реалии и верования, которые существуют в царстве разума, через понятную форму, но передача через посредника — речь — всегда будет неидеальной. Всегда будут нюансы мысли, которые язык не может выразить. Не в чистейшем смысле. Только один язык близок к тому, что мифато считают чистотой. Какой это язык, мисс Бек?
Нилла моргнула, опешив. Она не ожидала вопросы на этом этапе.
— Эм, это… — какое странное слово он использовал? Она слышала его раз или два. — Это старый ара… аранелийский? — предположила она.
— Неверно.
Конечно. Нилла чуть не закатила глаза. Жар вспыхнул на ее щеках, но Сильвери не выглядел недовольно. Он был слишком сосредоточен на рассказе, чтобы заметить ее смущение.
— Единственный чистый язык во всех известных мирах, — сказал он, — это язык математики. Только этот язык понимают все культуры, все народы. Он универсален. Символы и способы выражать идею в математике одинаковые во всех странах нашего мира. Через математику ученые могут выражать неописуемое так, что все, кто знают этот язык, могут понять это с чистотой и без возражений.
Нилла снова кивала. Ее энтузиазм угасал, пока маг говорил. Изучение магии было как писать длинные уравнения?
Впрочем, лекция Сильвери стала улучшаться:
— В восемьсот шестом году до Обета первые мифато Коринтара обнаружили, что язык математики, хоть он был универсальным языком, был слишком чистым для магии. Так что великие маги-математики продолжили поиски. Это была охота на язык, который мог достичь того же уровня логической универсальности, не лишаясь важных нюансов. Почти невозможное задание, для которого не подходили все изученные языки смертных. Вероф Чон из школы мифато Ян обратился к мирам вне нашего в поисках языка, подходящего для смертной магии. Он первым использовал старый аранелийский — древний язык фейри с начала времен, еще до того, как пути людей и фейри разошлись, увели в разные миры и реальности.
Ее догадка была не такой и ошибочной. Нилла склонила голову, чтобы скрыть улыбку в ладони.
Сильвери рассказывал о маге Чоне и его открытиях вечность. Все это время дождь стучал по двери и стекал из трещин в стенах и окнах, собираясь на полу. Сильвери не переживал из-за этого, Нилла решила последовать примеру. Она слушала как можно внимательнее, надеясь, что запомнит хотя бы важные части этой лекции.
Это было необходимо? Она не будет тут так долго, чтобы продвинуться в изучении магии. Гаспар дал три недели на поиски и кражу Розовой книги. Она уже использовала шесть дней. Сколько еще она могла отдать этому делу, если оно просто отвлекало ее от цели?
Наконец, лекция мага подошла к концу, и он сказал ей взять перо. Интерес Ниллы тут же повысился… но отступил, когда маг первым делом сказал ей записать ее алфавит, по букве за раз. Даже не старый аранелийский, просто буквы, которые она выучила в детстве.
Ощущая себя глупой школьницей, Нилла подавила возмущения и стала писать буквы, одну за другой. Она давно не держала перо, и ее почерк оставлял желать лучшего. Но она закончила буквы, не дала себе добавить завитки, ведь это только разозлило бы мага.
Сильвери взял лист пергамента и разглядывал каждую букву дольше, чем она считала нужным. Словно каждая буква рассказывала историю, и он анализировал это в деталях. Она смотрела, его взгляд медленно скользил по странице, и когда он добрался до последней строчки, Нилла потела.
— Ну? — спросила она, когда он опустил пергамент и посмотрел на нее.
— Что ж, — он кивнул, его губы задумчиво изогнулись. — Вы не без умений. И… может быть чего-то еще.
— Это вы уже говорили. Прошлой ночью. Помните?
— Да, и говорю снова. Но не надейтесь раньше времени, — он опустил перед ней еще лист пергамента. — Еще раз, мисс Бек.
Она почти два часа писала алфавит снова и снова… К концу у нее сводило руку, голова кружилась, и она начинала сомневаться в мудрости этой идеи. Когда Сильвери забрал последний лист и стал его разглядывать, она опустила лоб на стол и застонала.
— Поднимите голову, мисс Бек, — его голос был резким, и она склонила голову и хмуро посмотрела на него, лоб все еще был на столе. — Ну же, — сказал он, — у вас уже прогресс. Вам пора попробовать заклинание.
— Правда? — она выпрямилась, удивление пробежало по ее спине трепетом. — Вы серьезно, сэр? Я готова попробовать магию?
— Нет, — он опустил еще пустой пергамент перед ней. — Вы не справились бы с магией в этот раз, даже если бы от этого зависела ваша жизнь.
Она фыркнула и всплеснула руками.
— Тогда зачем меня так обманывать?
— Потому что, не считая магии, вы готовы попробовать написанные чары. Не расстраивайтесь, — добавил он, поднимая длинное белое перо из синей чернильницы и вкладывая в ее застывшую ладонь. — Мне не давали попробовать написать заклинание месяцами в начале обучения. Я куда мягче, чем мои наставники.
— Мне повезло, — Нилла прорычала, согнувшись над пергаментом. — Что я пишу?
— Это, — Сильвери вытащил книжку в переплете из мягкой кожи из мантии. Он полистал ее, пальцы из нилариума запинались, а потом открыл книжку почти посередине и поднес к Нилле.
Она нахмурилась.
— Это же написано неправильно?
— Вы же знаете все буквы?
— Да… — она неуверенно кивнула. Она узнавала многие символы из знакомого алфавита, но слова были для нее бредом. — Это старый аранелийский?
Хоть она ожидала, что он рявкнет «Неверно», Сильвери серьезно кивнул.
— Да. Этот язык все еще используют высшие фейри Эледрии… или нечто близкое. Язык фейри не должен быть в письменной форме. Но тут он изображен смертными буквами с несколькими дополнениями к алфавиту, который вы знаете. Каждое слово перед вами наполнено магией, чистотой духа, запертого в физических оковах, готового быть переданным от разума к разуму. Вы это ощущаете?
Она не чувствовала. Не так, как ощущала магию от гримуаров в кабинете Гаспара. Даже не так, как ощущала силу в символах, которые Сильвери написал на крыле виверны.
Но ей не хотелось это признавать, и она прикусила язык.
Сильвери обмануть не удалось. Он издал неясное:
— Хм, — и опустил открытую книгу на
