Вот паучьи боги! Опять вспомнился мой зеленоглазый спаситель, и в животе что-то сжалось.
Я снова попыталась выкинуть мужчину из головы. Его план не сработал: псевдослепота все равно не заставила Ильхамеса отпустить меня. И все же оставался шанс, что после Лориавель до меня дело и не дойдет. А там уж, предоставленная сама себе, я, может быть, придумаю, как найти выход из бесконечных пещер и переходов Стеклянного каньона.
И, может быть, даже снова встречусь со своим спасителем…
Впрочем, засыпая на чужой постели, пахнущей незнакомыми травами, я и подумать не могла, что встреча получится гораздо быстрее, чем стоило рассчитывать. И окажется она вовсе не такой, какую можно было вообразить даже в самых страшных кошмарах…
Глава 3
«Там люди с глазами изо льда,
А вода – как златая руда…»
(из уличной шейсарской песенки)
Ночь выдалась почти бесконечной. Я ужасно спала, вдыхая мягкий запах сухой травы, из которой был сделан матрац и сшито даже постельное белье, мне чудились скрипы и шорохи за тяжелыми оконными ставнями и решетками. Создавалось впечатление, что за ними кто-то ходит-ходит-ходит… И ищет. Закрывая глаза, я представляла, как длинные щупальца громадных червей скребут по стенам домов, как просачиваются в щели между створками дверей и окон. Жаждут дотянуться до меня…
Но ничего подобного так и не случилось.
Утро в подземном граде шаррваль, кажется, не планировало наступать никогда. Полумрак, освещаемый лишь светом волшебных грибов, диковинных сталактитов и разнообразных волшебных камушков, вовсе не собирался рассеиваться.
Тут не было солнца. И понять, что наконец-то наступил день, мне представлялось совершенно невозможным.
И все же проснулась я сама, скорее по привычке вставать в одно и то же время, чем по причине того, что началась какая-то утренняя суета. За тяжелой шторой, отделяющей мою комнату от остального дома и впрямь раздавались какие-то звуки, словно Лориавель уже готовит завтрак или вроде того. Чуть попозже я услышала приглушенный голос Ильхамеса, и стало ясно, что жрец тоже дома.
Ко мне никто не спешил приходить, поэтому я встала сама, но, оглядываясь в поисках собственного платья, поняла, что его нигде нет. Вместо него прямо напротив кровати обнаружилась необычная вешалка в форме длинного высокого гриба с тонкой ножкой-стойкой и шляпкой, внутри которой по кругу располагались крючки. На одном из таких висел наряд, явно подготовленный именно для меня. Вот только когда его принесли, я совершенно не успела заметить, а ведь думала, что всю ночь проворочалась, не сомкнув глаз.
Длинное белоснежное платье, сотканное из очень странных нитей, приковывало взгляд. Я не смогла отказать себе в удовольствии пропустить мягкое полотно между пальцев, с удивлением наслаждаясь странным ощущением, словно трогаю облако. Оно то и дело будто бы норовило испариться прямо у меня в руках, чтобы затем вновь приобрести плотность.
– С ума сойти, – выдохнула я, пытаясь изучить странные свойства ткани. Ведь прямо на лифе этого наряда оказались прикреплены мелкие алые капли камней. Словно ограненные ягоды на снегу… Вот только не было ни следа нитей, что пронзали бы камни. Они крепились будто на клею. Однако, склонившись ниже, чтобы разглядеть тонкую работу неизвестной швеи, я так и не увидела даже малейшего следа клея. А попытавшись оторвать один камушек, потерпела фиаско.
Собственно, поскольку надеть больше было нечего, я глубоко вздохнула и натянула оставленный для меня наряд. Распустила всклокоченную за ночь косу и повертелась в поисках зеркала.
Нигде не было видно ничего подобного. Накручивая на палец кудрявую непослушную прядь, я двинулась вдоль комнаты, чтобы, пока есть время, осмотреть помещение.
Каменные стены были гладкими, словно полированными, а чуть выше уровня глаз в них оказался выдолблен аккуратный рисунок, заполненный серебристой краской, чуть светящейся во тьме. Это были диковинные насекомые, напоминающие бабочек.
