Оговорка девушки испортила мне настроение. Но ненадолго. Встряхнувшись, я заставила себя улыбнуться и вошла в большой зал. — Ничего себе! — Ха, а ты думала, твой джинсовый бро не разбирается в батутах? — расхохотался довольный Глеб. Я только фыркнула и осторожно шагнула вперёд. Конечно, с надувными батутами это не имело ничего общего. — Там бассейн с шариками. Все, как у детей, только для взрослых, — Драгош подпрыгивал на месте и широко улыбался. — А ты тут завсегдатай? Вместо ответа он подпрыгнул выше и сделал сальто. После чего улыбнулся: — Угадай. И догоняй! Мы хохотали как дети. Носились друг за другом по пружинящим полотнищам, прыгали, сгибали друг друга с ног и щекотали. Мне никогда не было так весело. Потом Глеб учил меня прыгать и переворачиваться. Ну… Ученица из меня получилась так себе. Нет, я бы, наверное, смогла. Но не рядом с Глебом. Когда он прикасался ко мне, показывал как правильно сгруппироваться, я терялась, краснела и смущалась. А он смотрел на меня своим пронзительным волчьим взглядом, принюхивался и тонко, едва заметно усмехался. После чего принимался объяснять мне все вновь и вновь. Сдавшись, Драгош подхватил меня на руки и в несколько прыжков оказался у бассейна с шариками. — За отсутствие профессионализма вы приговорены к казни через утопление. — Глеб! Дьявольски расхохотавшись, он бросил меня в шарики. И эти чёртовы пластиковые мячи скрыли меня с головой! Через мгновение он плюхнулся рядом и задорно спросил: — Ну как? — Утоплю, — грозно пообещала я и начала забрасывать его мячиками. Увы, Драгош и в этом оказался хорош, так что мне пришлось просить пощады. Три часа пролетели незаметно. И когда мы выходили, я с невероятной тоской обернулась на батуты. — Не грусти, Тома. Приедем ещё. — Ага. Отвезешь меня обратно? Моя крошка на парковке у старбакса. — Запрыгивай, — кивнул Драгош. — Я слышал, Рюмкина взяла какую-то престижную премию? — Я бы так не сказала, — я сморщила нос. — Это был обычный местечковый конкурс. Если спросить не специалиста, то никто и не поймет. — Но с точки зрения художника — это круто? — С точки зрения художника — да. — Ну и хорошо. Через полчаса я попрощалась с Глебом, поблагодарила его за весёлый день и пересела за руль своей крошки. Заехав в магазин я купила продукты, забросила их на заднее сиденье и поехала к Рюмкиной. Подруга сидела в своей мастерской, на двери которой висела криво прилепленная записка: "Не беспокоить. Выйду только ради кофе и котлет". — Котлеты будут не скоро, — хмыкнула я себе под нос. Разложив продукты в холодильнике, я намыла руки и почувствовала, что мне чего-то ужасно не хватает. — Мой браслет! Тонкий золотой браслет не пережил поездки в батутный центр. — Без паники, — сказала я себе. — Без паники. Название центра я помнила. Дозвонившись, рассказала девушке о своей проблеме, продиктовала дословно что именно выгравировано на украшении и пообещала ждать звонка. — Если пропажу обнаружат наши служащие, то мы перезвоним вам. Или вы можете подъехать и поискать самостоятельно. — Я сейчас не могу, — отказалась я. — Ждите звонка. До свидания, приятного дня. — И вам приятного, — вздохнула я. Положив трубку я несколько минут сидела за кухонным столом и бесцельно таращилась в пространство. Браслет приносил мне удачу. Папа зачаровал его для меня. Он обещал, что именно браслет поможет мне в самый главный, самый решающий момент жизни. Вряд ли этот момент уже случился. "Или всё-таки поехать поискать?". — А где кофе? Чего сидишь смурная? Драгош тебя не нашел? Вышедшая на кухню Еська укоризненно потрясла пустым кофейником и выразительно покосилась на чистую сковороду. — Он тебе звонил? — Я ему звонила, — уточнила она и взялась за кофеварку. — Семейка у твоего козлика отвратная, и я решила, что Глеб там будет в тему. — Ясно. А я размечталась, что Глеб сам захотел приехать и спасти меня. А это просто Еськины проделки. Наверное, Драгош изначально собирался расслабиться в батутном центре, а меня взял просто за компанию. "Что ты хотела, Мари Тома? Вы были друзьями, а теперь вы начальник и подчинённая. Скоро вернётся Вероника и ты опять будешь глотать слезы в туалете. И врать, что просто ресничка в глаз попала, если Латников опять двери перепутает". Минут через сорок на сковороде аппетитно шкварчали котлеты, а Рюмкина стонала, что из-за меня ее идеальная фигура расплывется. — Я могу тебя спасти, — серьезно сказала я. — Сейчас сварю зелёную фасоль, сбрызну ее лимонным соком и поставлю перед тобой. А сама героически съем… Еська! — Не фъеф, потому фто не уфпеешь, — прочавкала она сквозь утащенную котлету. Остальные мясные колобки парили под потолком, разошедшаяся ведьма делиться не собиралась. — Эх ты. Подруга страдает, а ты… — А чего страдаешь? Из-за их требований? Так пусть юрист разбирается. — Да это да, — отмахнулась я и показала Рюмкиной пустое запястье, — браслет потерян. — А я думала ты его сняла, — удивилась Еська. — Его ж ещё вчера не было. — Был, — возразила я. А сама задумалась. Нет, ну кроме батутного центра мне его больше негде было потерять. Замочек там хороший, сам бы не расстегнулся. — Иногда вещи уходят, — задумчиво произнесла Еська. — Не страдай. Он вернётся и принесёт тебе счастье.
