пространства.
Делаю бесплотные попытки двинуться в одну или другую сторону, – но тщетно. Я даже шевеления кончиков пальцев не ощущаю. Как будто я в вакууме не в телесной форме, а воздушной. Словно я огонек, затерявшийся во тьме и не находящий путь наружу к своим собратьям, и вынужденный теперь бродить по просторам в одиночестве.
Грустно и страшно. Это я чувствую. Может, не все потеряно?
Сосредотачиваюсь на эмоциях внутри, и внезапно все вокруг приходит в движение. Или, быть может, это я начинаю двигаться, просто не осознаю, так как в форме огонька сложно что–либо осознать.
Тем временем, вокруг меня уже не темнота, а куча красок. Меня словно затянуло в радужный водоворот, и я радостно мчусь по нему. Внутри появляется счастье. Кажется, я все–таки выберусь отсюда.
Но нет. В одной из точек снова застываю. Декорации опять меняются. Я среди звезд, а прямо подо мной земля. Откуда–то я точно знаю, что там, вдалеке, Адам.
Что–то неприятно колет при воспоминании о драконе. Внутри расползается тревога, она чешется, как кожный зуд и требует немедленно отправиться вниз. Но я не могу. Зависла.
Отчаянно вскрикиваю, но звуков снова нет. Ведь я состою из ничего.
– Здравствуй, Жанин, – передо мной внезапно появляется сестра Адама. Она зависает в форме призрака. – Меня зовут Джанель. Ты пробудила меня ото сна, теперь я помогу тебе, – она берет меня–огонёк в ладони и закидывает на землю. – Все у вас получится.
Больше я ее не слышу, падаю с оглушительной скоростью вниз.
– Ааах! – выходит из моих легких.
Вмиг ощущаю себя в собственном теле, тяжело дышу, ребра болят. Но, главное, я больше не огонек.
Больно, ужасно больно. Кажется, столь адской боли я еще не испытывала в своей жизни и, надеюсь, больше никогда не испытаю. Каждый вдох дается с трудом, все внутренности обжигает, в горле пересохло, и я буквально мечтаю о глотке воды. О крохотной, малюсенькой капельке жидкости.
Вращаю глазами, головой повернуть не решаюсь из–за боли, и никого не вижу рядом. Пытаюсь почувствовать магией воду и призвать ее ко себе, но не ощущаю внутри магического огня.
Я больше не ведьма? Простой человек без особых возможностей? В этом случае мне останется только влачить жалкое существование и больше ничего.
На глаза наворачиваются слезы, я чувствую их влагу, они стекают по щекам и остужают разгоряченную кожу. Лишь плакать, остально я не в состоянии сделать, чтобы прийти в себя. Абсолютно бесполезна для себя и общества.
Никого нет рядом, никому я не нужна, это предсказуемо. Я и не ожидала. Я давно одна.
Хочу ударить себя по щекам, прекратить истерику, сделать хоть что–нибудь, но реальность такова, что я даже пальцем не могу шевельнуть. Или нет, могу, но лишь одним и едва–едва. Губы растягиваются в грустную улыбку сквозь пелену слез. Мышцы лица мне подвластны, как великодушно со стороны того, кто довел до нынешнего состояния.
Впрочем, поныть я всегда успею, как выяснилось опытным путем, а вот проверить насколько подвижны другие мышцы, не помешало бы. Со всей силы напрягаюсь, стискивая зубы, и пытаюсь перевернуться набок, туда, где по моему мнению должна стоять тумбочка, а вместе с ней и стакан с живительной влагой.
Возможно. Ведь помещение, где я нахожусь, мне незнакомо, но анализом я займусь позже, как минимум, когда совладаю с болью, если раньше не сойду от нее с ума.
Теперь слезы выступают на глазах от усилий, а не от обиды. Толчок, еще один толчок, все никак, но я не сдаюсь. На десятый раз амплитуда моих движений увеличивается, на лбу выступает испарина, во всем теле появляется дрожь, мышцы напряжены до предела. Еще раз, другой и…
– Ааа, – из горла вырывается не крик, а скорее хрип, но я добиваюсь цели, переворачиваюсь на бок, – как больно, – стону.
Я упираюсь головой в тумбочку, ее местоположение я угадала, только от этого ни капли не легче. Я в еще более худшем состоянии, чем была до движений.
– Что за насмешка, – бормочу себе под нос, – пожалуйста, пусть происходящее окажется ошибкой, пусть я проснусь, и кошмар исчезнет.
Но, конечно, ничего не происходит. Картинка вокруг не меняется, ужасная боль не проходит. Зато моя нога соскальзывает с кровати и тянет по инерции остальное тело вниз. Падаю на пол, переворачиваясь на спину, и уже не сдерживаю горьких слез отчаяния.
– Жанин, Жанин, что ты делаешь на полу, почему ты упала, – совсем рядом хлопает дверь, вздрагиваю от этого звука, – тебя кто–то толкнул? Как я не почувствовал, что сюда зашел посторонний.
Голос все причитает и причитает, беспорядочно ощупывая меня.
– Пить, – хриплю из последних сил, – я сама на пол, больно, – произношу отрывисто из последних сил.
Дыхание становится более редким, слабость накрывает с головой, глаза закрываются.
– Ты очнулась? – тот, кто меня ощупывал вдруг замирает, не шевелится. А через секунду его лицо зависает надо мной. – Ты, правда, очнулась? – спрашивает он крайне обеспокоенно.
– Адам, – произношу с улыбкой на губах, – я вспомнила, – договариваю и отключаюсь.
Следующее пробуждение оказывается более легким, чем предыдущее. Да и в вакууме я больше не находилась в форме огонька, что несказанно радует. В голове упорно гуляет мысль, что во второй раз я могла бы не найти путь в собственное тело и была бы обречена на вечные блуждания среди звезд в виде бесплотной материи.
Вот только как будто в те прошлые блуждания я помнила, почему оказалась в таком состоянии, а сейчас в голове пусто.
Открываю глаза, они сразу слезятся от света, все же в забытье было темно и прохладно, а здесь снова ярко и жарко. Горло саднит, его словно оцарапало изнутри, но пить я не хочу. Попросту боюсь, что жидкость причинит мне слишком много болевых ощущений.
– Жанин, ты снова со мной, – мою руку хватает кто–то и прижимает ее к своему лбу, – я так рад, что тебе становится легче, ты даже не представляешь, что я пережил за последние две недели.
Две недели? Мой мозг цепляется за эти слова, неужели я была в забытье столь долго?
– Давай попьешь, ты хотела в прошлый раз, а я не успел дать, ты отключилась, – продолжает человек рядом со мной. – Я подержу тебя, присаживайся, – он приподнимает меня и подносит к губам стакан. Отчаянно качаю головой, не хочу я. – Надо, милая, надо. Тебе легче станет. Организм подвергся мощной атаке, нужно ему помогать.
Все–таки делаю глоток воды, и он, как
