откуда взывали о помощи.
– Сеееев? Севка, ты чавой-та? Куды эт ты вупулилси? – Гриня дергал за рукав остолбеневшего Бога.
– Уххххх, – выдохнул Севка, и домовой едва удержался на ногах. – Ничего-ничего, все в порядке. Ладушка привиделась, в баньку приглашала, остов мой попарить, а то все дерёть да дерёть…
– А ты Розочку попроси, пущай глянить, – Гриня выглянул из-за его спины, намереваясь подозвать Чан Ми.
– Не надыть, пущай возле папки сидить.
– Да здоров ли ты, друг мой сердешный? – он взял его за руку, как брал за лапку своих приболевших зверушек, участливо заглядывая им в глаза. Но, по своим параметрам, даже поднявшись на носочки, он, к сожалению, ничего не мог разглядеть.
– Маета эта опостылела, однако спор сей должно закончить. Ну? Чего тут у нас, предъявляй, давай.
В тот самый момент, когда Гриня повернулся к нему спиной, он шустро вытащил из кармана плоскую бутылочку, запрокинув голову, влил в себя содержимое и уже пустую спешно спрятал обратно. Гриня ничего не заметил, он снова любовно гладил затвердевший кокон, приговаривая:
– Дык, чё тут предъявлять и так видно, Розочка поработала на славу, чё с ними делать то будем? А?
Всевладий попытался сделать шаг вперед, но нога предательски не послушалась, осталась на месте, и Гриня едва успел выскочить из-под рухнувшего тела.
В отличие от Валюты и Филиппа, которые только наблюдали, как упал Всевладий, и немедля бросились на помощь, Чан Ми слышала весь разговор и, естественно звук упавшего тела. Она уже не искала выхода. В ее мозгу уже не мелькали слайды, папа – полудракон получеловек и его засохшая лапка на уступе, мама- раздираемая ревностью и обидой, чужая мама, мама-зомби, кровь, война, крысы, Ада, Дракула, ядерный гриб. Она оглянулась на шум. Дядя Всевладий распластавшись, неподвижно лежал на полу.
– Вот как, никак не уйметесь? Продолжаете гадить? – она метнула в сторону коконов исполненный ненавистью взгляд. – Желаете войны? Единоличного правления? Устранили дядю, на Земле воцарился хаос и даже на этой совершенной планете разгорелся пожар ненависти и вражды!
От негодования у нее снова полыхнуло внутри, сильнейший толчок в голову, кровавая пелена застила глаза, но она четко видела свою цель. Мразь, которую она сама же и заперла в кокон, посмела ехидно ухмыляться глядя оттуда глядя прямо на нее. Решение было банально простым – уничтожить! Уничтожить, это предательское нутро, только эти слова сейчас торчали у нее в голове. Сначала эту тварь, потом тех, что притаились во втором коконе, с еще более омерзительной начинкой, и все, наконец закончится. Высвободившийся гнев, поднял Чан Ми к потолку, наполнил силой ее руку, крепко сжимающую Лютый и с криком "Сдохни тварь", она яростной молнией ринулась вниз.
Она уже видела, как наносит сокрушительный удар, как вдруг сильнейший вихревой поток остановил ее, закрутил, словно перышко, она опомниться не успела, как оказалась отброшенной и сидящей на своем месте, на троне.
– Зааа-шиии-бииись… – выдохнула Чан Ми, за мгновение до этого, она рефлекторно задержала дыхание, но та небольшая порция, что ей пришлось вдохнуть, привело ее в недолгое замешательство. Это был запах перегара, стойкого, давнюшнего, отвратительного. И вот уже, с высоты императорского трона, она разъяренно взирала на Всевладия, это он изрыгнул мощный поток, в винных завихрениях которого повисла категорическая фраза:
– «К нечистому не прикасайтесь, правовой позитивизм, это наше все».
