Не желая подчиняться, ящерица встала к арке боком, и толкать её дальше казалось бессмысленным.
Тогда Арвин, руша моё легкомысленное представление о работе монстролога, совершил трюк, достойный лучшего голливудского каскадёра. Когда ящерица в очередной раз махнула хвостом, он уцепился за огромный шип, пролетел над ней и спрыгнул на её голову. Из рук монстролога вырвались светящиеся, полупрозрачные верёвки, обвили шею ящерицы, словно уздечка, и стали направлять монстра.
Арвин выглядел, как бесстрашный укротитель, и таки загнал ящерицу в арку. Но едва я успела облегчённо выдохнуть, как со стороны леса раздался грозный рёв, а следом крик Арвина. Такой, что у меня не оставалось сомнений, — хвост ящерицы его всё-таки задел.
Ящик, который я всё это время держала в руках, полетел на траву, а я побежала к арке. Не знаю, что я собиралась делать с бешеным монстром, но оставлять Арвина раненым даже не пришло мне в голову.
Я бежала, что было сил, и уже оказалась под аркой, но с разбега влетела во что-то упругое и невидимое, будто в натянутую сеть. Попробовала сделать шаг вперёд, но прозрачная преграда меня не пустила.
— Арвин, что с вами?! — крикнула, пытаясь выглянуть из-за арки.
— Разве я разрешал называть меня по имени? — донеслось сбоку. Голос был спокойный, но в нём чувствовалось напряжение.
— Вы ранены? — спросила, прислушиваясь к его шагам.
— Ерунда, — ответил он, наконец, появляясь передо мной и с лёгкостью проходя через невидимую преграду.
Но я ему не поверила и принялась осматривать его с головы до ног, зашла за спину и ахнула.
— И это вы называете ерундой?
Сюртук на его левой лопатке был изорван и пропитан кровью.
— Господин Макрой, — процедила я, ощущая, как в душе зреет буря. — Немедленно, — пригрозила ему пальцем, — сейчас же идёмте обрабатывать рану. И вообще, — я ткнула в прозрачную преграду, — что это за ерунда? Почему я не смога пройти?
— А вам хотелось бы? — удивился он. — Поверьте, Эрна, трёххвостый молох не самое страшное чудовище в этом лесу.
Ну, с чудовищами я, конечно, встречаться не торопилась, но всё же…
— Вас ведь могли ранить серьёзнее, а я даже помочь не в состоянии, — продолжала настаивать, при этом беря его под руку и уже направляя к замку.
Какое-то время он наблюдал за мной с нескрываемым изумлением, но в итоге вернулся к своему привычному настрою.
— То есть вы готовы отбивать меня у молоха? — поинтересовался он, ухмыляясь.
— Ну… отбивать это громко сказано… — протянула я виновато. — Но всё равно. Не думаете же вы, что я оставила бы вас истекать кровью?
Арвин лишь хмыкнул в ответ. Уже в замке, минуя холл, мы дошли до лечебной комнаты, и я, как ураган, бросилась раскрывать ящички в поисках знакомых приспособлений, но нашла только повязку, напоминающую бинт.
— Зелёный пузырёк на полке справа, — подсказал мне Арвин, усаживаясь на табурет. — Эссенция мирсенны отлично обеззараживает.
Приоткрыв крышку, я втянула воздух носом. Аромат оказался настолько горьким, что к глазам подступили слёзы.
— Насчёт обеззараживания не знаю, но в чувства она приводит отлично, — прокомментировала, ставя эссенцию на стол и отрезая небольшую полоску бинта. — Сюртук придётся снять, — бросила Арвину через плечо.
— Как скажете, Эрна, — согласился он.
Наступила тишина, которую нарушил только стук пузырька с эссенцией мирсенны, когда я вернула его на стол, предварительно смочив бинт, и резкое дыхание Арвина. Он втянул воздух так, будто получил ещё один удар.
Я невольно оглянулась. Сюртук, уже расстёгнутый, застрял на его раненом плече, и Арвин, морщась, пытался опустить его ниже.
— Давайте помогу, — предложила, не в силах наблюдать за его муками. — Ну, во-от, — сюртук был уложен на стол, и подошла очередь рубашки. — С ней тоже помочь? — спросила, ощущая неловкость.
