— Это отвратительно, — буркнула я, демонстративно отодвигая книгу с записями.
— Что вы имеете в виду, госпожа баронесса? — забеспокоился парень.
— Разгильдяйство и вредительство, — отрезала я, испытывающее глядя на собеседника. — И воровство. Что вы на меня так смотрите, Жак? Вы, как я убедилась, умеете считать.
Парень снова вспыхнул и отвёл взгляд, пробормотав что-то вроде: «А я что мог сделать?»
— А если я дам вам возможность сделать? — прищурилась я.
— Господин казначей будет недоволен, — качнул головой он. — Мне еще двенадцать лет учиться, прежде чем я бляху получу. Может быть.
— Да? И чему же вы ещё должны научиться?
— Ну…
— Научитесь вести дела по — моему, и никакая бляха вам не понадобится, чтобы стать баронским казначеем, — твёрдо проговорила я.
— Баронским ка…
— Именно. С соответствующим жалованием.
— По-вашему, это как? — подался вперёд парень.
— А вот как, — отозвалась я и вкратце объяснила потенциальному казначею обычную систему бухучёта с двойной записью.
Нормальную в моём понимании. Парень же слушал мои выкладки, как откровение. К счастью, он оказался сообразительным и схватывал буквально на лету.
— Вот, — закончив объяснения, я пододвинула вперёд учётную книгу. — Перепиши по — моему. А я посмотрю. Получится — станешь моим казначеем.
— Я всё сделаю! — парень ухватился за предоставленный шанс мёртвой хваткой. — Не беспокойтесь, госпожа баронесса!
— Посмотрим… — уронила я. — Но имей в виду: не болтать, не врать и не воровать. Узнаю, а я обязательно узнаю, и ты пожалеешь о том дне, когда научился считать. Если что-то украдено, сгнило по недосмотру и так далее, то так и пиши. Это уже будет моя забота.
— Я всё пересчитаю! — закивал он. — До последнего колоска.
— Посмотрим, — повторила я, жестом указав на дверь.
Я ничем не рисковала. Сгоряча я начала было это делать самостоятельно. Но не учла, сколько еще всего свалится на мою голову. Мне банально не хватало времени. Но кое-что сделать всё же успела, и теперь могла легко проверить как честность, так и понятливость потенциального финансиста. «Но если он не облажается, то проблема с нелояльным казначеем будет решена, — потёрла ладошки я. — А там и с ленивыми арендаторами разберёмся. И драконов от топографического кретинизма вылечим, что бы по чужим землям не топтались… Нет… С замужеством можно пока погодить…»
Хмыкнув, я поднялась и отправилась отмывать руки от чернил. Меня ждала очередная примерка.
ГЛАВА 9
«Сколько же времени потеряно зря, — с раздражением думала я, невидящим взглядом скользя по парам, проносящимся мимо в каком-то зажигательном танце. — Можно было бы делом заняться!»
Моё недовольство вполне можно было понять. Учителю этикета таки удалось убедить меня, что отказываться от всех приглашений — дурной тон, соседи могут очень сильно не понять. А мне еще не раз и не два сталкиваться с ними по всяким хозяйственным делам. Я согласилась и отправилась на приём по случаю дня совершеннолетия четвёртой дочери барона Руллона.
Более неудачный повод для моего первого выхода в свет, как я теперь понимала, сложно было даже представить. Барон Руллон являлся счастливым отцом пятерых прыщавых, манерных, а самое главное, до сих пор незамужних дочерей. Как я поняла, приглашение мне вообще прислали по привычке — я же всегда отказывалась от участия в подобных мероприятиях. Надо было видеть, каким кислым взглядом встретила меня хозяйка:
— Баронесса Бельфор? Вы всё-таки приехали?
— Да вот решила развеяться, — кивнула я, прикусив на кончике языка закономерный вопрос: «А что, не ждали?»
— А почему? — тут она наконец опомнилась и продолжила уже светским тоном. — То есть, мы очень рады видеть вас на нашем приёме. Вы ведёте столь уединённый образ жизни, что мы и не надеялись…
— Барон Руллон был очень дружен с моим отцом, и я не смогла отказать, — пояснила я, старательно удерживая на лице любезную улыбку.
— Да. У мужа много друзей, — кивнула женщина.
