И раздражение растаяло. Все тревоги рассеялись, отошли на задний план, едва сын присосался к моей груди.
Каждый раз, когда это происходило, у меня внутри что-то сладко замирало. Натягивалась невидимая струна, а может и струны. Появлялся теплый комок в самом средоточии моего естества. Этот комок рос, наливался с каждым глотком ребенка, все тело охватывал странный восторг, и я буквально купалась в нем, позабыв про все остальное.
Не помню, чтобы хоть раз испытала нечто подобное.
Малыш ел, распахнув глаза. Его взгляд скользил по моему лицу теплым лучиком солнца. А мне казалось, что это самый прекрасный момент в моей жизни.
Незаметно для себя я начала напевать.
В голове крутилась мелодия, которую играла Лин. Грустная и в то же время пронзительная до мурашек. Девочка будто вложила в нее свое сердце: мечты и надежды, страхи, желания. Все, чем она живет. И сегодня она позволила мне заглянуть в ее душу. Только одним глазком, через щелочку, но позволила.
Это первая дощечка на мостике между нами. Пусть еще зыбкая и неустойчивая, но я на правильном пути.
С Мэй и Би проблем не будет, они слишком маленькие еще, чтобы долго помнить обиды. А вот Иви меня серьезно беспокоила. Дерзкая, ершистая, безрассудная.
И очень несчастная.
Такая потерянная, что каждый раз мне хотелось ее обнять и погладить по голове.
Только вряд ли Иви это оценит. Скорее всего, оттолкнет и фыркнет презрительно.
Нет, к этой девочке нужен особый подход…
И ко всей чертовщине, что творится здесь — тоже.
Ощущение, что за мной наблюдают, было столь резким, что я вскинула голову.
уперся в громаду башни, и дыхание перехватило.
Там, на плоской крыше, у самого бортика, темнела фигура. Я узнала черный камзол, бледное лицо и развевающиеся волосы цвета пепла.
Сердце испуганно ёкнуло, а потом зашлось в рваном ритме.
Габриэль. Он смотрел на меня, не скрываясь.
Его взгляд — прямой, немигающий — заставил меня отпрянуть за штору. Сколько он уже там стоит? И зачем? Следит за мной?
Успокоив дыхание, сглотнула, смачивая пересохшее горло вязкой слюной. Осторожно высунула нос из-за шторы.
Габриэль был все еще там. Будто почувствовав, что я смотрю на него, развернулся и, тяжело припадая на левую ногу, отправился прочь. Сейчас он хромал сильнее обычного.
На миг за его спиной что-то мелькнуло. Какая-то тень. Огромный размытый силуэт проявился на фоне неба. А мне показалось, что это дракон, раскинувший крылья.
— Гелла, — выдохнула я пораженно, — ты это видишь?
— Что, госпожа?
— Дракона!
Нянька выглянула в окно. На ее лице отразилось недоумение:
— Святая Праматерь, госпожа, нет там никого.
Один рваный выдох — и видение исчезло. Но я еще долго сидела, пытаясь понять, было оно или нет.
Глава 9
Время, отведенное Габриэлем, утекало сквозь пальцы. А я не могла придумать, как его остановить.
Обедал он у себя, а дети — в своем крыле под надзором Райны и эрлы Леврон. Ужинать тоже собирались каждый в своей норе. Похоже, хозяин замка не приветствовал семейных застолий. Что ж, попробуем это исправить.
Лин рассказала, что на первом этаже, справа от холла, есть большая трапезная. Когда-то там звучала музыка трубадуров. Шуты разыгрывали пьесы на глазах восторженной публики. Дед Габриэля, а потом и отец, восседал в кресле с резной золоченой спинкой, а над его головой на стене висел герб Дэверонов — серебряный дракон с распростертыми крыльями. Дракон, держащий в пасти зеленую сферу — символ этого мира.
Но с приходом к власти самого Габриэля все изменилось. Замок погрузился в странную спячку, а его хозяин больше интересовался алхимией, чем своими детьми.
— Мне нужно наладить отношения с ним, но я не знаю, как это сделать…
Тэй спал, а я стояла у окна, завороженная, не в силах оторвать взгляд от таинственной башни.
— Сдался вам лиходей этот, — проворчала Гелла. — Только себя погубите, если останетесь здесь.
— Иначе не выйдет. Ты не понимаешь.
— Что мне не понимать? Что сердечко ваше глупое к нему прикипело? Да я уж жизнь пожила, всякого навидалась. Только дарги — не мы. У них сердце железное, а не из плоти и крови. Оно откликается только на зов шиами. А мы для них так, грязь под ногтями.
Горечь в ее словах заставила меня обернуться.
— Гелла, за что ты не любишь его?
— А за что мне его любить?
— Он мой муж.
Нянька фыркнула:
— И хорошо заплатил за это.
— Разве я сама не хотела этих денег?
— Так то на благо семьи! И уговор каков был? Что ребенок родится, и вы вернетесь домой. А теперь что удумали? Оставаться здесь!
— Это мое решение. Лучше помоги мне. Я не понимаю, за что Габриэль меня ненавидит.
— И не подумаю!
Швырнув какую-то тряпку на стол, она в сердцах хлопнула дверью. Заперлась в своей клетушке и через пару минут я услышала тихое бормотание: Гелла молилась своим богам.
Я постояла немного, растерянно глядя на закрытую дверь.
Потом взгляд привлекли золоченые корешки на одном из стеллажей. И меня посетила идея.
Еще изучая свои апартаменты, я наткнулась на книги и, конечно же, с любопытством их пролистала.
К моему разочарованию, это были романы. Сентиментальные сказки про наивных барышень, влюбленных в жестоких и властных даргов. Одни псевдонимы авторов чего стоили: Златокудрая Эзериэль, Нежноголосая Амарея, ну и прочие в том же духе. Неизвестные мне дамы с упоением и экзальтацией повествовали о приключениях своих героинь.
Картинки там были красивые, да. Красочные гравюры, такие яркие и детальные, что вызывали невольное восхищение мастерством неизвестного художника. Но никакой толковой информации в этих книжонках я не нашла.
Кроме одного.
У каждого замка есть своя летопись. У каждого лаэрда есть ньорд — верный соратник, что кропотливо и достоверно записывает историю его правления.
Летописи хранятся в библиотеке. И, пока Тэй спит, мне стоит туда наведаться.
Уже не колеблясь, я поцеловала сына в тугую щечку и покинула комнату.
— Мне нужно в библиотеку, — заявила охранникам.
Глянула в сторону комнат Габриэля, где царил вечный полумрак. А потом уверенно двинулась к лестнице.
Как прежде, четверо даргов остались у двери, а двое пошли за мной, держась на расстоянии в пару шагов.
У меня же появилось стойкое чувство, что знаю, куда идти. Будто включился внутренний компас. Будто я уже не раз была там, куда иду, но по какой-то причине забыла об этом.
Спустилась на этаж ниже, вошла под арочный свод, украшенный сложным орнаментом. Здесь начиналась широкая галерея. Заброшенная и унылая. Она проходила как раз под моими комнатами.
С одной стороны вдоль стены светлели высокие окна. Запыленное стекло плохо пропускало солнечный свет. Слой пыли лежал на мраморных плитах пола, на бронзовых статуях, на рамах картин…
Грязная паутина трепетала на выступах барельефа. Ни один из светильников не горел. Кристаллы в них потускнели, приобрели черный цвет.
Я прошла мимо напольной вазы, высокой, мне по пояс. Из нее торчал полуистлевший букет, покрытый серым налетом.
Казалось, сюда никто не входил уже много месяцев. Но дарги меня не остановили, значит, мне не запрещено здесь находиться.
А вот и двери. Огромные, под потолок, из двух створок, украшенных филигранной резьбой. Вместо ручки — голова дракона, держащая в пальце позолоченное кольцо. Глаза у дракона из красного камня — то ли рубин, то ли гранат. Они сверкнули, будто живые, когда я взялась за кольцо.
Подчиняясь внезапной тяге, скользнула подушечкой пальца по выступам над глазами дракончика. Они оказались теплыми, словно нагретыми солнцем. И я ощутила, как под твердой внешней скорлупой что-то дрогнуло.
Дракончик оскалился, щеря зубы в лукавой улыбке. Дверь заскрипела.
Я поспешно отдернула руку.
Или у меня действительно галлюцинации, или вся эта чертовщина должна иметь объяснения! Надеюсь, я их найду.
