пожалуйста. Ты сказал, что никогда не причинишь мне боли, но это мучение. Так что, пожалуйста, пожалуйста...
Мои слова становятся невнятными. В конце концов они переходят в рыдания. Я плачу обо всем, что могло бы быть. О жизни, которая могла бы быть, но закончилась, не успев начаться.
В течение нескольких дней я продолжаю жить. Мы все так делаем. Мы, как призраки, бродим по знакомым коридорам, делая все по привычке. Мы почти ничего не говорим, потому что нечего сказать, мы обмениваемся лишь унылыми взглядами.
Большую часть времени я провожу либо в часовне, либо в спальне Рувана. Слишком больно лежать там в первую ночь. На простынях еще чувствуется наш запах, поэтому я сплю на диване. Но там так одиноко и холодно. На вторую ночь мои эмоции срываются, и я бегу в уютную постель, которую мы делили в последний раз. Я укутываюсь в одеяла. Я ворочаюсь, борясь за сон. Он не приходит до утра. А когда он наступает...
Его нет рядом.
Я пытаюсь заставить себя заснуть в течение двух полных дней. Я почти не ем. Я хочу ускользнуть в мир снов и воспоминаний. Я пытаюсь вызвать Рувана, как я вызвала Лоретту. И вот, когда я уже потеряла надежду, он приходит ко мне. Я снова и снова переживаю нашу ночь страсти. Я так хорошо научилась вызывать его из глубин своего сознания, что воспоминания приходят, как только я закрываю глаза.
Однажды вечером меня прерывает особенно громкий стук в дверь. Ругаясь, я поднимаюсь с кровати. Там все четверо. Винни держит тарелку с едой.
— Я знаю, что тебе не нужно есть так много, как раньше, но тебе все равно нужно что-нибудь съесть.
— Спасибо. — Я беру ее и иду закрывать дверь.
Каллос останавливает меня.
— Я читал записи Лоретты, и есть несколько вещей, которые я хотел бы обсудить с тобой. У нее есть несколько интересных применений магии крови — ритуал, ну, скорее, теория для извлечения присущих человеку способностей. Руван упоминал, что тебе это интересно, вот я и подумал, что тебе это может быть интересно...
— Меня больше не интересует ни Лоретта, ни кровавое предание. — Я покачала головой. — Спасибо за еду. — И я закрываю за ними дверь. Я ставлю тарелку в главной комнате, рядом с флаконом крови, который мы взяли у Терсиуса.
И тут меня осенило.
Эти сны... видения прошлого... они начались после того, как я выпила эликсир в ночь Кровавой Луны. Сны были вызваны не Руваном, не поклявшимися на крови, не Мидскейпом и не этим замком — они были вызваны эликсиром.
— Кровь — это холст... — шепчу я. — В ней записан весь наш опыт...
Существуют базовые магии кровавого предания, доносится до меня откуда-то издалека голос Рувана. Каждый может вызывать разные способности, делать с их помощью разные вещи, но некоторые по-настоящему талантливы. Некоторые обладают врожденным даром.
Я уже начала думать, что мой — кузнечный. Но что, если мой врожденный дар - это что-то другое? Что, если мои сны не являются каким-то странным побочным действием деятельности поклявшейся на крови? Я использовала кровь, чтобы увидеть полотно чужой жизни... но это была не жизнь Рувана.
Я подхватываю флакон и выбегаю из комнаты.
— Флориан? — Лавензия окликает меня. Игра Винни на скрипке прекращается.
— Я в порядке, не беспокойтесь обо мне. — Я закрываю за собой дверь достаточно громко, чтобы они услышали. Они решат, что я снова собираюсь оплакивать Рувана. Они дадут мне место.
Только я не останавливаюсь в часовне, а продолжаю подниматься по лестнице и пересекать балку. Я прохожу через комнаты и коридоры, которые соединяются со старыми покоями Лоретты, и спускаюсь в ее потайной ход. Я знаю, что идти одной опасно, но у меня с собой кинжал, и это стоит того, чтобы рискнуть.
Это может не получиться. Я не совсем понимаю, что именно я пытаюсь сделать. Но именно сейчас я чувствую себя ближе всего к надежде за последние несколько дней. Я не хочу от нее отказываться. Я должна попытаться. Каллос сказал, что часть кровавого предания — это инстинкт. Магия всегда в нас. Поэтому я доверяю своей интуиции и пытаюсь заявить о своей силе.
По крайней мере, я увижу правду о том, что случилось с Лореттой, Солосом и Терсиусом... их собственными глазами.
Я открываю кран на одном из древних бочонков, и из него выливается эликсир. Я подставляю голову под струйку и набираю в рот три капли. Задерживая их там, я бегу обратно по лестнице в комнату Лоретты. Закрываю потайной ход и встаю на край кровати.
Ну, вот и все. За ваше здоровье. Я поднимаю обсидиановую склянку, которую принесла из комнаты Рувана, в тосте за прошлое и пью.
Кровь Лоретты была основой для Эликсира Охотника. Склянка, которую мы взяли в крепости, скорее всего, была смешана с кровью Терсиуса, когда он продолжал экспериментировать. Я предполагаю, что первоначальный эликсир в старом замке был смешан с кровью Солоса, поскольку она работала с ним. И, даже если это не так, они были поклявшимися на крови.
Если я права, если любая комбинация моих теорий верна, то во мне сейчас должна быть кровь всех троих. Эти метки — эти воспоминания, — я должна быть в состоянии получить к ним доступ во сне, пусть даже фрагментарно.
Взяв кинжал, я легонько провела им по коже между ключицами — как раз над меткой Рувана. Как и прежде, боль, пробирающаяся по шее при одной только мысли о попытке вспомнить свои сны, стихает. Внутри меня открылась дверь, и я прохожу через нее, лежа на кровати.
Как только я закрываю глаза, я переношусь в другое место и время.
Лоретта мчится сквозь ночь, мокрая по колено в Фэйдских Болотах. Я чувствую, как колотится ее сердце, так же остро, как я чувствую гнев, пылающий в ушах Терсиуса. Его глаза, унизанные золотыми кольцами, блестят в слабом свете.
— Не убегай от меня!
— Ты забрал мою работу! — кричит она в ответ.
— Это была моя работа, — прорычал Терсиус.
— Наша работа.
— Ты украла и исказила ее
Она прижимает к груди три книги — три дневника, которые пропали с ее книжной полки в моем предыдущем сне.
— Это было мое! — рычит он. — А теперь вернись сюда. Лоретта! Послушай меня.
