дворов с низкой стоимостью было вполне достаточно. В одно из таких заведений мы и заселились, сняв один номер на троих. И уже после того, как разобрали травки и искупались в бочке, мы легли в кровать.
— Аринка, — тихо окликнула меня мама, когда Янка уснула. — Я завтра познакомлю тебя со своим старым другом. Если что, обращайся к нему. Мужик хороший, поможет.
— Такое ощущение, что ты со мной прощаешься, — я нахмурилась и внимательно посмотрела на женщину.
— Не переживай, не прощаюсь. Но на всякий случай, ты должна знать к кому обращаться.
На следующий день мы отправились на главную площадь, где и проходила ярмарка. Сама площадь выглядела как пустырь, который окружали дома. Не скажу, что большая, всё же, я привыкла к более крупным масштабам, но смотрелось аккуратно, учитывая что все дома были не выше второго этажа.
Главной достопримечательностью являлась не церковь, которую я ожидала увидеть, а дом. Длинный, двухэтажный, с каменными колоннами, что было редкостью в этом мире. Ведь дома вокруг были деревянными.
— Запомни, Арника, это здание, — наставительно сказала мама. — В нём находятся все основные службы города. Здесь можно найти работу, найти жильё, оплатить налоги и поговорить с городовым.
Я кивнула, давая понять, что запомнила, и огляделась. Жизнь потихоньку закипала. Купцы приезжали один за другим, устанавливали навесы, выкладывали товары на прилавки. Подходили дородный женщины в белоснежных передниках и с благоухающей выпечкой в корзинах. Не смотря на то, что мы плотно позавтракали на постоялом дворе, во рту собралась слюна, настолько вкусно пахло. Мама заметила, что и я, и Янка, слишком уж часто сглатываем, буквально пожирая глазами стоящую к нам женщину.
— Выпечки захотели? — усмехнулась мама. — Ну идёмте, купим. А потом травы продавать, пока народ не набежал.
Янка выбрала себе сладкий пирожок с яблоком, а я с картошкой. Отойдя чуть в сторону, чтобы не мешать людям, мы с Яной вгрызлись в свежую выпечку.
— А здесь есть храмы или церковь? — поинтересовалась я.
— Есть, но ты не увидишь их на главной площади. Ни в одном городе, — объяснила мама. — В отличие от Земли, в этом мире храмы не имеют влияния на политику. Они отдельно. Проводят обряды, регистрируют рождение детей. Нет даже агитации, но она не нужна. Никто и не сомневается в наличии богов. Здесь их, в отличие от привычного тебе мира, много.
— А ты веришь? — тихо спросила я.
— А ты? — усмехнувшись, мама задала встречный вопрос. — Помнишь ли, как попала? Но вот приспособиться было сложно, да. Я же привыкла к другому. Доели? Идём уже.
Травы продавать оказалось занимательно. Хотя бы потому, что мама торговалась и боролась за каждую серебрушку. А одному даже пообещала бороду в бантик завязать, если он ещё раз попытается её обдурить.
Купец возмущался, конечно, но не особо. Мы с Янкой хихикали, стоя чуть позади, чтобы не мешать разборкам.
Чуть позже, когда мы прошлись по всем палаткам, узнали расценки, я спросила у мамы, почему она не хочет заниматься продажами. Ведь, судя по всему, коммерческая жилка в ней есть, как и хватка.
Но мама лишь отмахнулась. Стара уже, хочется спокойствия. Да и купцы здесь, в основном, мужчины. Дороги хоть и спокойные, но нападения разбойников бывают на трактах. Ну и зверьё дикое.
Как только травы были проданы, а кошелёк мамы значительно пополнился, мы двинулись к постоялому двору, в котором жили. Но по пути зашли в неприметную таверну.
В нос ударило запахом перегара. А оглядевшись, я поняла, что имела в виду мама, когда говорила, что открыть таверну или ресторацию плохая идея. Что-то необычное, типа кофейни или лаунж-бара, конечно не подойдёт. Хотя бы потому, что не хватит финансов, чтобы дело стало доходным.
— А-а-а, баб Веся! — из-за прилавка к нам направился пожилой мужчина. Он радостно распахнул объятия и обнял маму. — На ярмарку?
— А куда же ещё, — крякнула женщина, потому как объятия оказались слишком крепкими.
— А ты, случайно, ничего мне не привезла? — и взгляд такой, с хитринкой. несколько заискивающий.
— Да как бы я забыла! — воскликнула мама и полезла в холщовый мешок. — Держи. И спину береги, а то знаю я тебя!
В ладони мужчины легла баночка с мазью. Судя по цвету — от болей в спине.
— Познакомься. Это Арника, дочка моя. А вот Яночка, внучка, — мама указала на нас рукой.
— А я Дорад, — громыхнул трактирщик. — Идёмте, я только вот такую похлёбку сварил! Язык проглотите!
Нас завели в кабинет, накормили действительно очень вкусным обедом и… Оставили.
Мама и Дорад вышли, оставив нас с Янкой пить чай. Какой-то важный разговор был у травницы к трактирщику. Конечно, не сложно догадаться, о ком пойдёт разговор.
Спустя минут пятнадцать мы бодрым шагом шли к постоялому двору.
— Мы домой сегодня? — поинтересовалась я.
— Нет, домой только послезавтра, — покачала мама головой. — Завтра закупимся необходимым. Надо не забыть куриц купить, на еду.
— А они какие-то особенные? — удивилась я. — Чем-то отличаются от тех, что бегают по двору?
— Завтра увидишь? — тихо хихикнула мама. — И вот ещё что.
Мама резко остановилась, словно что-то вспомнила.
— Знаешь, а пойдём-ка в главный дом, — пробормотала она. — Всё же, прав Дорад. Во всём прав.
— О чём ты? — я нахмурилась, но пошла следом.
— Счетоводу города монеты можно оставить. Под расписку, разумеется. Не под проценты, как в столице, а так, на хранение. Вот и отдадим ему монетки, пусть лежат. А расписку на тебя напишем.
— Зачем? — мне стало страшно. Я ещё раз внимательно посмотрела на маму, но никаких изменений не увидела.
— Пусть будут, — улыбнулась она. — Я хотела Дораду оставить, но переубедил он меня. Посоветовал счетоводу отдать, так оно надёжней будет.
— А что останется нам? — нахмурилась я.
— Не переживай, у меня были кое-какие накопления. Вот их и отдадим.
— А дочь? Как же настоящая Арника? — допытывалась я. Мне казалось неправильным всё, что сейчас происходит.
— Ей они не нужны, — буркнула мама и пошла вперёд, давая понять, что разговаривать она больше не хочет.
Мы дошли до главного дома в полном молчании. Мама словно постарела, шла сгорбившись и не замечая ничего вокруг. Мне даже пришлось её пару раз уводить с дороги, ибо она вообще ничего не видела впереди себя.
Я же думала. Видела же, с какой любовью женщина поглаживала платье, как говорила о дочери. Неужели, поругались? Но разве это повод вот так, оставить всё, что у тебя есть, посторонней девушке?
Счетоводом оказался пожилой мужчина в огромных очках. Как я и рисовала в своём воображении, он сидел за огромным столом, склонившись над
