— Твоя дочь вылетела вместе с остальными и упала. Сестра-близнец Предназначенной поймала её крик о помощи, но, к сожалению, исчезла на ровном месте.
Харелт потянулся к дочери, но вместо привычного теплого, солнечного комочка ощутил лишь холодную пустоту.
«Энни, малышка». Дракон похолодел, догадываясь, что могло произойти.
Через мгновение с земли в небеса поднялся черно-серебряный исполинский дракон. Он спешил на помощь к дочери и молил небеса, чтобы не стало слишком поздно.
Фредерика Альтиния Дьерран
Оглушенная проклятьем, я летела вниз. Пытаясь скастовать небесный плат, я вдруг подумала, что подвела Энни. Что была слишком наивна и не допустила и тени мысли о том, что Кристин захочет меня убить.
Всей собой я почувствовала, что дно расщелины близко и…
Запястье обожгло огнем, и в ту же секунду вокруг меня взметнулись крылья небесного плата! Это сложное и весьма специфическое заклятье использовалось для спасения людей во время пожаров. У меня ни разу не получилось его призвать.
Но зато сейчас я уже не падала, а скользила, как по крутой ледяной горке. И пусть в конце меня ждет не мягкий сугроб и хохочущие подружки, а каменная стена, с этим уже реальней справиться.
Подготовив воздушную подушку, я постаралась сгруппироваться, ведь край пористой скалы был все ближе и ближе, и…
Удар!
Ох, кажется, на несколько минут я потеряла сознание. Голова гудит, руки-ноги трясутся, но… Спина в порядке, все пальцы сгибаются, а вокруг непроглядная темнота!
«Но остается вопрос: кто же скастовал плат? Неужели Энни? Наша связь обоюдна?!» — пронеслось у меня в голове, пока я, кряхтя, выбиралась из сугроба и поднималась на ноги.
Здесь, внизу, был куда холодней, чем наверху. С одной стороны, ветра не было, но! Но не было и солнышка.
Запнувшись, я чуть не упала и, ругаясь сквозь зубы, призвала себе на помощь колдовской светлячок. А потом еще один и еще. Я рассылала их в разные стороны, стремясь понять, насколько глубока ж… в которую я угодила.
Мне предстояло не только спасти себя, но и найти и спасти Энни, потому как с Кристин станется бросить и девочку тоже. Теперь у меня не осталось никаких иллюзий. Мы с юной леди Дьерран не просто чужие люди. Мы с леди Дьерран враги.
Потянувшись к дракошке, я охнула: она была где-то здесь! Потревоженная связь засветилась так ярко, что стало невозможно увидеть ее направление. А это значит, что девочка где-то совсем близко!
— Энни? Энни, это я, Фредерика, — позвала я ее.
Я создала еще с десяток светлячков и заставила их кружиться над собой, а после, поделившись на две стайки, разлететься в двух направлениях.
— Энни? — вновь позвала я.
Тишина.
И тут я вспомнила один из уроков, что довелось подсмотреть с чердака. Поисковый маячок — необходимая для драконьих гор вещь.
Непослушные пальцы выплели первую часть заклятья, и я, прикрыв глаза, сосредоточилась на облике Энни. Я держала в голове и девочку, и дракошку. И, открыв глаза, отпустила с пальцев ажурную бабочку, в которую превратилась искра поискового маячка. Что самое странное, заклятье впитало в себя свет от нашей с Энни связи.
Зато бабочка, что вначале взлетела наверх, вполне уверенно направилась вперед. К счастью, летела она медленно, а света от ее крыльев было достаточно, чтобы не споткнуться.
— Энни!
Дракошка сидела на камне. Или висела? Неважно. Важно то, что снег был залит темной кровью, а на тонких, нежных крыльях виднелись глубокие борозды от чужих когтей.
— Твари, — всхлипнула я, — какие же твари!
И мне было глубоко безразлично, что эти самые "твари" были лишь на год старше малышки.
— Энни!
Дракошка дышала, но никак не реагировала на меня. По мордочке стекали прозрачные слезы, а значит, она была в сознании.
— Энни, малышка, — я упала на колени, — посмотри на меня.
Увы, но, даже такая юная, она была слишком крупной для моего слабого человеческого тела.
Кровь.
