— Счастливой дороги, Василина.
Глава 19. Опять Лилит
Пройдя на кухню, поняла, что голодна, словно стая волков. Принюхалась к каше. Без масла и на воде. Попробовала. Безвкусная, но чуточку подслащённая.
— Нет, надо узнать, как зовут управляющего и где он просиживает свои штаны. Я так не только похудею, но и ноги протяну! Ты со мной согласен, Филипп?
— Согласен. Знаешь, что, Валери, я заметил, что как только у тебя поднимается настроение, жизненный канал быстрее срастается. Осталось чуть-чуть, и совсем поправишься.
— Постараюсь чаще улыбаться. Но сам понимаешь, — на всякий случай понизила голос: — Мир неизвестный. Все, кому не лень, пугают. Информации ноль. Пойду-ка я искать огород, может, насобираю огурчик-другой для салата.
— Сходи, сходи, подними себе настроение, — в голосе Фила слышалась улыбка.
— Сначала переоденусь, не в нарядном же платье по огородам бегать.
Видно было, что с утра в комнате служанки прибирали. В шкафу оказалось не менее тридцати платьев. Все ярких расцветок, и только одно затесалось тёмно-синее в узкую полоску. Вот его я и надела. Был ещё костюм для верховой езды, брюки-юбка, но его в огород не стала надевать.
Волосы спрятала под широким чёрным платком. Надеюсь, что если кто и увидит меня в огороде, то не подумает, что сама госпожа собирает урожай.
— Валери, посмотри на стол, — Филипп отвлёк меня от зеркала.
Я оглянулась и охнула. На столе что-то горело. Подбежала и поняла, что это не пожар, а листок при дневном освещение оранжевым цветом моргает, словно тревожная кнопка. Подхватив двумя пальцами за край, медленно подняла лист на уровень глаз.
— Наверно, магический документ. Смотри, печать гербовая, — я переместила листок правее, чтобы был виден текст с плеча.
Филипп засмеялся.
— Можешь не стараться. Я и так всё хорошо вижу. Так, что тут пишут? Бла, бла, бла, выйти замуж до тридцатого числа седьмого месяца. Бла, бла, бла, всенепременно за двух мужей. В противном случае, все денежные средства, имение и крепостные переходят в собственность империи. А девица Валерия Алексеевна Морозова будет обязана отправиться в закрытый женский монастырь доживать свой век в молитвах.
— Что, так и сказано? Монастырь и молитвы? Твою ж… дивизию, как говорил мой дед. Нет, мне очень хочется материться, но, как приличная девушка, я себе этого не могу позволить. Филипп, какое сегодня число по здешнему календарю?
— Не знаю, но боюсь, что времени почти не осталось. Валерия, смотри, как моргает бумага, прямо готова в глаза броситься, только бы её заметили. Нужно найти хотя бы одного мужа, возможно, избежишь монастыря. Ну, не будут же они отбирать у мужчины его жену? Деньги и крепостные перейдут казне, — Филипп погладил меня по шее.
— И Василина так не вовремя уехала сплетни разносить, — вздохнула я.
— Слушай, все про какого-то варвара талдычат. Якобы ты от безысходности ездила к какому-то варвару. Может, ещё раз попробовать? Денег пообещать или себя красивую?
— Варвар — звучит как-то страшновато, — положив бумагу обратно на стол, всё же направилась искать огород.
— А жить-то можно в этом захолустье, — Филипп разглядел на грядках огурцы. — Вот справа, смотри, какой пузатенький. Ещё немного и в еду не подойдёт.
Собрав немного огурцов, две красные помидорки и зелёный лук я удивлённо произнесла:
— Фил, а жить-то можно, у них и картошка известна. Смотри, вон там подальше. Нет, я категорически не согласна ехать в монастырь. Варвар, значит, варвар!
Как хорошо, что я успела вернуться на кухню до прихода Серафимы.
— Госпожа Валери, — охнула она. — По кому траур?
Увидев испуганный детский взгляд, я пояснила:
— Фимочка, платье не чёрное, а тёмно-синее, — девчушка перевела взгляд на платок. — Забыла снять, побоялась волосы замарать.
— Госпожа, Прохор мне передал, что вы искали меня? Я готова служить.
— Вот и замечательно. А тебе сколько лет? — ну, слишком уж худенькая и маленькая.
