Даже в сгустившихся сумерках он мог различить лицо своего солдата. Ах вот оно что…
— Так вы уже виделись.
— Всего чуть, — кивнул Волчонок. — Я на улице её встретил, когда она от родни возвращалась. Совершенно случайно.
Он помолчал и добавил:
— Она всё та же.
Может быть, мальчишке бы и хотелось, чтобы она изменилась. Возможно, тогда он смог бы легче перенести возвращение домой. Туда, где его невеста стала невестой чужой, навсегда недоступной, потому что по каким-то неведомым Аресу обычаям ворожеи оставались чьими-то невестами на всю жизнь. Если, конечно, он верно расшифровал обычно сбивчивые рассказы южанина о той, кого он так долго и беззаветно любил.
— «Всего чуть», — повторил Арес и покачал головой. — «Чуть» вряд ли считается. Будь настороже. Это мой тебе приказ. Слышал?
Волчонок закивал.
— Слушаюсь, гарнэ.
— Вот ещё что… Ты что-нибудь почуял? Чужую, новую магию? Дар этот ваш?
Волчонок помолчал, прежде чем ответить.
— Здесь пока сложно разобраться. Я же когда из дому сбежал, ещё мало что умел. Только у тебя в отряде, в боях натаскался. Здесь надо заново весь городок облазать, чтобы сообразить, в ком дар сидит.
— Может, стоит организовать детальную проверку? Как мы в пригородах Штауса делали?
Не лучшая идея, которая вряд ли укрепит симпатии к ним местных, но не это было главной и первостепенной задачей его отряда. Недовольство тахтарцев они как-нибудь переживут.
— Попробую сначала поработать тихо. Одобришь? Пройдусь по городу, побеседую со своими, разведаю. Если что почую, скажу. А если почую угрозу — тем более. Тогда можно будет и проверку организовать. Пока внутри ничего не свербит.
— Ну, как знаешь. Тогда свободен. Пока обживаемся и принюхиваемся, делай по-своему. Будут результаты — сразу ко мне.
— Добро.
Волчонок повернул было в гостиный дом и уже ступил на протянувшуюся от его порога в темноту дорожку жёлтого света из распахнутой двери, когда Арес вдруг вспомнил.
— Послушай… а ваша ворожея что же, живёт отдельно от родни?
Волчонок обернулся и кивнул:
— Таков обычай в Свободных землях. Ворожеи ото всех, кроме себе подобных, живут отдельно.
— Хм… А кто они такие, её родня?
Глава 13
Окаянная пыльца из просушенной зимней ромашки рассыпалась, налипла жёлтой пылью на тёмно-зелёный подол, заставив меня беззвучно выругаться.
Почти две недели прошли в относительном спокойствии. Тахтар по-прежнему с настороженностью присматривался к северянам.
В конце концов здесь об имперцах не так-то много и знали. И, очевидно, эти прорехи в знаниях с усердием принялся залатывать не кто иной, как Вучко. Он добровольно, если не сказать охотно взял на себя роль мостика между имперским севером и некогда свободным югом. И, кажется, слушали его с не меньшим усердием. По причине их популярности, об именных отрядах вроде «Медведей», удостоившихся особых знаков отличия, как раз и ходило больше всего разнообразных слухов, домыслов и сплетен. Наверняка многое из этого было сущими бреднями, но каждый волен верить в то, что ему виделось правдоподобным. А Вучко в одном из таких отрядов отслужил несколько лет. Конечно, его рассказам верили.
И рано или поздно Тахтару придётся проверить на себе их истинность или ложность.
Сегодня Тусенна с утра, едва позавтракав, отправилась в город. Уверяла, что исключительно по делам хозяйственным, но верилось в это мало. Скорее всего, отправилась по новые сплетни.
О том, как после памятной встречи и разговора в конюшне добиралась домой, я помнила смутно. И своим видом умудрилась даже её переполошить. Нянька усадила меня на скамью, стащила кафтан и напоила водой с мелиссой, прежде чем хоть что-то попытаться из меня вытащить. А когда я наконец кое-как — обрывками и откровенно путано — рассказала ей о нашей встрече с Вучко, поохала, конечно, а потом огорчённо заметила:
— Вот же голова бедовая. Это ж надо как он к тебе прикипел.