Чердачные знания вновь пришли мне на помощь, но… Ножа нет. А я слишком слаба и труслива, чтобы прорвать кожу зубами. Отворить кровь заклятьем не сложно, но это отчего-то ослабит эффект. Что ставит меня в безвыходное положение.
Взгляд зацепился за лед. Снежный наст здесь настолько крепок, что удерживает мой вес. А значит…
Не с первого раза, но мне удалось разбить толстую ледяную корку и получить достаточно острую кромку.
— Сейчас, Энни, сейчас, маленькая, — шептала я и капала своей кровью на ее поврежденные крылья.
Кровь, как и говорил учитель Кристин, превращалась в живительный колдовской туман, который врачевал раны малышки. Вот только глаза дракошки все так же оставались закрытыми.
Клятый кусок льда таял в моих руках. Кровь смешивалась с талой водой, но, кажется, это не мешало заживлять раны малышки.
Малышки, которая, тихо вздохнув, превратилась в человека и, соскользнув с валуна, замерла у его подножия.
— Поднимайся скорей, — я протянула к ней руки, — все в воде и крови, простынешь!
— Я дочь Хранителя Севера, — тускло произнесла девочка, — я не боюсь холода.
— Все равно вставай, а то я тоже в эту грязь сяду, — шутливо пригрозила я.
Энни, тихо вздохнув, поднялась. Она все так же прятала взгляд, сутулилась и держала руки за спиной.
— Мне жаль, что вы пострадали из-за меня, леди Фредерика. — Дракошка низко поклонилась. — Я восстановлю силы и подниму вас наверх.
— Энни, — я подобралась поближе к ней, — тебе нельзя поднимать тяжести. Твои крылья…
— Я не имею значения.
Тут мне стало кристально ясно, что в словах Лерро был смысл. Девочка явно не сама упала в расщелину. И крылья ее были повреждены не просто так.
— Ты имеешь значение, — упрямо произнесла я, лихорадочно соображая, как же вывести малышку из этого состояния.
— Вы не знали, кто тянет из вас силу.
— Зато я знала, ради кого режу руки, — четко проговорила я. — Мы познакомились во сне, помнишь? И Лерро мне о тебе рассказал. Не утаил ничего.
— Моя мать обманом забеременела от моего отца. — Дракошка подняла на меня пустые глаза. — Нонна говорит, что папа должен жениться. Только нонна не знает, что папе трижды отказывали! Из-за того, что я есть! Я все порчу!
Она заплакала. По детскому лицу катились крупные, совершенно не детские слезы. Она не хлюпала носиком, нет. Она даже дышала едва слышно!
— Тебе это папа сказал?
— Я подслушала. — Она ладошкой оттерла с лица слезы. — Я люблю папу и хочу, чтобы он был счастлив.
А я… А я, кажется, нашла правильные слова для малышки:
— Тогда ты должна быть с ним рядом. Он выбрал тебя. Был бы он счастлив с драконицей, которая его не уважает?
— П-почему не уважает? Мой папа — Хранитель Севера!
— Да, — кивнула я, — и твой папа однажды принял решение — любить тебя и растить. И тут появляется драконица, которая говорит целому Хранителю Севера, что он не прав. Что он ошибается. Что она, самая важная драконица, будет указывать ему, какому-то Хранителю Севера, что он должен делать. Ведь сам он глупый и не знает, как правильно жить.
Девочка задумалась. В детской голове никак не укладывалась идея о том, что ее любимый папа может быть глупым.
— Никто не может говорить папе, что ему делать, — проронила в итоге Энни.
— Да, я тоже так думаю. Я слышала, что Харелт Фойртелерн — самый успешный Хранитель Севера за последние столетия.
Мы помолчали, и я осторожно, не желая спугнуть правильные мысли, добавила:
— Так, может, ошиблись те драконицы?
— Меня рвали на части, — Энни обняла себя за плечи, — за то, что моя мать…
— Тебя рвали на части жестокие, глупые дети, — я открыла руки, приглашая дракошку в объятия, — дети жестоких и глупых родителей. Невоспитанные дети.
— Но я все равно остаюсь порченой кровью, — Энни прижалась ко мне, — дочерью воровки крови.
Я осторожно погладила ее по спутанным волосам и тихо спросила:
— Мы знакомы всего ничего, но, как ты думаешь, ты можешь мне верить?