— Шесть, но я всё умею, госпожа. И полы мыть, и посуду, и грядки полоть. И даже корову доить.
— Да, ты большая молодец. Что же тебе поручить? Придумала, ты пока со стола пыль сотри, я сделаю овощной салат, а потом ты на время станешь главным поваром этой кухни и должна будешь попробовать приготовленное мною блюдо и сказать: вкусно или нет.
— Зачем, барыня?
— Василина уехала, а я первый раз пытаюсь себе еду приготовить, — заговорщицким голосом произнесла я.
— Госпожа, я расстараюсь, сразу с первой ложечки и скажу.
— Нет, так и пойдёт, с одной ложечки и не распробовать. Думаю, вот с десятой самое оно будет. Там и цвет разглядишь, и вкус распробуешь.
Время пролетело незаметно. Салат девчушка умяла за несколько минут, долго кланялась и говорила, что вкуснее не ела. Надо будет попробовать приготовить майонез. Как-то дома пробовала, понравился.
— Серафима, я там, на огороде видела созревшие ягодки. Сходи, собери да не задерживайся. Скоро стемнеет, спать ложиться нужно будет. Останешься со мной в доме. Я твоей маме пообещала, что пока её нет, ты будешь служить мне.
Обрадованная малышка подхватила корзину и выскользнула из комнаты.
Быстро поев салат и убрав посуду, пошла искать комнату для Серафимы.
Заглянула в одну, в другую.
— Филипп, да они все нежилые. Неуютно как-то, когда даже слуги не живут в доме, — открыв комнату напротив своей и найдя её милой, решила малышку положить именно в ней.
Накормить «главного повара кухни» ягодами тоже не составила труда. Сытая и довольная девочка отправилась спать, а я решила перед сном выпить чая.
— Прохладно становится, — я потянулась к кухонной двери, выходящей на улицу, чтобы закрыть её, и услышала громкие звуки. — Филипп, это лошадь ржёт?
— Да, молодец, угадала, — засмеялся тот.
— А почему не замолкает? Слушай, а может, она — оборотень?
— Валери, да она или пить, или есть хочет.
— Ой-ё, а у нас, что, и конюха нет? Идти на конюшню совсем не хочется, — вот боюсь я их, хоть убейте. — Почему Прохор никого из деревни не попросил за ней присмотреть? — поёжившись, я вышла за дверь и тут же вернулась. На кухне стояла большая свеча под колпаком с ручкой. — Магический мир, а со свечками ходят. И спички странные. Это точно не сера? — Я посмотрела на спичку, больше похожую на тонкую ручку, чиркнула о короб, подожгла свечу, закрыла маленькую дверцу и, двинулась в темноту, держа перед собой фонарь.
Дверь на конюшню была распахнута. Я сначала робко заглянула, а вдруг Лилит не привязана? Сейчас как огребу повторно по спине.
— Не бойся, я с тобой, — прошептал Фил.
Повесив фонарь на длинный гвоздь возле стойла, я внимательно посмотрела в большие глаза Лилит.
— Чего ржём, чего хотим? — та моргнула и показала большие зубы. — Сено есть. Пить хочешь? — кобыла с силой стукнула по дверце копытом.
— Точно пить хочет, — резюмировал Фил.
Поискав глазами ведро, направилась в дальний угол конюшни к большой бочке с водой.
— Валери, двери кто-то закрыл, — слова Филиппа заставили меня подпрыгнуть на месте.
Я обернулась и посмотрела на широкие двери. И, правда, закрыты. Но как их так бесшумно закрыли?
— Эй, кто там так шутит? А ну, быстро открывайте! — я бросила гнутое ведро и кинулась к выходу.
За дверями натурально зарычали.
— Оборотни, — спокойно произнёс Фил.
Я же, нервничая, застучала кулаками по дверям.
— Откройте, немедленно откройте. Я вам приказываю! Меня зовут госпожа Валери Морозова, и я тут хозяйка.
— Была хозяйка и вся вышла, — кто-то выкрикнул сквозь рык. — Это тебе за всех несчастных, что голодают в деревне.
— За Серафимку и её мамку, — раздался другой голос.
— За все разлученные семьи, — выкрикнул третий.
— Нет, всё не так. Что вам наговорили, жива мама Серафимы, откройте, пожалуйста, — меня начала пробирать истерика.
