Спустя шесть месяцев после того, как появились на свет дети Нэт и Кейтлин, у нас с Дамианом родился сын. С тех пор прошло ещё три года, и я опять жду ребёнка. Лекари говорят, что по всем признакам это тоже будет мальчик. Я слушаю их, вежливо кивая, но улыбаюсь про себя. Ведь я-то точно знаю, что это будет девочка. Так нагадала мне в своё время одна южанка — единственная, предсказаниям которой я доверяю.
С нашего благополучного возвращения в замок прошло два месяца. И однажды ночью я проснулась от крика Дамиана. Я резко села на постели и стала трясти мужа за плечо.
— Дамиан! — позвала я. — Дамиан! Дамиан!
Наконец, он открыл глаза. Взгляд показался мне неожиданно спокойным. Просто немного дезориентированным со сна. Прошло несколько секунд, прежде чем, окончательно поняв, где он находится и что происходит, Дамиан приподнялся на локте.
— Опять всё тот же сон? — спросила я.
Он кивнул.
— Тюремная камера, дыба и нет выхода. Но потом я услышал, как ты меня зовёшь. Обернулся и пошёл на голос. И почти сразу обнаружил дверь.
Дамиан говорил очень спокойно и снова опустил голову на подушку, но я решила уточнить.
— Она была не заперта?
— Открыта, — улыбнулся он.
Я тоже улыбнулась и устроилась поуютнее, положив голову ему на плечо.
— Думаешь, больше этот сон не повторится?
— Всё может быть, — откликнулся Дамиан. — Но если даже и повторится… Теперь я знаю, где выход.
Массивные двери торжественно распахнулись, стражники расступились, и в тронный зал вошли двое — мужчина и женщина. Мужчина был дородный, под два метра ростом, широкий в плечах и весьма упитанный. На вид ему можно было дать лет сорок — сорок пять. Ухоженную, аккуратно подстриженную бороду уже украсили редкие вкрапления седины. Держался мужчина почтительно — шутка ли, прибыл на аудиенцию к самому монарху! — но в целом производил впечатление человека, весьма уверенного в себе. Торговец, тут можно не сомневаться. Из наиболее зажиточных, тех, которые преуспели в жизни благодаря собственным стараниям и талантам. А стройная темноволосая девушка, которую он держит под руку, вернее всего, его дочь.
Его Величество, молодой король Альберт Второй, взошедший на престол два года тому назад, взирал на эту пару с немалым изумлением. Что здесь делают эти люди и отчего их пропустили во дворец? Однако он сохранил внешнее спокойствие и улыбнулся вновь пришедшим вполне вежливо и дружелюбно, не роняя однако царственного достоинства. Мужчина поклонился, девушка присела в неловком реверансе.
— Ваше Величество, — торжественно произнёс мужчина. — Я — Маркус Миром, торговец изделиями из стекла. Мы с моей дочерью Лизеллой прибыли во дворец по Вашему повелению. Смею отметить, что для нас это большая честь.
— По моему повелению? — изогнул бровь король.
Для него появление в тронном зале данного семейства явилось полнейшей неожиданностью.
— Именно так, Ваше Величество, — снова согнулся в поклоне торговец. Надо сказать, сгибалось его упитанное тело довольно плохо. — Мы получили Ваше послание. — Он бережно извлёк из-за пазухи свёрнутую в трубочку бумагу. — Вы пишете, что, проезжая по городу мимо стекольной лавки, увидели через окно кареты лицо моей дочери и воспылали к ней любовью. И приказываете мне незамедлительно привести её во дворец, дабы она предстала пред Ваши очи наравне с другими претендентками, когда Вы станете выбирать себе невесту.
Король поднёс руку ко рту и негромко прокашлялся. Недоверчиво посмотрел на торговца. Тот взирал на монарха искренним и восторженным взглядом. Девушка стояла рядом и, волнуясь, теребила пальцами подол. Альберт вытянул вперёд руку.
— Дайте-ка мне взглянуть на это письмо, — велел он.
Миром торжественно вручил Его Величеству бумагу. Король развернул её, пробежал глазами по тексту и погрустнел. Всё так, как говорит торговец. А главное, письмо написано его, Альберта, почерком. И подпись его. И королевский вензель на бумаге изображён идеально, придраться не к чему.
Только король поднял голову и открыл рот, чтобы начать как-то улаживать вопрос, как двери снова распахнулись.
— Что там ещё? — не без раздражения спросил Альберт.
— Ваше Величество, тут ещё двое, — извиняющимся тоном сообщил охранник. — Тоже отец с дочерью, и говорят, что им в этот день и час назначено. Прикажете прогнать?
— Пропусти, — хмурясь, сказал король.
На этот раз в зал вошёл долговязый блондин средних лет. Под руку он вёл молодую девицу кровь с молоком — рослую, румяную и загорелую обладательницу большой груди и пышных бёдер. Волосы у девушки были платиновые, глаза — небесно-голубые.
— Слушаю вас, — проронил король, уже догадываясь, что именно ему сейчас скажут.
— Ваше Величество, — поклонившись, начал мужчина. — Позвольте представиться, я — Теодор Хорстон, фермер из Мэйриджа. Прибыл вместе с дочерью по Вашему приказанию, в соответствии с отправленным Вами письмом.
Альберт с силой сжал подлокотники трона.
— Что сказано в письме? — спросил он сквозь зубы.
Фермер расплылся в улыбке и опустил смущённый взгляд в пол.
— Что, проезжая в карете мимо одного из наших пастбищ, Ваше Величество увидели мою дочь Розалию, которая как раз возвращалась домой, неся в руках кувшин молока. Вы немедленно воспылали к ней страстью и приказали нам явиться во дворец, дабы она могла принять участие в конкурсе Ваших невест.
Что-то хрустнуло у короля под рукой, и он поспешно разжал пальцы. Трон был совсем новый, в отличие от предыдущего, удобный, так что подлокотники жалко.
— Письмо, — лаконично произнёс Альберт, вытягивая руку.
Фермер с поклоном передал ему сложенную вдвое бумагу. Розалия одарила короля лучезарной улыбкой.
Мысленно кляня всё на свете, Альберт прочитал текст послания. Та же самая история, что и в прошлый раз. И снова комар носа не подточит: бумага с вензелем, его, Альберта, почерк и, главное, подпись тоже его, королевская!
Пока король читал, посетители стояли молча, бросая друг на друга неприязненные взгляды. Когда же двери снова распахнулись, Его Величество нисколько не удивился.
— Проси! — бросил он стражнику, уже успевшему сжаться в комок в преддверии королевского гнева.
Тот с чувством облегчения поспешил исполнить волю монарха.
Вошедших снова было двое. Коренастый человек в летах с морщинистым лицом и длинной бородой, а с ним — худенькая рыжеволосая девчушка лет семнадцати-восемнадцати. Девушка держалась скромно и стояла, робко потупившись, однако нет-нет, да и бросала вокруг озорные любопытные взгляды.
