— Ну-с, господа. Я доктор Арти Хенри. Так же, как и вы, буду служить на Цертоне. Но, уже не в первый раз. Представьтесь же и вы. Можно только имя. Ваш возраст и оценку физического состояния я прочитаю в ваших личных делах, — он перевел взгляд на меня и, мне ничего не оставалось, как ответить.
— Марианна Вандер. Девятнадцать лет. Болезней нет, — доложила я.
— Девушка. Оригинально. Гроклай превосходит сам себя, — лекарь задрал бровь.
— Имеете что-то против? — я ощетинилась как ежик.
— Отнюдь, милочка, — спокойно ответил врач. — Человеческие организмы, что мужские, что женские, лечатся одинаково. За исключением ежемесячных женских недомоганий. Ты, кстати, как переносишь? Без болей?
Хорошо, что в повозке был сумрак. Обычно я на подобные темы реагировала спокойно. Но обстановка и его ровный, спокойный голос выбили меня из колеи:
— Нормально переношу, — процедила я сквозь зубы.
— Замечательно, — спокойно кивнул он. — Ну-с, молодой человек, а вы?
— Рой Дринкорин, двадцать три года. Болезнями не страдаю, — угрюмо отозвался мой сослуживец.
— Великолепно, — погладил доктор себя по коленям. — Предупреждаю сразу, молодые люди. Если поранитесь или что-то заболит, обращайтесь сразу же. Незапущенный недуг или ранение лечить легче. Ясно? Тем более — там! — он ткнул пальцем вверх.
Мы оба молча кивнули, не желая раскрывать рта. Сидя мороз пробирал ощутимее. Хотелось не шевелиться, чтобы сберечь тепло.
— Замечательно, — кивнул лекарь.
Когда стражники упаковали все, что было необходимо, дали сигнал к отправлению. Я надеялась, что Гроклай заглянет в повозку еще раз. Но, нет. Расстроилась и одернула себя: зачем жду? Что мне в нем? Лучше бы думала о предстоящей службе.
По городу повозки ехали резво. Раннее утро, на улицах почти никого нет. Выезжать в такое время было нужно не только для удобства, но и ради сохранения тайны. Информации о дальних заставах было мало. Все сплетни и слухи строго пресекались. Возница строго-настрого запретил нам высовываться из повозки до его разрешения. Сам он был одет в добротную, но гражданскую одежду. Без всяких опознавательных знаков.
Борт за моей спиной был крепким и плотным. Ни одной щелочки, из которой мог бы поддуть ветер, я не нашла. Но, все же, было холодно. Постепенно начали замерзать ноги. Потом плечи. Потом руки. Потом затекло единственное мягкое место на моем тощем теле. И тут я уже не выдержала. Очень мне жалко это место стало. И совсем зябко. Держась одной рукой за качающуюся дощатую стенку, я встала. Мои спутники удивленно воззрились на меня. У каждого в глазах отражался немой вопрос, но они молчали.
— Отсидела все, — пояснила я, неопределенно махнув рукой.
— Нам почти два дня ехать, — предупредил врач зачем-то. Наверное, чтобы я готовилась морально.
— А сколько остановок будет? — подал голос мой сослуживец.
— Обычно останавливаются два раза в первый день и один раз во второй. Исключая ночевки. Кстати, ночуем прямо в повозках. В гостиницах только столоваться можно, а спать строго по своим местам.
Мы с Роем переваривали услышанное. Он сидя, а я переминаясь с ноги на ногу. Так даже стало теплее. Каждый думал о своем. Спустя некоторое время мужчины задремали, уткнув носы в воротники. Уселась снова и я. Запахнула поплотнее куртку, нацепила рукавицы и тоже подняла ворот. Он был подбит коротко стриженым мехом и отлично грел. Мерное покачивание повозки убаюкивало. Решив не терять времени даром, закрыла глаза и тоже задремала.
Проснулась я от резкого толчка:
— Вставай. Остановка, — бросил Рой. И легко спрыгнул на землю.
Я неохотно потянулась, распрямляя согнутую спину. Непривычна я к таким долгим поездкам. Никогда никуда из Ислотона не выбиралась. Сделав пару наклонов в стороны, высунула голову наружу.
— Вандер! Еще минута промедления и остаешься без обеда! — врач всходил на крыльцо какого-то трактира. Повозки выстроились в ряд вдоль небольшого заборчика.
Вот уж дудки! Ехать без еды я не согласна!
