город, Тереза узнала, что его окрестили в ее честь: терезия гигантская. Видимо, лесника полностью удовлетворила материальная сторона награды, и славой он решил поделиться с ней.
— Что за уроды! — в сердцах высказалась она. — Ну почему моим именем назвали не бабочку, не пташку, не цветочек хотя бы? А вот эту тварь!
Хэнк ухмыльнулся. Небось, счастлив был, что беспардонные ученые не использовали его имя.
А Ильтен, обнаружив в следующем сезоне утрату лодки, истории про чудовище не доверил. Что-то там другое произошло и точно зловещее, раз Тереза не хочет сознаваться. Хотя — на удивление! — говорит убедительно, и вранье не чувствуется.
— Тереза, не морочь мне голову! — взмолился он. — Расскажи честно, что случилось. Здесь опять шастали какие-то преступники? Ты с кем-то подралась в лодке, и она перевернулась?
Он решил поинтересоваться у Хэнка. И снова выслушал байку про чудище. Он заподозрил страшное.
— Тереза, ты что, с господином Хэнком подралась? Зохен, почему? — Его осенила догадка. — Он к тебе приставал? Не бойся, скажи. Я тебя больше с ним не оставлю.
Она рассердилась.
— Да засохни, Рино! Ты чего такое напридумывал? Ни с кем я не дралась, кроме чертовой твари. И не ссорься с Хэнком на пустом месте.
А ведь могла бы и подраться.
Идиотский вышел сезон. К самому концу лета страховку выплатили, Хэнк опять купил лодку, и всего один раз до дождей они с Терезой успели сплавать за птичками. В преддверии осени дни стали прохладны, приходилось носить куртки, но на пару ночей погода расщедрилась. Утро было туманным, но не промозглым, вода спокойна, воздух неподвижен — благодать. Охотники молча ждали рассвета и взлета птиц, сидя плечом к плечу и держа ружья наготове. Хэнк косился на Терезу, обманчиво застывшую изваянием — он знал, что она способна в один миг взорваться движением. Странная женщина. Он не желал себе признаваться, но она его слегка пугала. И одновременно — притягивала. Раньше это не казалось важным, но после того, что брякнул Дени, он невольно задумался. Почему бы нет? Вот она, лодка, и они в ней одни, ни души вокруг до самых берегов.
Выстрел. Госпожа Ильтен плавно опустила ружье. А он прохлопал шум крыльев. Вредно так много думать! Он запоздал, но одна из птиц летела прямо на них, и ей-то досталась его пуля. Полетели перья, тушка шлепнулась прямо в лодку. Тереза засмеялась. За ее добычей пришлось плыть.
— Замариновать? — спросила она. — Или так пожарим?
Ну как можно сделать выбор? Все, что она приготовит, будет вкусно. Есть вопрос поважнее.
— Госпожа Ильтен. — Он положил ладонь поверх ее руки, приготовившейся связать птиц за лапы и свесить в воду по обе стороны лодки, чтобы охлаждались и промывались заодно. Она вскинула на него глаза: мол, чего мешаете? — Я хочу… Я бы хотел… То есть вы, может быть, хотите…
Терезе одного взгляда хватило, чтобы понять, о чем он мямлит.
— Нет.
— Вы ведь не знаете, что я собирался сказать!
— И что же? Удивите меня, господин Хэнк, — усмехнулась она.
— Послушайте… Мы здесь одни. В смысле — вдвоем. И у нас давно не было… — Прежде Хэнку и присниться не могло, что он возьмется говорить такое чужой жене, морально он не был готов, слова категорически отказывались подбираться. — Госпожа Ильтен, ваш муж далеко, а господин Маэдо еще дальше. А я потерял жену. Мы могли бы…
Эх, не удивил. Она высвободила руку, затянула узел на птичьих лапах.
— Господин Хэнк, я не девочка-невеста, я замужем. Как у вас язык-то поворачивается?
Как, как… С трудом. Аж пот выступил.
— Господина Маэдо не смущало, что вы замужем, — хрипло заметил он.
Тереза закатила глаза. Только ленивый не поминает Маэдо. Ну как они все не поймут, что это не вакантная должность, на которую можно устроиться, собрав документы и пройдя собеседование!
— И вас тоже не смущало. И даже господина Ильтена. Вряд ли он будет против.
— Зато я буду. — Птички отправились за борт и повисли на бечевке. — Не сходите с ума, Хэнк.
Он стиснул зубы. Еще можно попробовать добиться своего, пока они вдвоем посреди озера, а там хоть потоп. Он оценивающе посмотрел на нее, полуотвернувшуюся, занимающуюся птицей. Рискнуть?
Тереза почувствовала этот жесткий взгляд. Не поворачиваясь и не говоря ни слова, перезарядила ружье.
Картинка, нарисованная Ильтеном в беспокойных фантазиях, не воплотилась в реальность. Спустя несколько ударов сердца Хэнк взялся за весла. Солнце поднялось над деревьями, стал четко виден приближающийся берег.
— Не обижайтесь, господин Хэнк, — промолвила Тереза. — Вы неправильно интерпретировали причины нашей близости с господином Маэдо. Это случилось не потому, что мне скучно или не хватает одного мужчины для полного счастья. Просто между нами были особые отношения.
— А между нами? — отозвался Хэнк. — Разве у нас не особые отношения?
Тереза чуть улыбнулась.
— Да. Особые. Но несколько другого рода.
Он вздохнул.
— Им теперь конец, да? Вы больше никуда со мной не пойдете?
Она пожала плечами.
— Незачем делать трагедию из того, что не случилось. Забудьте и приходите на ужин. Пожалуй, птички хорошо выйдут тушеными.
— Надеюсь, на этот раз они лодку не перевернут.
Вера и Дени скрылись от настырной Аннет в пустом доме номер 10. Уютное местечко. Жаль, что дом деда Калле выставят на продажу.
— Так выходит, лодку они утопили не из-за этого. — Дени провел рукой по спине отдыхающей Веры. — На них впрямь озерное страховидло напало.
— Одно другому не мешает, — протянула Вера, зажмурившись.
Дени ей нравился. Приятный парень на предмет провести время. Хотя и не более того. Папа прав, замуж она выйдет все-таки за мужчину постарше и потолковее. За такого, который не будет пытаться командовать. И который не считает, будто книжки девушке ни к чему.
Какое-то время Вера думала, что ее мужем станет господин Арден. Уж он-то всегда выступал за пользу книг. Она понимала: однажды он заведет разговор с папой. И папа, вероятно, скажет «да», если господин Арден предложит достаточную сумму. Он уважаемый человек, зарабатывает не хуже папы, умный, опытный — жених на зависть. Ей будет с ним неплохо. Будет ли она счастлива? Вопрос.
Терао Арден преподавал в школе уже шестнадцать весен. Вначале ходил в помощниках учителя, собиравшегося на пенсию, через год тот передал ему класс. Первый выпуск, потом новый класс, который он вел с нуля. Нынешний класс был у него третьим. Работа ему нравилась. Он любил детей и в то же время умел направлять их энергию и любопытство в нужное русло, искусно
