меня за руку.
– Она должна. – Отец обнимает ее и будто удерживает, не позволяя броситься ко мне.
Я отступаю на шаг, потом еще на один. Мама держит меня за руку, подобно растущим на площади виноградным лозам, цепляясь за нее пальцами. А потом отпускает, и во мне будто обрывается полная эмоций струна. Она больше никогда не наполнится музыкой. Вид материнского лица, звук ее рыданий навсегда заглушили во мне любое счастливое чувство.
– Прости, – шепчу я. И сама с трудом понимаю, за что же сейчас извиняюсь.
Повернувшись спиной к родным и к знакомому с детства миру, я медленно направляюсь к мужчине, королю, мужу, которого совсем не знаю.
– Спасибо, что позволили, – нехотя произношу я.
– Пусть знают о моей доброте, – угрюмо говорит он и протягивает руку. Глаза эльфа кажутся сейчас совершенно обычными, и я нерешительно принимаю его ладонь, а после с готовностью шагаю рядом с ним глубже в лес по дорожке, змеящейся к подножию самой высокой горы острова. Вскоре затихает звук маминых рыданий. А отголоски отцовского плача, все же вырвавшегося наружу в последний момент, теперь звенят лишь у меня в ушах. Даже эхо давно уже стихло среди деревьев.
Эльфийский отряд следует за нами в темную лесную чащу. Я, королева-незнакомка, шагаю к чему-то вовсе не изведанному, к Грани. Здесь дорожка, по которой мы идем, почти заросла травой. Мостившие ее когда-то камни теперь превратились в вехи и лишь указывают путь.
Скоро дорожки вообще не останется. Я зашла в лес дальше, чем когда-либо прежде, и вокруг меня смыкается тьма, которую я считаю предвестницей Грани.
Деревья тонут в густой, призрачной дымке. Она вьется вокруг нас, и впереди, в темноте, я замечаю очертания чьих-то фигур. Некоторые походят на людей, другие выглядят как звери. Я вздрагиваю, и не только от холода.
И чуть крепче сжимаю ладонь короля.
Мы ведь сейчас у подножия горы? Я оглядываюсь назад, но не вижу ничего, кроме эльфов и тьмы. Лесная чаща будто гудит от нетерпения. Вокруг меня туго натянута напряженно звенящая сила.
Затем вдали я вижу проблеск света. Чернильная тьма вокруг теперь напоминает туннель. Деревья так тесно жмутся друг к другу, что образуют почти идеальную стену. Ветви и лозы аркой изгибаются над головой, а свет становится ярче.
Заморгав, я впервые ступаю на другую сторону Грани и делаю первые шаги к городу эльфов.
Мы стоим наверху длинной лестницы. Хотя, кажется в ней вполовину меньше ступеней, чем у той, что ведет из Кэптона на территорию храма. Склон горы позади напоминает стену. Единственный проход, из которого мы только что вышли, темным пятном выделяется на фоне гладкого камня.
Внизу под нами, в долине, угнездившейся в чаше между гор, раскинулся серый город. Среди зданий и голых деревьев завывают, щипая кожу, зимние ветры. Город выглядит холодным и замкнутым, недружелюбным. От него ничуть не веет гостеприимством, которое, как мне кажется, всегда витает над Кэптоном.
– Добро пожаловать в новый дом, – произносит король, но голос его звучит совсем не приветливо.
– Я вовсе не такого ожидала, – хрипло бормочу я. Волны эмоций, с которыми приходилось бороться весь день, безмерно измотали меня.
– А чего ты ждала?
– Чего-то более… роскошного. – Дома простые, не лучше, чем у нас в Кэптоне, хотя и построены в ином стиле. Наши более практичные и прямые. У здешних же, крытых соломой, верхние этажи пристроены весьма причудливым образом, и издали эти постройки напоминают шаткие карточные домики.
И пусть они отличаются от привычных мне, но все равно выглядят какими-то… скучными. Я надеялась оказаться в мире, переполненном жизнью и магией. Но наткнулась на унылую картину, художник которой забыл, что, кроме синего и серого, есть и другие цвета.
– С чего ты так решила?
– У эльфов богатая фантазия. Судя по товарам, что Хранители всегда держали под замком. – Я пожимаю плечами. И вспоминаю о скудных пожитках, оставшихся в спальне на чердаке, об эльфийском чайнике, так и стоящем на прилавке в лавке. Я сжимаю сумку, что взяла с собой на собрание. По крайней мере, у меня есть что-то из дома. Слава богам, я никогда не выхожу на улицу без предметов первой необходимости.
Эльф лишь фыркает и, не желая развивать тему, бросает:
– Пойдем.
Стуча зубами, я спускаюсь вслед за ним по ступенькам. Отряд шагает позади нас. И пусть на Кэптон уже опускались мягкие сумерки, здесь – лишь рассветные часы бодрящего зимнего утра. Город просыпается. Улицы пока почти пусты. Неестественно тихо. И все вокруг покрыто инеем в тон серому небу.
В центре города лежит большое озеро. От него к горе позади нас бежит река, вероятно, несущая свои воды в Кэптон. Посреди озера высится скульптура, изображающая мужчину-эльфа и человеческую женщину.
Я замираю. Король останавливается рядом со мной. В нескольких шагах позади встает отряд.
– Это первая Людская королева?
Он колеблется пару мгновений, словно бы раздумывая, стоит ли отвечать.
– Да. И один из моих давних предков.
– Предков? – Я смотрю на него. – Разве вы не король эльфов?
– Что за странный вопрос. – Он смотрит на меня, сузив глаза. – После всего случившегося как ты можешь в этом сомневаться?
– Нет, я… – Я сжимаю переносицу и вздыхаю. Сегодня был очень длинный день. – Я думала, что все Людские королевы выходили замуж за одного и того же короля эльфов.
Он лишь смеется, откинув голову назад. Вполне приятный звук, если бы он веселился не за мой счет.
– Думаешь, один мужчина живет уже три тысячи лет?
– Ну…
– В человеческих историях слухи о продолжительности жизни эльфов сильно преувеличены. Мы живем примерно столько же, сколько люди в Кэптоне. – Король смотрит на меня. – Мы поженились, и теперь наши жизни связаны. Когда ты умрешь, смерть вскоре придет и за мной.
– Значит, ваш отец был женат на Элис?
Он вдруг застывает, напрягается. Стискивает челюсти, словно борется с инстинктивным желанием высказать то, что первым пришло на ум, и, наконец, бросает лишь:
– Был.
Мы больше не говорим об этом и продолжаем двигаться вперед. Хотя я бы все отдала, чтобы сделать остановку и попытаться понять, насколько глубоки скрываемые им чувства. Кем была для него Элис? И какое место на самом деле занимала в этом мире?
Я бросаю взгляд назад, на статую первого короля эльфов и Людской королевы. Король держит в руках большую табличку. Королева стоит перед ним на коленях. И, словно рабыня, прижимает руки к земле у его ног.
Я изучаю истертые детали скульптуры, пытаясь извлечь из нее
