знала как реагировать на жестокость.
— Перестану, — кивнула травница. — Потому что моя жизнь и безопасность всегда важнее, чем остальных. И тебе советую запомнить это. Твоя жизнь, и жизнь Яны дороже всего на свете. Альтруизм никому не нужен, запомни это.
— Я поняла, — тихо отозвалась, отвернувшись.
— Это хорошо, что понимаешь. Потому что я очень зла на тебя. Так подставиться. Арина, ну чем ты думала? — травница не кричала, она говорила тихо, но от этого было не легче. — В твоих интересах научиться всему, что я могу дать, в ближайшее время. Год, не больше.
— Почему? — я нахмурилась, понимая, что сроки поставлены явно не просто так.
— Потому что лет мне уже много и сдаётся мне, что вряд ли я проживу дольше.
Я нахмурилась. Женщина не выглядела больной, да и откуда она может знать свой срок?
— Нечего на меня так смотреть, — усмехнулась мама. — Конечно, точную дату я назвать не смогу, но всё же. Так что, учись прилежно. Через два месяца роды пойдём принимать, тебе это тоже понадобится.
— Не очень бы хотелось, — еле выдавила я.
— Тогда выходи замуж, — пожала плечами травница. — Найди вдовца и живи с ним. Так было бы лучше для всех. Но я же вижу, что не подойдут тебе деревенские мужики.
— Я лучше учиться буду, — нервно хохотнула я. — Уж куда, а замуж меня не тянет.
— Иди отдыхай, ученица. Завтра в лес идти, за травами.
Я встала со скамьи и крепко обняла уставшую женщину.
— Спасибо тебе большое, — шепнула я еле слышно.
— Иди уже, подлиза, — по доброму усмехнулась мама. Но на объятие ответила, хоть и разорвала их слишком быстро.
Дни полетели слишком быстро, чтобы успевать за ними следить. Женщина, мама Фоньки, оказалось мягко говоря странной. Не знаю, что на неё повлияло: нападки соседей или всё же то, что было до появления здесь. Обнимая ладонями кружку с горячим отваром, она тихо рассказывала о себе, о рождении единственного сына, о том, как сильно когда-то любила. А я смотрела на неё, на подростка, который с тревогой наблюдал за матерью, и понимала — одинокая женщина просто опустила руки и больше не хочет бороться.
Её не бьют, прилюдно не толкают, но и помощи не оказывают. Да и смотрят с презрением. Владимир удерживает селян от куда более серьёзных нападок. Быть высеченным прямо в центре посёлка, на глазах у всех жителей, не хотелось никому. А, как оказалось, староста таким нехитрым способом воспитывал не только детей, но и зарвавшихся взрослых.
Ратибор пришёл в себя на следующий день. Боль была дикой, но всё же, он был рад, что ногу удалось спасти. Увы, но калекам жизни в деревнях нет.
Лекарь прибыл почти через четыре дня, только вот увидеться нам так и не удалось. Хотя посмотреть на врача из другого мира очень хотелось. Но мы с Янкой были заняты, собирали травы для грудного сбора. Отвлечься и получить нагоняй не хотелось, да и я не ветренная студентка, чтобы вместо задания пялиться на постороннего мужика.
Когда мы с дочерью вернулись, мама сказала, что лекарь уже отбыл, отказавшись ночевать, потому как в соседней деревне тоже есть больной. Выдал обезболивающие пилюли, забрал монеты, собранные всей деревней, и отбыл, на прощание сказав, что травница с помощницей сделали всё, как надо. Хотя он просто бы отрезал ногу.
Благодарности Ратибора не было конца. Это тоже со слов мамы, потому как я боялась приближаться к дому, который, словно цербер, охраняет Авдотья. Женщина, которая едва не стала вдовой, так и не поняла, что мы буквально с того света вытащили её мужа. Но да и ладно, не мне её судить.
Сам же больной пока соблюдал постельный режим, хотя и ворчал, что ему следовало бы уже заготавливать сено на зиму.
Осень уже вступила в свои права. Слишком быстро прошло бабье лето, порадовав нас тёплым солнцем и лёгким ветром. Теперь всё чаще шли дожди, но они не мешали людям готовиться к главному событию, которое происходит раз в полгода. А точнее — ярмарка.
Мы тоже к ней готовились, запасаясь редкими и ценными травами. Мама сказала, что продавать сырьё продавать намного выгоднее, чем делать мази и снадобья. Если поначалу я сомневалась, то потом, когда настало время ехать на ярмарку, полностью согласилась с женщиной. Травы пучками утрамбовывались в мешок. Получалось хоть и объёмно, но довольно легко. С бутылочками и баночками было бы сложнее.
Как только выпал первый снег и ударил слабый мороз, мы двинулись в сторону единственного крупного поселения в округе. Владимир благородно выделил нам место в своей телеге, позволяя ехать не верхом на арендованной лошади, а в комфорте.
У меня и мысли не возникло, что стоило бы остаться дома. Мне нужны знания, да и Янка соскучилась по приключениям. Тем более, спать на земле нам не пришлось. Там же, в телеге, укрывшись шерстяными одеялами, мы пережидали ночь. На косые взгляды я не обращала внимания, хотя и понимала, что мой выбор ночевать в одной телеге с мужчиной только ещё сильнее раззадорит слухи. Мама хмурилась и поджимала губы, но на холодную землю спать не отправила. Лишь предупредила, что теперь всё станет ещё сложнее. Конечно, Владимир порывался проявить благородство и лечь на земле. Но тут уже встала в позу я. Спать на снегу, пусть и в тёплом плаще, да ещё и под одеялами, не то, что нужно для здоровья. Не дай бог простынет! После моего заступничества и заботы о здоровье постороннего мужчины, староста начал смотреть на меня по-другому. Да и не только смотреть, но и ухаживать по мере сил и возможностей. Я его понимала, одинокому мужчине хотелось тепла и заботы, а не только следить за порядком в отдельно взятой деревне.
Только вот я была не готова к отношениям, хотя и его внимание льстило. Мама качала головой, когда я бубнила, что не хочу замуж. Впрочем, замуж мне не предлагали пока, а вот плюсы от ухаживаний были. Как минимум селяне перестали кривиться, когда я спускалась к костру. Конечно, перестали они именно из-за страха, а не потому что резко зауважали. Но и то хлеб, немного можно продержаться.
В Дарат, город, названный в честь первого правителя королевства, мы въехали после обеда. Завтра должна была начаться ярмарка, а пока необходимо найти место для ночлега и разобрать товар, чтобы завтра не тратить на это время и первыми предложить скупщикам травы.
Впрочем, это не было проблемой. Постоялых
