ярости она вцепилась в уродливую дрянь, растерзала ее на части, размолотила в клочки. Будь эта пакость хоть немного менее мерзкой, Струйка бы ее съела, но она казалась совершенно несъедобной.
Уничтожив гадкую вещь, Струйка никак не могла успокоиться. Сон не шел. Она плыла то туда, то сюда, периодически сворачивалась и замирала — бесполезно. Тьма над водой сменялась белым светом, и вновь темнело, а Струйка все рыскала в водной толще, мысленно стеная.
И она наконец поняла, почему ей не удается уснуть. Потому что ничего еще не закончено. Струйка опять увидела эту ненавистную вещь, скользящую по поверхности, что отделяет воду от воздуха. Еще одна! Она не даст покоя, не позволит погрузиться в сон. Ее надо разрушить!
Мощно оттолкнувшись от дна, Струйка взмыла к поверхности.
Может, оно и к лучшему все вышло, думала Тереза, загребая к птичьему островку в утреннем тумане. Новая лодка уж точно не хуже старой, обшарпанной. А чья она — какая разница? Все равно Хэнк без Терезы никуда не поплывет. Тем более сейчас, когда рука только из гипса. На весла пришлось сесть Терезе.
Хэнк наслаждался. Плавным скольжением лодки, ватной тишиной, что бывает перед самым рассветом. Покоем. Обычно ему приходилось грести, но сейчас он ничего не делал и чувствовал себя несколько странно. Он любовался госпожой Ильтен, мерно двигающей весла. Лика бы так не смогла. Вспомнив Лику, он опять загрустил. Расчехлил ружье, положил на колени, чтобы отвлечься. Холодный металл под рукой действовал успокаивающе, лучше любых таблеток.
— Здесь, — шепнул он одними губами, но госпожа Ильтен услышала. Притормозила веслами, непостижимо ухитрившись не издать ни плеска. Ему нравилось, что она понимает, как важна на охоте тишина.
Она потянулась к своему ружью, и в этот момент вода под ними взбурлила. Лодку швырнуло в воздух.
Тереза не удержалась. Вылетела из лодки — хорошо хоть, ружье не выпустила. Озерная гладь превратилась в холодный гейзер, и посреди него бесновался натуральный монстр. Огромный, зеленый, с мощной шеей, хищной головой с добрым десятком красных глаз навыкате и жуткой зубастой пастью. Чудовище, хлеща по воде шипастым хвостом, ожесточенно грызло лодку — и, что характерно, ему удавалось оторвать от нее куски. Все это пронеслось перед взором Терезы в течение секунды, пока она изворачивалась в воздухе. Падая, она всадила в неистовствующего гиганта весь заряд; перезарядить ружье не было никакой возможности, она ушла глубоко под воду с сильным плеском, который был не слышен на фоне происходящего. Когда она вынырнула, монстр все еще кромсал останки лодки, несмотря на то что вокруг него расплывалась синяя кровь. Справа был обалдевший Хэнк, он держался на воде, уцепившись за весло. Кажется, он не намочил ружье.
— Гаси его! — закричала Тереза. — Сожрет лодку, за нас примется!
Хэнк выстрелил. Попал, но движения чудища стали лишь чуть более вялыми.
— В глаза бей!
Еще один выстрел, сразу из двух стволов. Два глаза на страшной морде лопнули, разбрызгивая красную жижу, перемешанную с синим. Монстр заревел, бросил недожеванную лодку, повернулся к Хэнку. Блин! Сейчас махнет хвостом…
Тереза не могла стрелять: ружье промокло насквозь. Не зная, что еще сделать, она с силой метнула его в чудище.
— На тебе, падла!
Ружье попало точно в голову. Прямо в еще один глаз. Чудовище заревело жалобнее.
Хэнк, придерживая под мышкой весло, каким-то чудом перезарядил свое ружье. Сдвоенный выстрел, рев перешел в визг.
— Добивай, не спи!
Тереза запустила в гада куском обшивки, затем вторым. Ага, слабеет. Выстрел. Визг наконец оборвался. Оживший ночной кошмар завалился назад и начал тонуть.
Офигенная вышла охота, нечего сказать.
Глаза у младших Хэнков находились где-то на лбу. Папа и госпожа Ильтен вернулись с охоты гораздо позже обычного, мокрые до нитки, замерзшие и — что самое удивительное — без добычи. На все вопросы раздраженно отмахивались. Немедленно, еще не разувшись, распили на двоих чуть ли не залпом бутылку водки — еще страннее: госпожа Ильтен не употребляла водку, предпочитая дорогие вина и коктейли. Потом госпожа Ильтен заперлась в ванной. Папа выругался: небось, хотел ее опередить. Стукнул в дверь кулаком, был послан изнутри. Дени, чтобы разрядить обстановку, попытался вставить нейтральную фразу:
— Как новая лодка, ходкая?
Папа заскрежетали зубами:
— Нет больше лодки!
Дени подавился. И от греха подальше — бочком, бочком — слинял.
Веру он встретил на середине дороги между домами номер 4 и номер 12. Она как раз направлялась к нему.
— Родители не возвращались? Мы уже волнуемся.
Он кивнул.
— Явились. Мама у нас, в ванне отмокает. Ильтен, они утопили лодку, — проговорил он, все еще не в состоянии поверить.
— Что?!
— Новую лодку угробили! Пришли мокрые, друг за дружку цепляясь.
— Хэнк, ты уверен? — У Веры тоже глаза полезли на лоб.
— Иди глянь! — Он мотнул головой в сторону дома. — Оба продрогшие, без птичек и без лодки. Раздавили пузырь, не пользуясь стаканами, и теперь папа под дверью ванной ждет, пока мама согреется.
— Хэнк, — тихо произнесла Вера, — тебе это ничего не напоминает?
Дени охнул, настигнутый озарением:
— Ты думаешь, они… Да ладно?
Они обалдело переглянулись и синхронно покачали головами:
— Не может быть!
Вечером Вера спросила маму, как они потеряли лодку. Выслушала офигительную историю о появившемся из воды десятиглазом чудовище. На Аннет история произвела впечатление, она внимала с восторгом. Но Вера покивала и стряхнула лапшу с ушей. Чудовище, как же! Этой сказкой ее в детстве пугали, чтоб не бегала на озеро, нынче она из сказок выросла. Дурой надо быть, чтобы не понять: мама темнит.
В общем, Вера утвердилась в своей догадке. Но сделанные выводы озвучивать не стала. Пусть топят лодки хоть каждый день, пока денег хватает. Главное, что при таком раскладе мама уж точно не позволит выдать ее за старого Хэнка. Вот и ладушки.
А Дени не удержался. В кошмарного монстра с дюжиной глаз, сожравшего лодку, он, разумеется, ни на миг не поверил. И высказал предположение, как все могло происходить в действительности. Естественно, огреб от отца — причем, в связи со сменой статуса, не ремнем, а кулаком в переносицу, отчего синяк на следующий день разлился по всему лицу и ожидаемо вызвал смех Веры.
— Хэнк, ты дурак? Как будто своего папу не знаешь. Кто тебя за язык тянул?
— Да, а чего он чушь всякую мне втирает? — буркнул Дени. — Я понимаю, охотничьи байки — святое, но подводный монстр — это чересчур. Что я, младенец?
— Мама тоже про чудище заливала, — хихикнула Вера. И заключила со знанием дела: — Сговорились.
— Могли бы что-нибудь поправдоподобнее
