Но я был тут, был в порядке, как и она.
Мы не говорили. Не отводили взглядов. Казалось, остальной мир пропал, и были только мы вдвоем в этот миг затишья и облегчения.
А потом мой телефон задрожал.
Я дернулся. Сжимая ладонь Линны, я направил другую руку в карман. Я вытащил телефон и поднес его к уху.
— Агент Моррис.
— Кит, — знакомый голос.
Я невольно утомленно улыбнулся.
— Два звонка в один день? Я…
— Где ты?
Моя улыбка пропала от его резкого вопроса со странным тяжелым дыханием. Почему он звучал так, словно пробежал половину марафона?
— Я в участке.
— Почему ты не тут? Где МП?
Он почти прокричал последний вопрос, что не было похоже на Зака. Я сел прямее на стуле.
— Где ты?
— Только прибыл к «Вороне и Молоту»…
За его словами звучал постепенно нарастающий рев, за ним был гул залпов.
— …и это…
Его слова заглушил чей-то крик на его стороне.
Я вскочил на ноги.
— Что? Что ты сказал?
Крик оборвался, и вопль Зака донесся с шумом, но достаточно громко, чтобы и Линна вскочила на ноги.
— Я сказал: тут боевая зона! Все умрут!
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Огонь, тьма и разрушение.
Я видел это впереди, вспышки огня и магии в ночи. Я слышал рев огня, гул заклинаний, крики сражающихся, вопли раненых. Едкий дым пропитал воздух, обжигал горло с каждым вдохом.
Это была боевая зона, как и сказал Зак, но, хоть мы двигались так быстро, как могли, мы, похоже, опоздали. Какофония угасала. Вспышки магии были через промежутки.
Виды, звуки и запахи поля боя побеспокоили бы Созэ, если бы он был тут? Бессмысленные страдания и смерть на развилке впереди могли его тронуть? Или его амбиции и неизвестная миссия были важнее всего?
А Зантэ? Ей было дело? Или она была где-то впереди, радовалась тому, что устроила?
Я как-то понял, что она была в этом хаосе, упивалась им, как суккуб — болью. Она начала эту войну, а я ее закончу.
Я и армия за мной.
Тридцать солдат за мной и Линна не считались армией, но ощущалось так. Боевые мифики и гильдии, которых вызвала Блит, закончат конфликт. Но моя работа была иной. У меня была только одна мишень.
И мне не пришлось долго искать ее.
Впереди еще бушевал финальный бой. Группа мификов, озаренных огнями за ними, билась с тремя демонами — они были такими же, как тот, которого Зантэ вызвала из инфернуса, чтобы сбежать из участка. Один демон упал, лишившись головы из-за мифика с сияющим мечом, и фигура отделилась от группы.
Я узнал темный хвост волос. Зантэ снова убегала из боя, пока демон прикрывал ее побег.
Но в этот раз будет иначе.
Она заметила нас во тьме в тот миг, когда мое искажение окутало ее разум. Она остановилась посреди улицы.
— Нет!
Ее вопль дрожал от ужаса. Ее ступни приросли к месту, ее ладони поднялись к голове. Она сжала череп, впилась пальцами.
Линна бросилась к «Вороне и Молоту», боевые команды спешили за ней по бокам от меня. Я не изменил темп, сосредоточился на Зантэ. Их громкие шаги утихли, улицу пропитала тишина.
Я пошел к ней, сунув ладони в карманы. Приглушенный всхлип вырвался из ее горла, и она упала на колени. Ее огромные глаза слепо смотрели вперед.
— Разве не весело? — спросил я, добавив свой голос в искажение, опутавшее каждую клетку ее мозга. — Играть с разумом людей.
— Прекрати это, — выдавила она, держась за голову. — Останови. Прошу.
Я замер в шести шагах от нее, разглядывал. Моя первая версия Блэкаута погружала жертву в пустую бездну, лишая всех чувств. Но эта версия была немного иной. Специально для Зантэ.
Вместо зияющей бездны я запер ее в уменьшающейся темнице. Все ее чувства пропали, но она понимала, что место уменьшалось, сужалось, становилось все меньше, давило ее во тьме без чувств.
Это было моим лучшим воплощением того, как беспомощно ощущала себя частичка моего сознания, когда мной управляли ее силы, когда я вонзил нож в Блит. Когда я поднял нож Зантэ к своему горлу.
— Не так весело, когда это происходит с тобой, да? — тихо спросил я.
Она проскулила:
— Пожалуйста.
Гравий захрустел под шагами опасно близко. Женщина приближалась — бармен Тори, в крови и саже, словно она выползла из пляжей Нормандии. Она прошла к Зантэ, стоящей на коленях, надела через ее голову красный кристалл-артефакт и прошептала заклинание.
Она прижала кристалл к шее Зантэ, и менталист рухнула на асфальт. Она не потеряла сознание — я ощущал ее разум — и я не считал, что она заплатила за все, что сделала, но Линне не нравилось, когда я мучил преступников, даже если они были воплощением зла.
Я с неохотой убрал Блэкаут и вытащил из-за пояса наручники. Зантэ не двигалась, пока я застегивал их на ее запястьях, беспомощная из-за артефакта Тори. Ее глаза были настороже, и, когда я поймал ее взгляд, в них сверкнул ужас.
Склонившись над менталистом, я поднял взгляд на Тори.
— Ты в порядке?
— Эм, — она вдохнула, ее конечности заметно дрожали. — Более-менее. Откуда ты?
— Из участка?
— Ты… — она с вопросом посмотрела на меня. — Что случилось с агентом Созэ и приказом стереть нас?
Еще член моего нового клуба Нет Времени для Латыни.
Объяснять все про Созэ не было времени, и я просто сказал:
— Неведение — это чудо, мой друг. Поищи целителя. Я с ней справлюсь.
Согласно буркнув, она повернулась и пошла к «Вороне и Молоту». Тишина растекалась, и вместо саундтрека боя я слышал, как мифики звали друг друга, окружая напавших и помогая раненым.
Глядя на Зантэ, я ткнул носком ее голову, чтобы она видела мое лицо.
— Я не могу заставить тебя перерезать твое горло, — тихо сказал я, — но я могу разбить тебя тысячей других способов, и ты даже не узнаешь, что я рядом.
Я склонился ближе, ее зрачки сузились от страха.
— Так что молись, чтобы тебя заперли надолго.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Следующим утром мы с Линной отвернулись почти ото всей бумажной работы.
Нужно было разобраться с кучей отчетов, а еще убрать в зале и после того, как «Ворону и Молот» чуть не истребили, и агенты потоком приходили в участок и уходили.
Но мы не поэтому опустили ручки. Нам нужно было сначала разобраться с другим.
Костяшки Линны застучали в дверь кабинета Блит. Не дожидаясь ответа, она ворвалась внутрь, и я шел за ней.
Созэ вернулся в кресло Блит, выглядел не хуже, чем обычно, хотя и встретился с металлической картотекой. Когда мы вошли без разрешения, мерзавец из Внутренних дел уставился на нас со странным новым выражением. Он уже не напоминал холодную и мертвую рыбу. Теперь, после того, как шокирующе повернулись события, он был теплой мертвой рыбой, ее подогревало сияние гнева, который вспыхивал снова и снова в глазах без других эмоций.
