нечего бояться.
— Почему это? — дочка подозрительно посмотрела на демона, не пытаясь при этом выдернуть руку из его ладони. И это была ещё одна странность. Раньше Лари не позволяла чужакам прикасаться к себе. А вот Раттимиру разрешила.
— Я всегда буду рядом, — просто ответил он.
— Зачем это? — а он думал легко отделаться? Трижды ха-ха. Раттимир немного оторопело глянул на меня, а после легко рассмеялся.
— Ну-у, — слегка протянул он, — потому что слабым девочкам нужно помогать.
— Господин Винтр, вы не думаете, мы с мамочкой совсем не слабые. Честно-честно, — начала было заверять Раттимира дочь. Но время для разговора у нас ещё будет. Сейчас нужно было найти Иного. Однако тянуть за собой малышку я не хотела. Все-таки эта душа была непредсказуемой. И снова мои мысли как будто прочитали.
— Илария, если ты позволишь, я бы хотела показать тебе одно весьма особенное место в Академии, — моя несостоявшаяся свекровь попыталась мягко перетянуть на себя внимание девочки, — если, конечно, мама позволит.
А меня конкретно так выворачивало наизнанку. Глубокая обида, отрицание, непонимание толкали на совершенно некрасивые, необдуманные поступки. Мне от всей души хотелось продемонстрировать этой женщине, что в её услугах ни я, ни Илария не нуждаемся. Природная вредность буквально вопила о том, чтобы я здесь и сейчас мелко отомстила этой женщине за пережитое унижение.
Но… Я не могла так поступить. Жестко держала в узде характер. Задавала самой себе вопрос: “Надин, чего ты добьёшься, показав свое неуважение? Тебе действительно станет от этого легче? Это ли не детский поступок вроде как взрослой ведьмы?” Оказывается, иногда поступать правильно — достаточно тяжело. Но я верила, что порой, выходя из зоны комфорта, мы растем, как личности. А поэтому…
— Я не против. — мне показалось, что даже сама Клоустресс такого не ожидала. Её прекрасные глаза удивленно распахнулись. Сюрпри-и-и-из. Даже для самой себя. — Дайте мне только минутку поговорить с дочерью.
— Конечно, — мягко улыбнулась она и наконец взглянула на Раттимира. Он же не сводил взгляда с дочери. Мне хотелось как-то приободрить этих двух демонов. Сказать, что девочка теперь уже никуда от них не денется. Но… Не время и не место.
Мы с Иларией немного отошли в сторону. Я снова села перед ней на коленки.
— Ты не боишься идти с госпожой Винтр?
— Не-а, — покачала головой малышка. — Она неплохая. Рассказывала мне о приключениях из своего детства. А еще — девочка наклонилась ближе к моему лицу, — обещала рассказать о проказах господина Винтера, представляешь? Я только не понимаю зачем, но это неважно. Мне все равно интересно.
К несчастью, это самое “зачем” осознала я. Конечно же, Клоустресс сразу же поняла, чья Лари дочь. И потихоньку пыталась немного приоткрыть жизнь отца перед девочкой, показав, что и он в детстве бедокурил.
— Илария, я хочу, чтобы ты во всем слушалась госпожу Винтр, хорошо? — серьезно произнесла я. — Не отходи от нее ни на шаг. Не прячься и не убегай. Мы с господином Винтером должны кое-что сделать.
— Не обижай его, мамочка, — девочка слегка нахмурилась. И как бы сильно я не хотела этого, но отдавала отчет о ком говорит Илария. Малышка беспокоилась об Ином. Но почему?
— Лари, его присутствие здесь неправильно, малыш. Эта душа не должна быть в этом мире. Я всего лишь хочу ему помочь уйти туда, где его, скорее всего, кто-то тоже очень ждет. — я очень хотела надеяться, что у меня и правда получится это сделать. В противном случае… Не будем думать о плохом.
— Я просто чувствую, мамочка. Он не просто так здесь, — девочка переступила с ножки на ножку.
— Давай договоримся так. Я обещаю дать ему шанс поговорить и объяснить, чего он хочет на самом деле. Идёт?
Дочка только кивнула в ответ.
Спустя недолгое время Лари и ее “бабушка” уже скрылись из вида. Я и Раттимир снова остались одни в коридоре.
— Мы идем? Я чувствую что-то. Но пока не окажусь поблизости с ним, не смогу сказать точнее, — повернулась к демону.
— Она прекрасна, птичка. И очень похожа на тебя, — демон нежно смотрел на меня, заставляя тут же краснеть. Мне не нужны его комплименты. Да, у нас дочь. Да, нам еще предстоит ей об этом рассказать. Но я готова впустить его в ее жизнь. Про меня речи не было.
— Она и твоя дочь тоже, Раттимир. Глаза, кстати, больше твои. Да и по характеру иногда “вылезаешь” ты, чем неимоверно бесишь даже на расстоянии, — попробовала беззаботно отмахнуться от его слов.
— Спасибо, Дин-Дин, — вот же черт его побрал! Для нас особые прозвища друг друга всегда значили многое. Почему-то Раттимир любил по-разному меня называть. А объяснял это всегда тем, что я слишком непоседлива, непостоянна, чтобы иметь только одно имя. Но воспоминаний я тоже не хотела. О чем и поспешила сказать.
— Ратт, давай договоримся здесь и сейчас. — ткнула пальцем в его плечо. — Меня зовут Надин. Ни птичка, ни Дин-Дин, ни как-либо еще. Только по имени. Официально.
— Почему? — я не верила, что он и правда задал этот вопрос.
— Ты сейчас серьезно спрашиваешь меня об этом?
— Что такого в этом вопросе? Почему я не могу называть тебя так, как называл в прошлом. Я только что целовал тебя, Надин. И должен заметить, что сопротивления не встретил.
— Физиология. Что ж тут поделаешь, — ох, мои слова его явно разозлили. — Ты привлекательный мужчина. А у меня давно никого не было. Вот и проголодалась несколько. Не бери в голову, — махнула я рукой. — А про наше прошлое я страстно желала бы забыть, — если с его матерью я еще готова была выбирать выражения, то с ним, увы, нет. — Потому что, если бы не наша дочь, то я и не вспоминала бы о тебе. Месяц поревела бы и забыла. Я не даю вторых шансов, Раттимир. Вспоминай об этом всякий раз, когда у тебя появятся еще какие-то желания в отношении меня.
Развернувшись на каблуках, я ломанулась дальше по коридору, оставляя за собой молчаливого мужчину. Хотя безмолвие длилось недолго.
— Ты знаешь, а я рад, — послышалось за моей спиной.
— Чему? — повернулась я, наблюдая, как вальяжной походкой мужчина расслабленно приближается ко мне.
— Твоему голоду, — ответил он, наклоняясь практически к моему носу.
— Это ещё почему? — я не понимала, к чему он клонит.
— Потому что кормить тебя теперь буду только я, птичка, — он щёлкнул меня по кончику носа и, едва ли не насвистывая веселый мотивчик, двинулся дальше.
Я же стояла с широко открытым ртом, практически впервые в жизни не зная, что ответить.