«Слишком много», — читалось на её худом лошадином лице. Но я предпочла этого не заметить. Уехать сейчас означало бы спровоцировать скандал. А я и так собиралась слегка встряхнуть это аристократическое болото. Неприятно удивлённая моим появлением, госпожа Руллон даже не обратила внимания, что моё платье совершенно не соответствует стандартам моды, предписанным нынешним сезоном.
Обозначив намёк на реверанс, я вплыла в большой бальный зал.
— Баронесса Бельфор! Хранительница рубежа, госпожа Беллорна, Рижмы и Артикса, — рявкнул мажордом на весь замок. — Дочь и наследница барона Бельфор, восемнадцатого Хранителя западного рубежа!
Все взгляды тут же скрестились на мне. Хорошо, что музыка пока не играла, а то парочкой оттоптанных ног танцоры бы не отделались. Да я и сама, впервые услышав собственный полный титул из чужих уст, да ещё так громко, с трудом подавила желание обернуться. Кивком поздоровавшись сразу со всеми присутствующими, я быстро убралась с возвышения, образованного ступенями входа. А дальше начался мой личный ад.
Я вызывала всеобщий интерес. Нет, не так. Я вызывала всеобщее какое-то болезненное любопытство. Как же, наконец появилась таинственная затворница. Женщины косились и оглядывались. Ещё бы. Среди пышных кринолинов я в своём довольно узком платье со всего одной нижней юбкой и вырезом лодочкой смотрелась экзотической птицей. Эдакая изящная фарфоровая статуэтка, случайно попавшая на выставку грелок для чайников.
Мужчины предпочитали здороваться лично, заводя разговор хотя бы о погоде. Каждый второй сообщал, что лично знал моего батюшку. А каждый третий норовил подробно рассказать, при каких обстоятельствах состоялось это судьбоносное знакомство, и какая крепкая дружба их связывала.
Через несколько часов у меня загудела голова, а губы, казалось, онемели от необходимости постоянно улыбаться в ответ на плохо завуалированные гадости местных красоток.
— Ах, какое милое платье, по-детски наивное и простое. Но вы, наверное, не знали, что сейчас в моде пышные юбки, — с самым заботливым видом сообщала очередная недовольная красотка. — Увы, новости так медленно доходят до провинций!
— Вы правы. Очень медленно. Там, откуда я приехала, мода на кринолины несколько устарела, — заученно улыбалась я и мысленно добавляла: «Лет эдак на триста!»
Дама фыркала как перекипевший чайник и отходила. Но через минуту ей на смену появлялась новая с очередным особо ценным замечанием:
— Вы так долго скрывались. Я понимаю, сложно в таком возрасте решиться впервые появиться в обществе.
— Да, вы знаете, очень сложно. Так неудобно, когда все эти кавалеры оставляют своих дам, что бы засвидетельствовать мне своё почтение.
Через какое-то время женщины оставили попытки меня смутить, и в разных углах зала образовалось несколько кружков с престарелыми матронами во главе. Я подозревала, что это мамаши, имевшие дочерей на выдание и углядевшие во мне конкурентку своим деточкам. Я только плечами пожала, догадавшись об этом: не объяснять же каждой, что замуж я не собираюсь. По крайней мере пока.
Впрочем, злобно косились далеко не все, и когда начались танцы, вокруг меня уже сформировалась отдельная группка из местных кавалеров, наперебой пытавшихся мне услужить. Несколько девушек, кстати, тоже затесались в эту компанию, видимо здраво рассудив, что лучше получить приглашение на танец рядом с эксцентричной баронессой, чем гордо подпирать стенку в обществе мамочки. Мне всё это было только на руку: соберись вокруг меня исключительно мужики, мамаши испепелили бы неугодную гостью взглядами.
«Чёртов серпентарий, — подумала я, кивая на какой-то комплимент. — Надеюсь, привычка травить более удачливых соперниц ядом здесь уже вышла из моды».
— О, баронесса Бельфор великолепна! — услышала я у себя за спиной. — Пойдём, я тебя представлю.
«Ну, вот. Ещё один, — хмыкнула я. — Ладно. Как там положено по этикету? Улыбаемся и машем… То есть улыбаемся и приседаем в реверансе».