Двинувшись дальше, я обнаружила прямо в стене металлическую овальную панель. Она целиком и полностью была испещрена рисунками – концентрическими кругами, внутри которых по краям светились настоящие металлические паучки, покрытые эмалью.
Я хмыкнула, дотронувшись до того, что сидел в самом центре панели. Его стальные лапки блестели чуть меньше остальных, словно его часто трогали.
– Если бы тетка увидела – полдня бы молитвы Светлой чете читала, – проговорила я сама себе, обводя пальцем контуры фигурки.
Шаррваль явно обожали пауков. Мелких ядовитых и многоногих тварей, которые в Шейсаре считались пособниками демонов. Но чем дольше я находилась здесь, тем сильнее мне казалось, что все это неспроста. Если, скажем, много веков назад шаррваль поссорились с нагами-мираями, навсегда уйдя под землю вместе с пауками, то именно этот факт и мог родить суеверия против пауков, заполнившие город на поверхности.
Получалось, что пауки не пособники демонов. Они пособники шаррваль, которые вовсе не демоны, а всего лишь обычные люди.
Я, в отличие от многих своих знакомых, и в суеверия не верила, и пауков не боялась. Даже любила в некотором роде.
Поэтому, когда под моим пальцем многоногое металлическое украшение пискнуло и вдавилось в пластину, словно кнопка, я взвизгнула от радости, не испытав ни капли страха.
И не зря, ведь панель в стене оказалась подвижной! Скрипнул какой-то внутренний механизм, панель отъехала в сторону, а из глубины стены вышло большое зеркало, по краям украшенное каменными сверкающими наростами. Светящиеся кристаллы облепили ободок, будто друзами, и прекрасно освещали все вокруг, включая мою сонную, помятую после тяжелой ночи физиономию.
Я взглянула в собственное отражение и тихо выдохнула.
На меня смотрела худая девушка двадцати лет, которая… подозрительно напоминала шаррвальку. Никогда прежде я не думала, что моя необычная для Шейсары внешность окажется настолько пугающей.
Почему я была так похожа на них всех?.. На людей, что жили под землей с самого рождения?
Те же тонкие кости, узкое лицо. И светлые волосы, как у Лориавель…
Разве что я была смуглой, потому что под палящим солнцем Шейсары невозможно не загореть. А бешено вьющиеся кудри у меня не отливали странной синевой, как у дочери жреца. Наоборот, с самого детства они были чуть темнее, пепельно-русые. И в целом не сильно привлекали внимание, почти не выделяя меня среди других смуглых и черноволосых людских детей в золотом городе.
Но сейчас… Мне вдруг показалось, что мои волосы стали чуть светлее, теряя грязновато-пепельный оттенок и приобретая какой-то другой.
Я перевела взгляд в серые глаза, которые всегда были под стать волосам, и поняла, что и они кажутся мне чужими.
Встряхнула головой, отгоняя наваждение. Так и до сумасшедшего дома недалеко! В конце концов, в здешнем полумраке, что развеивался лишь светом колдовских камней да грибов, ничего толком разглядеть было нельзя.
Разве что белое платье с алыми каплями камней сидело на мне просто божественно.
Я улыбнулась, отодвинув длинный подол в сторону и обнажив сквозь разрез бедро. И… снова увидела странный браслет, что все еще мягко обхватывал мою лодыжку.
Металлический паук, блестящий, будто чистое золото. Но ведь это не могло быть золото? Украшение, подобное этому, должно стоить целое состояние.
На лапках паука блестела крошка драгоценных камней, спинка была усеяна более крупными самоцветами. Отвести глаза от браслета было просто невозможно.
Я наклонилась, попытавшись снять его с ноги, однако в этот момент тяжелая штора комнаты откинулась в сторону, и я услышала звонкий голос Лориавель:
– Проснулась уже ты! – проговорила она.
И штора упала за ее спиной. Я подняла голову, чтобы улыбнуться и поприветствовать ее в ответ, оставив на потом размышления насчет диковинного паука-украшения, но замерла на полуслове:
