Секретарь возник в кабинете уже с бумагой, дощечкой и карандашом, демонстрируя великолепную выучку.
Привычным способом Рамер Девятый позаимствовал карандаш, отделил от подкинутого письма лист со списком, дополнил его двумя именами и бросил секретарю. Парень невозмутимо поймал.
— Подготовишь приказ: всех, кто здесь поименован, в Лонгери. Основание — подозрение в участии в заговоре. Приказ мне на подпись и в производство, немедленно. Арк — бери гвардию, стражей… кого угодно, хоть наемников, но чтобы к вечеру все сидели в крепости. Справишься, или дать кого-то в помощь?
— Не в первый раз, — буркнул генерал и с грацией медведя развернулся на каблуках. Секретарь последовал за ним, оставив императора и Алету наедине.
— Вина? — спросил он, нарушая тягостную паузу.
— Спасибо, нет. Ваш секретарь уже напоил меня чаем.
— Ты больше не сердишься на меня?
— Нет, — она покачала головой, — даже готова извиниться. Я, действительно, не подозревала, что…
— Что в империи такой бардак? — иронично спросил Рамер Девятый, — не удивительно. Я и сам об этом не подозревал, пока не получил его во владение.
Он стоял к Алете спиной и рассматривал парк за окном, с выражением, которому девушка пока не подобрала названия. Да и не стремилась.
— Мне жаль, что все получилось именно так, — наконец, произнес Рамер, — Джайкери работала на Храм. Я этого не знал… Оправдание, конечно, так себе, но уж какое есть.
— Я тоже виновата, — самокритично признала Алета. — Пора становится взрослее.
Она по привычке тронула затылок, поймала пальцами пустоту вместо тугой косы. Нахмурилась.
— Еще и это придется как-то объяснять… Боюсь, сказка о том, что у меня случилось воспаление мозга и косы мешали прикладывать лед — не прокатит.
Рамер невольно улыбнулся.
— Не придется. Кто-нибудь знает, что ты лишилась косы?
— Аней.
— Она будет держать язык за зубами?
— Да, но…
Рамер подошел к столу и вынул их ящика толстый конверт из плотной желтой бумаги.
— Возьми. Надеюсь, твоя камеристка знает, что нужно делать. И адрес ведьмы знает.
Алета осторожно, словно ступая по тонкому льду, преодолела расстояние между собой и императором. Протянула руку и приоткрыла конверт. На руку ей выплеснулась тугая золотая волна.
— Мои волосы… — она подняла на императора удивленные глаза, — Но откуда они у вас, Ваше Величество?
— От Белого Хорька. Я получил их, когда стоял под стенами Атры.
— Не понимаю, — мотнула головой девушка, — альбинос сказал мне, что хочет, чтобы я избрала путь жрицы.
— А мне — что отпустит тебя за анеботовые шахты. А Священному Кесару — что приведет ему сбежавшую невесту. Аорон врал всем. Святой Воин, мать его маркитантка… Больше не врет. Монтрез очень серьезно подошел к своим обязанностям опекуна, твоего обидчика — на совочек замести не осталось.
— Значит, Эшери и Марк рисковали собой в Атре по вашему приказу? — в мягком голосе девушки опять зазвенела злая металлическая струна, — Вы послали их туда чтобы… что? Спасти меня — или убить? Чтобы на правах жениха унаследовать шахты? Со мной или без меня — какая разница?
— Как же с тобой сложно, Алета, — вздохнул мужчина, — может быть, все-таки вина? У меня есть фиольское. Или предпочитаешь вина Шиара?
— Предпочитаю правду и, если можно, без рюшек и бантиков.
— Хорошо, — неожиданно покладисто ответил Рамер, — Правда — так правда. Только помни, дорогая моя невеста, что ты сама этого хотела и не вздумай закрывать уши. Я не могу потерять протекторат над Кайорой. Не имею права. Империя зависит от анеботовых шахт настолько, что сейчас, когда их нет, мы живем "за счет поступлений от продажи государственного имущества". Примерно, как разорившиеся аристократы, чтобы выжить, продают фамильные драгоценности. Эту порочную практику завел мой отец и мне пока не придумать, как ее прекратить.
— То есть — моя жизнь ничего не значит?
— Я скажу больше, дорогая Алета — моя тоже ничего не значит. — Рамер равнодушно пожал плечами, — это такой эльс над пропастью длиной в жизнь. Каждый правильный шаг дает право на следующий — и не больше.