В полном замешательстве, не вполне еще осознавая, что произошло, Филипп и Валюта, подхватили его, обессиленного, непрерывно икающего под мышки и усадили, прислонив спиной к оболочке, внутри которой даже оборотень насторожился и перестал рычать и царапаться. Все пространство вокруг заволокло едкой хмарью.
И вдруг, завизжал, рванулся кверху противный пилорежущий голос:
– Ты на кого открыл свою помойку, Всевладеющая пьянь???
Этот визжащий звук сформировал, ослепительные искры под потолком и они просыпались на вжатые от недоумения и страха головы, пожирая висевший повсюду туман, превращая его в мелкие колючки.
С трудом Чан Ми поднялась с кресла, казалось, что даже жесткое сиденье удерживало ее от непоправимого действия. Тоненькая фигурка стала намного выше прежнего. Исчезла подростковая припухлость щек, под нахмуренными бровками грозно морщился носик, кулачок намертво вцепился в рукоять клинка и он плоской стороной, похлопывал по ноге. Все прочли ее мысли, или, по крайней мере, считали намерение – «Изрубить всех без исключения на мелкие кусочки, и шваркнуть на съедение голодным крысам».
И во втором коконе прекратилась возня, затихли мольбы и крики о помощи. Зловещее молчание нарушала лишь мягкая поступь дикой кошки, из узкой прорези глаз которой, сверкали зеленые молнии.
– Так вот кто оказался предателем на самом деле! – Чан Ми остановилась в двух шагах от кучки бывших родственников, а беспощадный Лютый указывал на Всевладеющего.
– Розочка, деточка, ты ошибаешься, – промурчал домовой, – ты все не так поняла, Севка дело говорит…
Валюта и Филипп Филиппович обменялись недоуменными взглядами, казалось, они спрашивали друг у друга: Встать на защиту? Бежать, спасая свои шкуры или провалиться от стыда сквозь землю.
– «И ты, Брут»! – клинок сверкнул над головой Домового.
– Ой, смотри-ка, птичка, – взвизгнул Гриня, указывая пальцем на потолок.
Чан Ми вздрогнула и непроизвольно подняла голову. Но, даже во имя собственного спасения лгать нельзя, особенно детям. Особенно девочке, на которую не так давно свалилась недюжинная сила и сверхчеловеческие способности. Оскорбленная таким дешевым обманом, но еще больше от того, что она повелась на этот всеми известный трюк, она опустила глаза, чтобы привести в исполнение свой жестокий приговор. Но Домовой уже исчез, а на его месте сидел малюсенький котенок, когда-то белый, но сейчас грязный, всклокоченный, несчастный. Он открывал свой зубастый ротик и душераздирающе кричал, призывая на помощь свою маму.
Долго смотрела Чан Ми без всякого выражения на бедного потеряшку.
Не в силах пошевелиться, с ужасом смотрели на нее Валюта и Филипп, понимая, что только что избежали смерти.
Икота, наконец, перешла на мифического Федота, и Всевладеющий блаженно прикрыв глаза, почивал, а на губах его играла загадочная улыбка.
Брякнулся об пол уже никому не нужный клинок, и тут же исчез в неизвестном направлении.
Жестокая маска пала, состраданием озарилось лицо настоящей Чан Ми, и пушистый комочек обрел защиту на таком же испачканном сажей, как и он сам, когда-то белоснежном лифе покоренной принцессы.
– Розочка! У твоего папки Дух пробуждается, дуй сюда, скоренько!
Глава 14
«Как трудно открыть запасный вход»
Нехорошее предчувствие до боли сжало сердце Ван Ли Ёна, он нанес еще один разящий удар и обернулся. Его военачальник, верный друг и соратник, Син-Сунгём, медленно падал с лошади, обратив застывшее лицо к небу. Поднырнув, он вонзил свой меч в спину нападавшего и, отпихнув его в сторону, крикнул – «Держись! Я мигом!». Не обращая внимания на раздирающую боль в груди, он спешил на помощь, оставляя позади трупы поверженных повстанцев.
– Лекара, лекаря ко мне! –