Ну и, само собой, она с меня не слезла, пока я не выложила ей всё, что от него узнала. Прямо скажем, не много-то полезного я могла ей сообщить, но и этого хватило. Теперь Нянька то и дело наведывалась в город и занималась своим обычным делом — прислушивалась ко всему, что говорили на его улицах и не только там.
Я мешать не собиралась. В конце концов её предусмотрительность не раз нас выручала.
Я попыталась осторожно стряхнуть пыльцу с подола, но она только размазалась по ткани. А ведь это было одно из тех моих немногих платьев, что выглядели ещё не сильно заношенными. И ценный ингредиент перевела.
День откровенно не задался. Всё валилось из рук. Мысли то и дело крутились вокруг северян, Вучко, разговоров в городе. И очень раздражало то, что лучшим выходом из положения, как ни крути, было бездействие. Сидеть тихо, не высовываться, не позволять даже малейшему сомнению прокрасться в головы имперских охотников и их ищеек.
Кстати, удивительно, что они до сих пор не учинили никаких проверок. По крайней мере, разговоров об этом не ходило.
Может, пока не хотят лишний раз полошить местных. Выжидают чего-то…
В окошко что-то стукнулось, заставив меня подпрыгнуть.
Чтоб тебя! Кому надумалось…
Я отставила на стол ступку с пестом, которым размалывала ромашку, и подошла к окну. Отворила створку, и вместе с прохладным ветерком и птичьим пением до меня донеслось:
— Доброго тебе дня, Велена-госпожа.
Вучко стоял у окна, ухватившись руками за борта распахнутой кожаной куртки. Ветер трепал его тёмно-русые волосы. Вот так гости.
— Что ты здесь делаешь?
Блуждавшая на его худощавом лице улыбка слегка померкла.
— Если помешал, ты скажи. Я уйду.
Странно это. Я грубить ему не собиралась, но откуда-то изнутри рвалось почти неодолимое желание защищаться, будто передо мной сейчас стоял не тот, кого я столько лет мечтала увидеть снова.
Я вздохнула и потёрла глаза. Веки пекло — то ли от вездесущей пыльцы, то ли от недосыпа.
— Прости. Нет, не помешал. Хочешь зайти?
В доме ворожей — тогда ещё в доме Тусенны — он бывал от силы пару раз. До того, как я приняла обет и прошла посвящение в Невесты, он бегал ко мне на холм чуть ли не каждый день. Нянька нам дружить не запрещала, но в дом Вучко предпочитал без необходимости не входить, будто боялся чего-то. Или просто потому что недолюбливал его хозяйку.
Сейчас он стоял на пороге кухни, на том самом месте, где пару недель назад стоял генерал Эревин, пожелавший говорить с «ведьмой с верескового холма».
По сравнению с могучим северянином Вучко выглядел тоненькой тростиночкой. Головой в потолок упереться не грозил и уж точно плечами стены не раздвигал.
— Что-нибудь случилось?
Пятно от пыльцы не давало покоя, и я продолжала его потирать, впрочем, совершенно не надеясь на удовлетворительный результат. Просто присутствие Вучко меня отчего-то нервировало и не совсем так, как нервировало присутствие Ареса Эревина. Находиться в одном помещении с северянином было всё равно что оказаться в одной клетке с исполинским зверем. И пусть оба носили на доспехах эмблему бурого медведя, только одного из них я всерьёз сравнила бы с хозяином леса.
Боги, о боги, о чём я вообще думаю!..
Вучко меж тем пожал плечами и, покончив с молчаливым осмотром внутреннего убранства нашей кухни, прислонился плечом к дверному косяку.
— Ничего, как будто. Вот, зашёл проведать.
Я всё же бросила попытки оттереть пятно, вернулась за стол и взяла в руки ступку.
— Вот как? Как в старые добрые времена?
— Добрыми они были до тех пор, пока тебя с богом не обручили.
Вот, может, именно поэтому я и нервничала? Потому что знала, что он рано или поздно заведёт этот разговор. Совершенно бессмысленный разговор, который ничего не может изменить.
— Даже странно, что ты так долго продержался.
Он пропустил мою «шпильку» мимо ушей.
— Вообще-то я к тебе ещё и по делу.
А вот это что-то совершенно новое. Я вдавила пест в донышко ступки.