Котлеты спланировали на тарелку и я, пожав плечами, ухватила одну за румяный бочок. Спорить с Рюмкиной бесполезно, у нее свое видение мира. И с моим оно не совпадает.
Глава 11
Утром я проснулась от звука входящей смс. Александр с гениальным вопросом:
«Где ты ночуешь?»
Ругнувшись, я набросала ответ:
«Тебя это не должно волновать. Мне казалось, что мы все выяснили. Дальнейшие переговоры о деньгах будет вести мой юрист»
Отложив телефон, я выбралась из теплой постели и поплелась в ванную комнату. До будильника всего полчаса, нет смысла досыпать. Только хуже будет.
Когда я вернулась в комнату, на телефоне висело четыре смс-ки, основной смысл которых можно было передать как «я не думал, что ты такая». И огромная куча негатива и сарказма.
«Не вынуждай меня менять номер телефона», отбила я ему.
Бросив телефон на постель, я потерла запястье и тяжело вздохнула. Без браслета чувствую себя голой и незащищенной. Надеюсь, удача от меня не отвернется.
— Господи, ну что же ты так грохочешь, я легла спать пятнадцать минут назад, — простонала Еська, заглядывая ко мне.
— Да я летаю над полом! — возмутилась я и добавила, — пошли на кухню. Мне кофе, тебе чай с мятой и мелиссой.
— Пошли, — вздохнула Рюмкина.
Заварив чай и запустив кофеварку, я опустилась напротив Еськи и проникновенно сказала:
— Есь, не своди нас больше с Глебом. Ты зря ему позвонила и попросила за мной приехать.
— Мариш…
— Нет, Есь. Я — живая. Мне — больно. Он приехал, а я… Я так обрадовалась! Ты не представляешь. А потом узнала, что он не сам приехал, что это не случайность, а твой расчет. Есь, мне как будто по выросшим крыльям битой ударили. Кровь, сломанные перья и торчащие обломки костей. Хватит. Я им переболею.
— Сколько лет ты уже не можешь переболеть? — серьезно спросила подруга.
— Никакая любовь не длится вечно, — упрямо произнесла я.
— Но он ведь тоже тобой болеет!
— Он позвал меня в кино, помнишь? На пятом курсе. Я пришла. И он пришел. Только он пришел не один.
— Только ту рыжую стерву мы больше никогда не видели, — напомнила Еська.
Но я упрямо помотала головой:
— Он ничего не объяснил. Просто познакомил нас и сел между нами. И перестал целовать меня в щеку на прощание и при встрече.
— А вот тут ты точно путаешь, — торжествующе произнесла Рюмкина. — Это ты перестала его целовать при встрече и прощании. И начала чмокаться со своим Сашкой.
— Мы тогда не встречались, — буркнула я. — Мне просто было очень больно.
— Угу-угу, — покивала подруга. — Наша жизнь — это череда восхитительных ошибок! Я спать.
Проводив ее взглядом, я взяла кофейник и, воровато оглядевшись, вытащила из-за микроволновки тот самый стаканчик из парка. Это — последний раз.
Отпивая горячий напиток, я рассматривала стаканчик и с отвращением думала, что пасть ниже уже нельзя.