— Я не хочу так жить, — выпалила девушка, — Святые Древние! Вы обещали мне защиту, вы обещали, что никто не тронет! А вместо этого меня сначала травят эти ваши курицы, потом приходится отстаивать свою честь со шпагой в руке, потом меня похищают… А потом вы говорите, что готовы сдать меня за две дырки в земле!
— Добро пожаловать в большую политику. Это самое отвратительное место в мире, но тебе придется его как-то обжить… Говорят, женщина способна создать уют даже в сарае. Можешь приступать. Ни у тебя, ни у меня нет выхода. Я не хочу быть резким, Алета, но иллюзии уже стоили тебе волос. В следующий раз ты заплатишь жизнью, и хорошо, если только своей или моей. Это… недорого. Все-таки вина?
Рамер Девятый никогда не имел дела с южанками. Это его извиняло, до какой-то степени. Говорят, чтобы узнать женщину — жизни мало, а у него были каких-то пара свиданий, говорить не о чем.
Поэтому, когда Алета отступила, император лишь подумал, что сейчас в него полетит драгоценная ваза. Или пресс-папье. Ошибся, фатально недооценил противника. В руках у девушки оказался стилет.
Безжалостно рванув кружевной воротник, расшитый редким жемчугом, Алета приставила острие к своему горлу, в аккурат к ямочке над острыми ключицами. Пальцы подрагивали, глаза нехорошо щурились.
Истерика — как она есть.
— Расторжение помолвки. Прямо сейчас. На амулете.
— Алета, — попробовал Рамер Девятый. Тщетно…
Девушка, глядя на него в упор, надавила на рукоять. Тонкая кожа натянулась и за ворот скользнула темная, рубиновая капля.
— Хорошо, — Рамер вскинул ладони, — Замечательно! Будет тебе расторжение, не вопрос. Но, может, подождем до официального объявления нашей победы в войне? Сейчас это может плеснуть масла в угли и война разгорится с новой силой, а страна к этому не готова…
— Расторжение — сейчас. Оглашение — потом, — деревянным голосом объявила Алета, — я, так уж и быть, сыграю роль вашей невесты на балу в честь победы. Но не больше. И при условии круглосуточной охраны.
— Договорились, — кивнул он, — Я согласен. Ради Темных Богов, Алета, убери стилет, я не собираюсь тебя обманывать, я все же император, а не рыночный меняла.
— Сначала — клятва… И не двигайтесь. Стойте там! — вскрикнула она, заметив его движение.
— Нервная птичка, — выудив из-за ворота знакомый серебряный кулон, император сжал его в руках, привычно оцарапав палец. Боли от этой операции он уже давно не чувствовал.
— Я, Рамер Дженга, свободной волей расторгаю помолвку с Алетой Шайро-Туан, да свидетельствует мне моя кровь…
Договорить формулу он не успел.
Пальцы невесты, бывшей невесты разжались. Стилет выпал. Девушка вдруг скорчилась, словно от боли и закусила губу. Из носа закапала кровь, быстро — и вскоре превратилась в тоненькую струйку.
Она пачкала зеленое платье и пол, а девушка смотрела на императора в немом изумлении, явно не понимая, что происходит.
Рамер пинком распахнул дверь и крикнул в приемную:
— Целителя! Быстро!
Подхватив ее на руки, Рамер уложил Алету на ковер, диванчик был слишком короток, сдернул с себя камзол, скрутил валиком и подсунул ей под спину, так, чтобы голова запрокинулась.
— Алета?! — позвал он, чувствуя, что, как никогда близок к панике, — Алета, что с тобой? Ты что-нибудь ела или пила?
— Только чай в приемной…
— Проверить чай на яды, — Рамер не глядя кинул нужный амулет подскочившему секретарю, — и тащите сюда Абнера. Это может быть магия.
Целитель появился быстро, в этой службе копуш не жаловали и не держали. Мужчина в форме корпуса целителей безупречно вежливо, но решительно отстранил повелителя и опустился на колени перед девушкой, настраивая "диагноста".
Она смотрела с испугом и Рамер, совсем некстати, подумал о нелогичности женской натуры. Буквально, мгновение назад Алета была голова умереть, воткнув стилет себе в горло — в этом император-воин ошибиться не мог. Готовность к смерти он видел и давно ни с чем не путал.
