моего отца и стал тренером для Звездочки. С ним мы точно возьмем первый кубок в истории женского конного спорта.
— Отлично, мисс Диана! — это было последнее, что я запомнила из слов Филиппа Дикса, когда брала новую высоту.
Звездочка прыгнула, не испугалась. Мое сердце в этот миг замерло. У нас получилось. Я ликовала, была опьянена новым личным рекордом. Настолько возбуждена и поражена, что не сразу поняла, как мы зашли на еще один круг. Я вела Звездочку, но что-то во второй раз шло не так.
Что-то не так…
Удар был сильным. Перед глазами все расплывалось. Боль пронзила меня насквозь, отбирая воздух и возможность кричать. Я могла лишь безмолвно открывать рот, чтобы дышать. Пытаться дышать. А потом наступила тишина.
Когда постучали в дверь, я вздрогнула. Было уже поздно, за окном стемнело и на небе светила ярко луна. Безоблачная погода позволяла любоваться созвездиями, которые усыпали небосклон. Да и то, как постучали, было неожиданным — Селена делала это иначе, впрочем, я знала, как о себе заявляли и остальные члены семьи, ну, кроме Марианны. Она вторгалась без стука.
Положив книгу на колени, я обернулась и позволила войти. Дверь бесшумно отворилась, и на пороге возник доктор Морроу.
Мое сердце в тот миг подскочило до горла, и я едва не поперхнулась воздухом, неудачно сделав вдох.
— Добрый вечер, мисс Диана, — произнес он неизменным спокойным голосом.
В ответ я кивнула, пытаясь восстановить дыхание и усмирить свое сердце.
— Я помешал?
— Нет, доктор. Просто я не ожидала увидеть вас так поздно.
В этот момент я не могла ни о чем думать, как о том, что доктор пришел за камнем, который я так и не отдала. Прятала его то под подушкой, то в кармане домашнего платья.
— Меня и не должно быть здесь, — произнес он, прикрывая, но не захлопывая за собой дверь.
Пусть он и был моим доктором, но все же в первую очередь Морроу оставался мужчиной, и мы наедине бывали очень редко и очень недолго. Селена бдительно следила, чтобы никаких неприличных вещей между нами не произошло. В прошлом уже попадался один докторишка, который нагло ощупывал меня выше положенного, заявляя, что так нужно. С тех пор Селена взяла на себя обязанности тщательно следить за всеми, кто дотрагивался до меня. Даже за теми, кто просто находился рядом. Но сейчас ее не было, и я начинала нервничать.
— Мистер Бауман пригласил меня на ужин. Мы обсуждали процесс лечения.
Я сглотнула, отгоняя страх. Все в порядке. Доктор лишь хотел что-то сказать.
— Я думал, вы тоже будете на ужине.
— Нет, я не бываю в столовой, — покачав головой, сдержала тяжелый выдох. — Мои завтраки, обеды и ужины проходят здесь.
— И вы совсем не покидаете комнату?
— Очень редко, — пожала плечами, надеясь, что доктор Морроу не потребует от меня покидать комнату. Пока я не готова к обществу людей, которые будут смотреть на меня как на беспомощную девчонку, которой требуется забота и сожаление.
— Я надеялся увидеть вас за ужином.
— Почему?
Доктор сделал несколько шагов, сократив между нами расстояние, и завел руки за спину.
— Потому что вам пора начать покидать комнату.
— А если я не хочу?
— Помните наш первый разговор о том, что вам нужно будет делать все, что я буду говорить?
— Все, что касается лечения.
Доктор кивнул.
— Да, именно лечения.
— Тогда я не понимаю, что изменится, если я буду ужинать вне своей комнаты?
— Мисс Диана, вам нужно выбраться отсюда. Здесь вы несчастны.
Доктор говорил правду. Нет, он не просто говорил, а его слова превращались в острые ножи и пронзали мое сердце. На глазах навернулись слезы. Раньше меня невозможно было удержать в спальне. Ребенком я частенько убегала, чтобы гулять по дому, или выбиралась в сад, где потом меня искали родители и слуги. Повзрослев, я много времени уделяла прогулкам, занятиям, тренировкам, общению с друзьями. Но после трагедии я превратилась в призрака этого дома, казалось бы, навеки заточенного в четырех стенах.
Я сама себя заточила в эти стены.
Горечь собралась в горле, едва не затопив мое сердце. Я взглянула на доктора, теряясь в мыслях и борясь со слезами.
— Вы расстроены?
— К сожалению, — пожала плечами, отворачиваясь.
Не хотелось, чтобы он видел меня такой. Слишком слабой, чтобы продолжать бой. Но ведь у доктора Морроу все получалось. У нас получалось. Но прошлые страхи возвращались, затягивая на дно.
— Я могу вам помочь.
— Навряд ли.
— А если я знаю, как вам помочь.
— Неужели вы умете лечить не только тяжелые переломы, но и душу?
Я не хотела этого говорить, но мой вопрос прозвучал как плохая шутка. Доктор не обиделся. По крайней мере, тогда, когда я посмотрела на мужчину, на его лице была улыбка. Наверное, его даже позабавила моя попытка дерзить.
— Возможно, я не исцелю вашу душу, мисс Диана, но могу помочь сделать шаг вперед. Если согласитесь на одно небольшое приключение.
Пожалуй, мне стоило обдумать слова доктора прежде, чем согласиться на его предложение. И если бы приключение, о котором доктор говорил, ограничивалось лишь тем, чтобы выбраться из комнаты, то все было бы неплохо. Но доктор Морроу уверенным шагом приблизился ко мне и, не дожидаясь, когда я откажусь, толкнул вперед кресло.
Дыхание перехватило. Я привыкла, что за моей спиной стояла Селена. Но сейчас все было иначе. Даже то, как доктор толкал кресло, которое едва шурша колесами по полу, двигалось вперед. Навстречу приключениям. С замиранием сердца я наблюдала, как мы покинули комнату и оказались в коридоре. После того как оказались у лестницы, мое сердце отчаянно застучало. Что же задумал доктор? Столкнет вниз, чтобы проверить, как я резво подскачу? Ох, если бы все так было просто. Но доктор молчал, как и я в нетерпении сжимала кулачки.
— Дальше никак, — шепнула, озвучивая наши мысли.
Кресло можно было спустить лишь с помощью слуг. И это была одна из причин, почему я чаще всего отказывалась покидать свою комнату. Заставлять слуг носить кресло с этажа на этаж хотелось меньше всего. У них хватало работы, чтобы бегать еще и за мной, помогая преодолевать лестницы, пороги и узкие двери.
— Уверены?
— Если вы только не собираетесь нести меня на руках.
И вновь жалкая попытка пошутить, которая вышла мне боком, потому что доктор, обогнув кресло, встал передо мной.
— Очень скоро, мисс Диана, вы спуститесь по лестнице, — произнес он, и я могла поклясться, что слышала веселые нотки в его голосе. —
