премией мира.
Седьмая была женщиной неглупой, потому как пришла в гости не с пустыми руками, а со столом, уставленным едой и напитками. Исполненным достоинства движением выросла из-за стола, демонстрируя разницу между собой и шайратским светским обществом, которое Юля успела лицезреть в разных… гм, позах. Никаких фижм и прочих извращений в наряде – приталенное серебристое платье с ниспадающими складками, но ткань, вышивка, жемчуг, обвитый тонкой сеткой и пущенный по лифу, белая меховая опушка на жилете, украшенный камнями обруч в волосах – все говорило о статусе гостьи. И лицо с выражением уверенного в себе на целое королевство человека. Красивое, кстати, лицо. Кожа чуть более светлая, чем у Филя, черты поизящнее: длинный нос, хищный профиль, густые ресницы и тонкие губы, один в один как у местной аристократии.
Седьмая мать напряженно улыбнулась Совенку, шагнула к нему, но тот юркнул за Юлю, прячась. Так по-детски, что у нее защемило сердце. Но что позволено ребенку – запрещено его высочеству. И вот уже недовольная складка залегла меж бровей гостьи.
– Добрый день, я так рада с вами познакомиться. Альгар столько о вас рассказывал, – еще шире улыбнулась Юля, ощущая, как внутри колется азартом боевой настрой. Седьмая мать? Переживем. Вот если бы они собрались здесь все, кроме Шестой, пришлось бы тяжко. А так… не сложнее, чем убедить клиента, что фирма обязательно отвезет его груз за полцены. Причем в срок, целым и невредимым.
Работа логиста часто представлялась Юле жонглированием десятком мячей за раз. Причем мячами живыми и своевольными. Забыл отправитель исправить документы – досмотр на таможне и корректировка коносамента. Или водитель ездил до последнего, надеясь на авось – поломка, перегруз и срыв сроков. Еще и паспорт дома забыл – до свидания загрузка. Но самый прикол был, когда на одном высокотехнологичном европейском производстве, где не то что курить, чихнуть лишний раз боялись – реактор под боком, один из водителей решил скоротать ожидание, подогрев еду на открытой горелке. Рассказывали, что глаза у охраны были не круглыми, а квадратными от удивления. Водилу, конечно, выпроводили, причем не только с завода, но и из страны.
И вот сейчас Юля ощущала себя тем самым жонглером, только вместо привычных водителей, таможни и складов – гранаты, начиненные величествами с их высочествами. И каждый имел власть отправить лично ее, Юлю, на казнь.
Она выпалила приветствие, скалясь дурной улыбкой, и только потом озадачилась – а поняла ли она ее? Поняла. Ее величество поблекла, поднесла руку к виску, отодвигая прядь, за которой блеснул мыслевик.
– И я рада с вами познакомиться, ассара моего шестого сына.
На фразе «моего сына» внутри ощутилась ревность, и Юле пришлось давить порыв ухватить ее величество за горло и рыкнуть в лицо. Хороша бы она была брызжущая слюной в царственный лик.
Вместо рыка Юля спросила нейтрально:
– Простите, но не могли бы вы подсказать, кто такая ассара?
Ее величество моргнула озадаченно, не сразу сообразив, почему у нее спрашивают о столь общеизвестной вещи. Потом сложила иномирское происхождение с неподобающим поведением и расслабилась. Задумалась, с чего бы начать, но тут за Юлиной спиной чей-то живот просигналил громким бурчанием, и девушка очнулась – а деть-то некормленый!
– Давайте присядем за стол. И вы мне подробно все расскажете, – предложила Юля, мысленно потирая ладошки – вот и источник информации наклевывается. – Как у нас говорят, в ногах правды нет.
Ее величество вскинулась, ошалело посмотрела на девушку – это была ее реплика, как хозяйки, но Юля ответила честным, без всякой задней мысли взглядом – и ее величество махнула рукой на этикет:
– Конечно, прошу.
Голодный деть – прекрасный повод для знакомства, а еда – удобный случай это знакомство продолжить.
Следующие двадцать минут за столом раздавались исключительно светские фразы:
– Попробуйте вот это. Мясо кхмара вышло сегодня исключительно нежным.
Или:
– Суфле из ягод черновника. Прекрасно оттеняет ралочье рагу. А вот заварные рафьи. Повар превзошел сам себя. Вам понравится их островатый вкус.
И Юля честно пробовала, искренне надеясь, что если мяса кхмара или суфле из ягод не примет ее земной желудок, то Филь ее откачает. Оживил же он ее один раз. А что такое пищевое отравление против перерезанного горла? Тьфу, а не диагноз. Так что она вкушала, восхищалась, не забывая восхвалять талант повара. Седьмая польщенно улыбалась. Совенок просто ел, как голодный ребенок.
Сразу после того, как сели за стол, Юля уточнила, удобно ли будет обращение «ваше величество». Разрешение ей дали, а на большее она и не претендовала. Повезло – ее величество здесь одна и не надо заморачиваться с сортировкой гарема. Интересно, правитель жен как называет? По номерам? И есть ли у него «любимая жена»?
Седьмая на вид была чуть старше Юли. Неудивительно, что вскоре за столом установилась вполне дружеская атмосфера.
– Юлия, я хотела вас поблагодарить за Альгара. Если бы не вы, не знаю, что с ним могло случиться, – вздохнула ее величество. В карих глазах мелькнул призрак недавней тревоги.
Как что? Полицейское отделение, служба опеки и круглые глаза тетенек, когда им продемонстрировали бы фокус с исчезающим и появляющимся камнем. Юля позволила себе представить Филя в полицейском участке, выкрадывающим Совенка…
– Все со мной было бы хорошо, – проворчал деть, разрушая сладкую иллюзию: Филь с мечом против полицейского с калашом. Блокбастер. Часть первая.
– Аль, – поспешила вмешаться Юля, видя, как закаменело лицо седьмой матери, – излишняя самоуверенность вредна всем, а уж военачальникам она вовсе как смерть.
Деть надулся, но промолчал.
– И ты забыл об одном. То, что с тобой все хорошо, знал только ты. Остальные в это время мучились тревогой и сомнениями.
Ее величество с благодарностью во взгляде поддержала:
– Я так боялась за тебя, Альгар.
Совенок недоверчиво округлил глаза. Он все еще выглядел настороженным олененком, но первый лед был разбит.
– И всю ночь молилась за тебя Девятиликому.
Юля смотрела на седьмую мать, понимая, что это шанс найти заступника для Совенка. Придушить ревность, свести этих двоих. Интуиция была «за» – Седьмая не казалась монстром. Пусть хоть кто-то будет рядом, когда она вернется домой.
– Ты должен извиниться, – прошептала Юля, склонившись к маленькому ушку.
Деть тяжко вздохнул – упрямый ослик – и поднялся. Подошел к ее величеству, склонил голову, прижал ладонь к сердцу.
– Прошу меня простить за неподобающее поведение, мать Эллиана.
– Обнимите его, – прошептала еле слышно Юля, глазами указывая на Совенка.
Ее величество испуганно моргнула, но поднялась, неловко обняла малыша, привлекая к себе. Осторожно, точно Аль мог укусить, провела рукой по жестким волосам.
– Вы правда волновались? – уткнувшись лицом в платье и оттого глухо, спросил малыш.
Маска на лице седьмой матери пошла трещинами, и сквозь растерянность и настороженность проглянула нежность.
– Да,