Арвин, задумавшись на минуту, кивнул, и я принялась расстёгивать пуговицы на некогда белоснежной рубашке. Одна, вторая, третья. Дойдя до последней, я осторожно начала стягивать ткань, стараясь не задевать рану. Но на мгновение моё внимание переключилось на нечто, что я совершенно не ожидала увидеть. Я дёрнула рубашку чуть сильнее нужного.
— Ай-й, Эрна, аккуратней! — пожаловался Арвин.
— Простите, — я окончательно избавилась от изорванной и испачканной кровью ткани и принялась рассматривать то, что под ней скрывалось — подтянутое, жилистое тело, расчерченное целой сетью витиеватых татуировок, изображающих печати и символы. Они покрывали руки от запястий и уходили на плечи и спину. Отдельные, явно имеющие собственный смысл, они красиво вплетались в общий рисунок и перекликались друг с другом. И только две из них разительно отличались.
Одна — на правом плече, выглядела угловатой, как будто рисунок, высеченный на камне. А другая — на левом, все линии тонкие и плавные, символы аккуратные и, я бы даже сказала, женственные.
Я невольно потянулась к этому рисунку и слегка коснулась его пальцами.
— Ай, — отдёрнула руку, когда по ней ударил сильный разряд электричества. — Что это? — спросила настороженно.
— Это нательная печать, которая сегодня меня подвела, — ответил Арвин.
Мне вспомнилось желтоватое сияние, исходившее от его руки, и то, как резко оно погасло.
— И часто она вас так подводит? — поинтересовалась, усилием воли заставляя себя оторвать взгляд от рисунка и вернуться за бинтом.
— Сегодня в первый раз. — Арвин выглядел задумчивым и серьёзным. — Знаете, Эрна, я и молоха, который в зимнее время проснулся и зачем-то пришёл в город тоже сегодня видел впервые. Они ведь зимой спят, а к людям и вовсе не подходят.
— Ну, не подходят и не подходят, — пожала я плечами, примеряясь к ране. — Сейчас будет больно, — предупредила, прикладывая смоченный в эссенции бинт, но в ответ не последовало никаких «ай» и «Эрна, аккуратнее!». Арвин терпеливо ждал, пока я обработаю рану.
— Было больно? — спросила, так и не дождавшись от него реакции.
Арвин покачал головой.
— Нет, у вас удивительно лёгкая рука.
— Это у меня от бабушки, — ляпнула зачем-то. — А эти татуировки, что они означают? — поинтересовалась, чтобы сменить тему.
— Вы ведь из обычного рода? — спросил Арвин без намёка на подозрительность, и я кивнула наугад. — Значит, своими глазами не видели. Но всё равно должны были слышать про родовые печати, — он посмотрел на меня многозначительно, и я на всякий случай кивнула ещё раз. — Так вот, на плечах — это они, — сообщил Арвин с гордостью. — Такие печати активируются без искры и жестов. Они вшиты в тело и передаются по наследству.
Мне вспомнилось, как совсем недавно он обозвал меня бездарностью за отсутствие таких вот печатей. Стало немного досадно: у Арвина Макроя дара было целых два, а у Эрны Лоренц ни единого. Правда зачем он ей, или мне, нужен, я пока не понимала. Но тем не менее.
— А что именно они делают? — спросила, не сдержав любопытства.
— Это у магов спрашивать не принято, — ответил Арвин, слегка холодеющим голосом.
— Подумаешь, секрет, — буркнула я обиженно. — Не больно то и хотелось.
Взяла со стола бинт, чтобы наложить повязку, но Арвин меня остановил.
— Постойте. — Он наспех начертил в воздухе какую-то печать и ладонью направил её ко мне. — Активируйте над раной.
Про активацию я уже начитаться в книгах, поэтому без труда сделала то, что он велел. Рана начала затягиваться прямо на глазах.
— Теперь можно перевязывать, — сказал Арвин, пробуждая меня от изумлённого оцепенения.
Если бы в нашем мире существовала такая магия, то в больницу можно было бы и вовсе не ходить.
Когда плечо Арвина было крепко перебинтовано, я прошлась прощальным взглядом по его татуировкам — настолько они меня завораживали — и протянула ему сюртук.
— Накиньте, а то в коридоре холодно.
Его ладонь вместо того, чтобы забрать одежду, легла на моё запястье.
— Вы и вправду пошли бы за мной в лес, если бы я не вернулся? — спросил он, внимательно всматриваясь в моё лицо и считывая реакцию.