1
Здесь пахло как и во всех харчевнях мира. Тушеной, жареной едой. Чем-то печеным. Подгоревшим маслом. А еще табаком, кислым пивом и потом. Причем, как людским, так и лошадиным. Что, впрочем, неудивительно. Здесь столовались путники, а не только жители близлежащей деревни забредали по вечерам на кружку хмельного напитка. Довольно просторный зал. Тяжелые, сколоченные из толстых досок столы и стулья. Чтоб не поломали в драке, усмехнулась я про себя. Хозяевам подобных заведений в городе частенько приходилось менять или ремонтировать мебель после гулянок.
— Что есть будешь? — спросил доктор, когда я подошла к нашему столу. Рядом с ним уже стояла розовощекая подавальщица. Приветливо улыбаясь, она держала руки под передником. Рой уже тоже разделся, сложив верхнюю одежду на лавку рядом с собой. Он, видимо, уже сделал заказ.
— Что-нибудь погорячее и понаваристее, пожалуйста, — попросила я девушку. Чтобы не замерзнуть до вечерней остановки, следовало поплотнее набить живот. А вот пить поменьше. Вряд ли возница остановится ради того, чтобы я сбегала в кустики.
— Рукомойня там, — ткнув пальцев в маленькую дверь под лестницей, пояснил наш временный командир. — Уборная там же.
Вот это было очень нужное замечание. Я подскочила вперед Роя и в заветное место попала первой. Переживания и подмерзшие ноги сделали свое дело. В туалет хотелось очень. Оправившись и вымыв руки, я уступила помещение своему сослуживцу и вернулась за стол. Его уже накрывали. Расторопная девица принесла доктору его бульон и мясо. Другая, совсем молоденькая девчушка поставила передо мной миску с дымящимся супом. Я проглотила первую ложку и блаженно улыбнулась. Густой, чуть острый, он приятно раздражал язык и сразу же согревал внутренности. Слопав все до дна, я подняла голову на спутников. Врач Цертона медленно и сосредоточенно хлебал свой бульон. А вот Рой довольствовался только жареным мясом и хлебом.
Запивать полагалось горячим настоем из каких-то трав. Отпив первый глоток, я признала в составе только одну бодрящую травку и мед. Вкусно. Я смаковала каждый глоточек, прикидывая в уме, во сколько мне обойдется питание по дороге. Я оставила почти все деньги тетке, взяв с собой только одну серебрушку и несколько медянок. Когда все покончили с обедом, доктор Хенри поднялся и, поблагодарив подавальщицу и мужчину за стойкой, вышел на улицу. Я недоуменно выскочила за ним:
— Док, а платить?
— Мы же на службе, — удивился он. — За нас платит Управление. Заранее.
— А, — только и ответила я. Что ж! Это к лучшему!
А вот Рой нахмурился. Кажется, он вообще любил хмуриться. Но я его понимала. Наверное, он думал, что оплачивать еду придется самим, поэтому пообедал так скромно. Наплевав на всех, я попрыгала возле повозки, разминаясь. Иначе к вечеру совсем не разогнусь. И мы покатили дальше. Через какой-то час дорога испортилась, из более-менее ровной превратившись в ухабистую. То и дело под колеса попадали камни, заставляя нас подпрыгивать на лавках. Мы отъезжали от города все дальше и дальше. Я совсем не знала здешних мест, но предполагала, что мы приближаемся к предгорьям. Как будто подтверждая мои мысли, повозка накренилась. Ее передний край задрался. Мы начали подниматься вверх. Я закуталась потеплее и нахохлилась. Так мы и ехали, то резко поднимаясь, то продвигаясь почти ровно. Уже давно стемнело. В темноте движение совсем замедлилось, но опытные возницы, привязав к оглоблям фонари, принуждали лошадок идти вперед. Останавливаться на узких горных дорогах не имело смысла. Такая долгая езда утомляла. Но, зато больше не было риска отсидеть себе что-нибудь. Нас так трясло и бросало по сиденьям, что получался своеобразный массаж. Рой вполголоса чертыхался, а вот Док отличался бешеным хладнокровием. Во мне же нарастало глухое раздражение. Но, скрывать эмоции от окружающих я научилась давным-давно. Иначе в моем окружении было нельзя.
Наконец, повозка остановилась. Я мысленно вознесла похвалу Амадею. Спрыгнув на землю, огляделась. Мы остановились на маленькой площадке, с трех сторон защищенной отвесной скалой. Разумно. Подкрасться незаметно можно только с дороги. Возницы, суровые как один мужики, стаскивали с повозок сложенные полотнища и растягивали их, связав между собой. В трещины в скале были вбиты крюки. К ним и крепили другой край навеса. Получилась крыша, способная защитить от дождя и снега. Никакой растительности здесь не наблюдалось. Дрова для костра тоже привозились с собой. Удар огнивом и на сухих поленьях заплясало пламя.
