то новое платье весьма приятное, хоть и откровенное. Но, быть может, так даже лучше. Или сходим на рынок и подберем что-то еще? По правде сказать, я слегка обносилась. Конрад вечно смотрит на меня так неодобрительно, как будто я только зря занимаю место…
– Хорошо, сходим за нарядами, – кивнула я. – На набережной открыли новый магазин готового платья.
Я смогу оставить там тетю, а сама сбегу в порт и узнаю, когда отправляется корабль в Эркайю, город сверкающих башен. Говорят, там в школы магии принимают и женщин, но в эти слухи я верила с трудом.
Тетя Молли щебетала о платьях, к которым обязательно нужны новые туфельки с острыми носами, по последней моде, а я прикидывала, что надо взять с собой. Деньги, драгоценности, материалы для артефактов, удобную обувь, пару плащей…
Хрустальный город на миг сменился зеленой горой с нахлобученной шапкой снега, но я быстро прогнала это видение.
– Конрад любит тебя, – сказала тетя Молли, тронув меня за руку. – Ты вообще слушаешь меня, Дея?
– Любит, – повторила я. – Как свою собственность, которой можно выгодно распорядиться.
– Брось, – отмахнулась она. – Он бы давно мог выдать тебя замуж, претендентов хватало. Но вдруг этот самый лучший?
Если бы я знала, кто перешагнет порог моего дома, то бежала бы хоть в пустыню, хоть к драконьим горам, но в тот момент я позволила себе надежду.
– Ты права, – ответила я тете. – Завтра я встречу удивительного мужчину, который изменит всю мою жизнь.
В каком-то смысле так и вышло.
За те полгода, что мы не виделись, дядя совершенно не изменился: все такой же добродушный на вид толстячок, он ущипнул меня за щеку, кивнул тете Молли и посторонился, пропуская вперед жениха.
Я почти не спала этой ночью, зато под моей кроватью теперь прятался новенький чемодан, в котором уместилось все самое необходимое. Но когда я увидела претендента на мою руку и сердце, то слабовольно подумала, что, быть может, никуда бежать и не стоит…
– Филипп ЛандО, – представился он и, галантно склонившись к моей руке, коснулся ее губами.
Высокий, стройный, с аккуратными чертами лица и ясными серыми глазами. Не слишком молод: на висках и надо лбом в русых волосах уже заметна седина. Нижняя челюсть чуть выступает вперед, на подбородке ямочка. Очень элегантный в ослепительно белом костюме и почти такой же высокий как Геррах, но куда тоньше. Не меч, а хлыст, гибкий, но жесткий.
Тетя едва не подпрыгивала от радости и, тараща глаза, одними губами шепнула:
– Хорош.
Филипп Ландо и правда был интересным. Где-то я уже его видела…
– Моя драгоценная племянница Амедея, – дядя представил меня торжественно и гордо, точно шеф-повар, вносящий коронное блюдо вечера.
Холодные серые глаза впились в меня как рыболовные крючки, и грудь вдруг сдавило так, что стало трудно дышать.
– Я уже видел вас однажды, прекрасная Амедея, – донеслось как будто издалека. – И не смог забыть, как ни пытался. Эти голубые глаза…
– Да, она очень мила. Пойдем, я покажу тебе все.
Дядя повел Филиппа в дом, и наваждение прошло, я выдохнула, а тетя схватила меня за руку.
– О, Дея, милая, он такой красавчик!
Дядя ушел вперед, показывая мой дом жениху, который, кажется, уже ощущал себя здесь полноправным хозяином, а я, оглядевшись, вытерла вспотевший лоб шторой.
– Ты в порядке? – нахмурилась тетя. – Сегодня такая жара. Быть может, стоит сходить припудрить носик?
– Все нормально, – ответила я. – Просто вспомнила, где его видела.
Филипп Ландо, распорядитель горячих игр. В тот единственный раз, когда я их посетила, он сидел на центральной трибуне неподалеку, и его ноздри раздувались, как будто он вдыхал не вонь пота и крови, а упоительный аромат.
– Действуем по плану, – сказала я тете, и она недовольно нахмурилась, но после кивнула.
– Ты права, подстегнем его конкурентом, – заговорщицки прошептала она. – Ох, Дея, вы будете так славно смотреться вместе…
– Он мне не нравится, – отрезала я, пытаясь вспомнить все, что о нем знала.
Горячие игры были самым громким и ожидаемым событием Аль-Малены, каждый год они привлекали в казну потоки золота, а заодно избавляли город от преступников. Бандитам, насильникам и убийцам всех мастей давали возможность получить прощение и свободу на играх, и победителей чествовали как героев. Вот только большинство участников покидали арену не на своих ногах, а в телегах, за которыми оставался кровавый след до самых городских ворот.
Я покусала губы, пощипала щеки, почувствовав озноб вопреки жаре.
– Ты красавица, – приободрила меня тетя Молли. – К тому же он уже в тебя влюблен. Присмотрись к нему. Вежливый, утонченный, весь в белом…
И по уши в крови.
Я не была такой уж экзальтированной девой. Взять того же Ленни – я вела с ним дела, прекрасно понимая, что он из себя представляет. Но мой жених, перед которым дядя вился ужом, убивал ради удовольствия. Придумывал новые изощренные способы, яркие сюжеты, подбирал людей как актеров в труппу, зная, что им предстоит умереть, а потом наслаждался поставленным им же спектаклем.
Дядя подошел ко мне и прошипел сквозь зубы:
– Что стоишь как пришибленная? Иди, улыбайся, пригласи к столу. Это очень важный человек, Амедея. Я надеюсь, все готово?
– Разумеется, дядя, – ответила я, и мой голос прозвучал звонко и оживленно. – Ты ведь сообщил, что придешь. И не один, а с гостем. Я всегда рада тебе, ты же знаешь. И твоим друзьям тоже.
Вот так – просто гость, просто дядин друг. Филипп пристально взглянул на меня, и воздух вновь как будто загустел. С усилием протолкнув его в легкие, я добавила:
– Прошу, в голубой столовой уже накрыто. Но там на один прибор больше. Я ожидаю кое-кого еще – человека, с которым я давно хотела познакомить тебя, дядя. Надеюсь, он тебе понравится. Потому что для меня это очень важно.
Я постаралась смущенно улыбнуться, и дядя сконфуженно насупился, виновато глянув на гостя. Тот выглядел невозмутимым и спокойный, только острый кадык дернулся вверх-вниз на тощей шее, как будто Филипп подавился камнем.
– Хорошая компания – лучшая
