изо всех сил закричал Император, перекрывая шум битвы.
– Друг мой, брат, – прошептали мертвые губы друга, – седлай Сметанку, ты им более пригодишься….
– Что? Что ты сказал? – удивляясь странным словам, Ван Ли Ён оглянулся вокруг. Поле битвы заволокло густым туманом, посреди которого, раздувая ноздри, стояла белоснежная лошадь и нетерпеливо била копытом об землю. Он схватился за сердце, невыносимая боль буквально разрывала его на части.
– Сметанка, Чан Ми, Оленька – с трудом прошептал он, и нежная ладошка ребенка коснулась его щеки, и воспоминания заставили его, преодолевая навалившуюся немощь двинуться к лошади.
– Аппа, аппа, ты меня слышишь?
Концентрированная боль постепенно отступала и разжиженная, нехотя расползалась по одеревеневшему телу, усилием воли он заставил разомкнуться, казалось, навеки застывшие веки.
– Живой, живой, вишь, како дело, ишь ты бедолага…Трясучка напала? Тихо, тихо зефирчик мой сладенький, нут-ко, отцепляй свои дряпалки, да скоренько возвертайся в зад, послужил отечеству и будя.
Добрый-предобрый дедушка Гриня умильно запахнул полу своей волшебной душегрейки, в недрах которой затихли истошные вопли котейки-потеряшки. Туда же отправилась до краев наполненная плоская фляжка, которую из чистого любопытства прихватил с собой Всевладеющий, обедая в столовой.
Чан Ми уже не сыпала гневными искрами, она лишь строго погрозила пальчиком деду и склонилась над Лиёном.
Напряженная атмосфера предыдущего часа вновь снова стала относительно спокойной.
– Но почему??? Почему, дядя? Ведь зло должно быть наказано? – и снова возмущением задрожали все фибры ее души, гневно будоражился мозг под презрительно-ехидной улыбочкой Ады, которая вновь обратилась в невинно-прекрасную деву рядом со своим одноруким возлюбленным.
– Кхххххх… – раздался характерный звук, означающий, что питательный бульон, изготовленный лично Чан Ми для восстановления сил возвращенного папочки, выпит до дна.
Обернувшись к Лиёну, она заботливо промокнула салфеткой его вспотевший лоб.
За ее спиной, на импровизированной скамье подсудимых, послышалось движение, и даже у кого-то вырвался вздох облегчения. На стульях, что были выставлены в линию, с опущенными головами сидели обвиняемые. На «малом семейном совете» решалась судьба преступников, готовивших насильственный, незаконный захват власти. В роли обвинителя, и одновременно пострадавшей выступала Чан Ми. Верховный судья – Всевладий. Валюта и Филипп Филиппович охраняли подсудимых. Лиён не принимал участие в процессе, он все еще приходил в себя, вернее, его душа только-только начала осваиваться в обновленном теле. Защитником, единогласно был назначен Домовой, но единственную фразу, которую он смог выдавить из себя: «Строго не судите сирых и убогих, у них у каждого была мама», утонула в гневных обвинениях Чан Ми.
– Цивилизационный вопрос должен быть решен здесь и сейчас! Преступные деяния, которые они совершали из века в век, категорически подлежат наказанию. Взгляните на эти руки, что по локоть обагрены кровью наших соотечественников, наших родных и близких! Прости, дядя, но ты большой, слишком большой гуманист. Почему я должна разбираться, как и почему произошло размежевание наших цивилизаций? Они первые нанесли удар, что очень важно, а если уж проиграли, извольте отвечать господа хорошие!
– Ты, права, Великая Ведунья…
Что-то в этом новом имени не понравилось Чан Ми, возможно тон, которым это было сказано, и в который раз проверив биение сердца Лиёна, она испытующе посмотрела на говорившего, требуя объяснений.
– И нам до̒лжно ответить, ты права. Однако, вспомни, дорогая, что мы одна цивилизация, они так же несут в себе наш культурный и генетический код, немного иной, немного заблудший я это признаю, но уничтожение не наши правила, пойми это детка.
– Именно! – Чан Ми поспешила перебить дядю. – Я понимаю, к чему ты клонишь! Но, – она сделала упор на это слово, – наши поконы не предполагают стремление к мировому господству, любой ценой, ценой кровавой жатвы. И именно этим они отличаются от нас. И, если уж на то пошло, кому, как не тебе известно, что треть населения нашей планеты несут в себе наш, поющий ген, невзирая на цвет кожи и разрез глаз. Мы справимся с балансом, а Нижний Мир, пусть отдыхает, пусть очищается от скверны, и чтобы не только дух, но и воспоминания исчезли на веки вечные об этих тварях! – и она в упор посмотрела на Аду, надеясь увидеть в ней хоть искорку испуга или раскаяния.
Но, нет, прекрасноликая дева, также насмешливо поглядывала на ораторов, казалось, что она знает намного больше Великой Ведуньи и Всевладеющего. У Чан Ми вдруг зачесалась ладонь и сожаление о том, что ей помешали изрубить ее на мелкие кусочки. Но сомкнулся только ее пустой кулак, и чтобы «выпустить пар», она ударила им о столешницу. Лиён вздрогнул и его взгляд просветлел, наверное, с минуту он рассматривал свою взрослую дочь, и затем тихо произнес:
– Ури эги…(моя малышка, моя крошка)
– Нээ, аппа, тебе плохо? Где болит? Что, сердце? Тебе холодно?– Чан Ми поправила плащ, в который был укутан Лиён, и в который раз проверила пульс, давление, работу всех внутренних органов, а он, ласково глядя на нее продолжал говорить:
– В таком случае, и я подлежу уничтожению, но ты права, и я полностью на твоей стороне, поступай, как считаешь нужным, не оглядывайся. Моя маленькая взрослая девочка… – казалось, от этого усилия, силы покинули его, он в изнеможении откинулся на спинку стула и закрыл глаза, но Чан Ми успела заметить слезу сожаления, что мелькнула между его ресниц.
– Нет, папа нет, это ни в коей мере не касается тебя…
И, вдруг, впервые за все это время послышался слащавый голос со стороны скамьи подсудимых.
– Касается, еще и как, ведь твой папенька, хотя и на половину, но все еще наш, как, впрочем, и я наполовину ваша, ведь мой отец…
– Тебе никто не давал слово, Вервольф! – рыкнул Всевладеющий так, что воздух в помещении завибрировал, и от страха задрожала скамья под подсудимыми, – не забывай, что у нас один Создатель, пути его неисповедимы и токмо ему ведано, кому дает он жизнь и зачем.
Возможно от того, что никто не мог выдержать гневный взгляд Всевладеющего, Ада опустила голову. Но, судя по тому, как перед этим, у нее на мгновение округлились глаза, вполне возможно, он позволил прочесть его мысли.
– Что она там обнаружила? – забеспокоилась Чан Ми, – моя оплошность, надо было держать их в своем поле, кто предупрежден, тот вооружён. Ведь даже у самых сильных мира сего, есть свои скелеты в шкафу. Попытки проникнуть в мысли дяди, не привели ни к какому результату, возможность была лишь в то мгновение, когда они оба эмоционально открылись.
Всевладеющий продолжал:
– Итак, я выслушал прения, несомненно, одно – это неотвратимость наказания для преступников, готовивших с откровенной жестокостью, спланированную операцию по захвату власти. Прошу еще раз, коротко обозначить позицию обвинения и защиты, затем главный обвиняемый выступит со своей последней речью.
Траян, у которого с недавних пор по плечо отсутствовала левая конечность,
