В разломленную дверь влетает Сталий — он явно не терял время даром, потому что его мундир разорван, а на щеке кровь из небольшого пореза. Наши ребята оказались собраннее — все в снаряжении и все целы. Медик явно готов сплясать от радости при виде их и обращает свое внимание на Вайпера:
— Ты как, дружище? Этот хмырь не угробил? Блин, что ж мы все еще такие наивные?
Крис садится на постели, не выпуская по инерции бластер:
— Как ни странно, я даже взбодрился. Думал, сдохну еще давно.
— Видишь, планы твои нарушились, — улыбается Алексей. — Да, и давай‑ка назад мой бластер. Рад, что у тебя оказался. Ну и да, убедился. Киви доверять бесполезно свое имущество. Раздаст тут же.
У меня перехватывает дыхание от возмущения, и пока я ищу слова, Крис опережает:
— Она умеет найти решение. К бластеру нужна полезная приставка. Я и пригодился.
— Крис, — вмешиваюсь, ощутив себя медиком. — Тебе нельзя разговаривать. Ляг.
Удивительно — но его обнаженные плечи, за которые я пытаюсь его придержать, чтобы уложить, уже не кажутся мне такими горячими.
— Даааааа, Криспин, ты не прогадал, — усмехается один из боевых пилотов команды Злого, высокий черноволосый парень, чья стрижка выглядит намного более вольной, чем у остальных ребят. У него смуглая кожа и блестящие, слегка выпуклые глаза. А на красиво очерченных, крупных губах всегда блуждает полуусмешка. — Если она тебя в такой обстановке рядом с собой укладывает, то остается позавидовать, что будет, когда не будет рядом всех нас, задержанного шпиона и парочки трупов под окном.
Медик по — хозяйски садится с другой стороны от Криса, где ему ближе.
— Ну‑ка, показывай, в каком состоянии твоя дырка, — он разворачивает портативный анализатор, смотрит на его показания и его глаза начинают вылезать на лоб. — Ты правда себя чувствуешь легче? Точно?
— Да, — кивает Крис. — Логично ж. Некогда стало умирать. Вот сейчас вы все разойдетесь по делам, и продолжу.
— Нет, — неожиданно твердо и громко вырывается у меня, а ладонь Вайпера в моей руке слегка сжимается.
— Киви против? — поворачивает Крис ко мне свое лицо, и его глаза снова такие же теплые и веселые, как были когда‑то давно, на другой планете.
И он шепотом говорит мне на ухо:
— Я запомнил твои слова. Твой шепот сквозь слезы: не смогу без тебя. И я тоже не могу, любимая.
— Ребята, — вмешивается медик. — Вы меня вгоняете в краску. Катерина Петровна, давайте уже слезайте и помогите мне с анализатором.
Ничего понять мы не можем вместе. Остальные постепенно оставили комнату, а Сталий ушел, вернулся с какими‑то своими молодцами, которые запустили небольшой механизм, и окна с дверями приобрели прежний вид, как будто видеоматериал был запущен с обратной стороны.
— Концентрация яда в крови и тканях сократилась в разы. В сотню раз.
— Странно. И она падает на глазах, — я неплохо разбираюсь в растительном сырье и его взаимодействии с организмом человека. — Этот яд был из тех, что сохраняются в пепле после лазерной кремации.
— Рина… — медик не может сдержать эмоций.
А Крис протягивает шею с кровати:
— Что вы там у меня обнаружили? Уже приговор выносите? А ужин мне уже не положен? Даром пропадет?
Медик весело отмахивается от него:
— Мы на пороге великого открытия. А ты тут ерундой занимаешься. То стреляешь, то помираешь, то ужин просишь.
Действительно, оказалось, что изменение гормонального фона вызвало скоропалительное разложение яда. И противоядием, которое не могли синтезировать мы, и или не мог или не хотел создать щупалец, прикидывавшийся врачом, оказалось элементарно — адреналин, эндорфин и еще пара гормоном, выработавшихся в тот момент, когда Крис… Когда Крис волновался за меня и… И хотел меня…
Вот такая странная биохимия.
— Он знал?
Медик понимает, о ком идет речь, и пожимает плечами.
— С учетом того, что это первый живой щупалец у нас в руках, у парней будет возможность спросить и об этом на будущее.
— Потрясающе! — мечтательно протягивает Крис. — Лечение будет состоять в ввязывании в бой, и, желательно, поопаснее?
— Не только, — краснея, откашливается медик. — Это будет напоминать мечту авторов древних легенд. Не только ввязаться в опасный бой, но и не забывать при этом целовать прекрасную деву. Киви послужила катализатором для запуска биохимического процесса. Прости, друг, но она тебя банально возбудила.
— А можно мне закрепить эффект? — интересуется Крис.
— Да, — совершенно серьезно произносит медик. — Тем более, что теперь надо подумать о ране. Она без изменений, и зря ты так радостно скачешь по постели. Ну‑ка, лег нормально. И сейчас полезешь в регенератор. Если я дозовусь Сталия.
— А нет?
— Будем зашивать и бинтовать. Заклеивать. Впервые, что ли? И вообще, этот Сталий, он все же смешной. Неужели Кира ему настолько голову закрутила одним взглядом, что он в собственном отряде прозевал шпиона?
Крис решается, и его мнение совпадает с нашим, медицинским:
— Давайте‑ка по — старинке. Правда ж не ожидал, что у них тут все так запущено. Не хочу в регенератор. И вот лежу думаю. Как давно потерял контроль над ситуацией Сталий? В конце концов, это их внутренние проблемы. Но вывод напрашивается более страшный. Кто такая Эйла? И какие сюрпризы таит так охотно подаренный ими регенератор?
— Предел паранойи тоже должен быть, — пожимает плечами медик.
— Сталий догонял звездолет Киры. Что хотел? Поцеловать Киру и получить в лоб от Сашки? Или удостовериться, что они все еще живы? — рассуждает Крис, пока медик выходит, чтобы определиться, надо ли перетаскивать Криса в медотсек корабля или обработать прямо здесь, но тогда надо продизенфицировать воздух в комнате и принести дополнительное оборудование.
— Мы можем это узнать?
— Увы, нет. Только от ребят, которые прилетят нам на смену.
— Знаешь, я не думаю, что Кира могла бы допустить опрометчивое решение. Сам знаешь, мне она не очень симпатична. Поэтому тут я совершенно объективна.
— Остается надеяться. И, прости за цинизм, но Зверь бы раскусил бы свою невесту. А раз сам за нее просил, значит, нормальная она девушка и с головой дружит.
— В смысле?
— Не могу ничего сказать за инопланетников. И вообще за всех подряд. Но представить нашего сотрудника жертвой постельных интриг?
Чуть позже мне становится понятен выбор Криса. Он валяется в постели на положении тяжелораненного и не отказывается от моих забот.
— Я так виновата перед тобой… Крис, мне и правда непривычно, что кто‑то мог заинтересоваться мной без определенных выгод для себя.
