на уроках?
— Вот и мне интересно, зачем вам это. Хотя вру, — захлопываю-таки дверь перед его носом, — вообще не интересно.
— Значит, некрепкими были отношения, если пара остроумных реплик смогли пошатнуть их! — громко и чётко через дверь.
— Вы хотели сказать, ваш пьяный базар, Марат Русланович? — так же громко отвечаю, чувствую, он всё ещё стоит там. — А ваша дама в курсе, что вы по женским туалетам шоркаетесь?
— Она мне доверяет!
Делаю свои дела, не стесняясь. Не я виновата, что наш шеф-извращенец. Выхожу из санузла. Стоит на месте.
— Очень даже зря она вам доверяет!
Привалившись к стене, довольно ухмыляется.
— Радион вам больше не звонит?
— Вы сейчас весь свой авторитет растеряете. Вас здесь все уважают, кроме меня, а если вы не придёте вовремя на собрание, то перестанут даже особо ярые поклонницы.
— Не любите вы своего Родиона.
Его губы кривятся в очередной ухмылке, директор кашляет в кулак, чтобы остаться серьёзным. Ставит руку на косяк. Перед моим лицом. Снова мешает.
Что это с ним? Ну да ладно. Мне всё равно.
— Я ещё рожу Рдиону сына, и всё у нас будет хорошо. Позову вас крёстным. Будете малыша, похожего на моего настройщика, над купелью держать и радоваться за нас, а теперь дайте мне пройти.
Директор смотрит на меня исподлобья. Мрачнеет.
— Я хочу сделать тест ДНК!
— Пф-ф, делайте, кто же вам мешает? — рассмеявшись, убираю его с дороги. — Боитесь, что вас мама не от папы родила? Ай-ай! Столько лет прожить и узнать, что ты приёмный. Это очень печально. Но мне это зачем?
— Я должен точно знать!
— Если вы про жизнь на Марсе, то нет там ничего. Я уверена.
Султанов, не справившись с эмоциями, хватает меня за локоть.
— Совещание в другой стороне, Виолетта Валерьевна!
— Я решила не ходить. Там и так вас целая толпа ждёт.
— Ага, счас! Все должны присутствовать. И повторяю, я должен точно знать!
Понимаю, о чём он. Глядя ему в глаза, снова хочу расцарапать лицо. А ещё бесит, что он взял моду прикасаться ко мне. А у меня потом это место часами горит.
— Моя дочь Алёна от вашего друга Ивана. Вы тут ни при чём, Марат Русланович. И прекратите тратить время на глупости. Идите руководить нашим колхозом и оставьте меня в покое.
— Имела место измена!
— Всё верно! На мальчишнике!
— Точно!
— Тогда можно я пойду в класс?
— Нет, будете участвовать в обсуждениях! Пойдёмте!
— Семь лет прошло. Что за вошь вас укусила, Марат Русланович? У вас что, прибор отказал, и это последний шанс на отцовство?
— С моим прибором, Виолетта, — ухмыляется, — всё в порядке! Если вам нечего скрывать и дочь не моя, тогда в чём проблема?
— В том, что вы мне прохода не даёте! Я должна работать! А вы то сами ко мне лезете, то к себе вызываете! Нам номер надо разучивать. Выпускной скоро.
Мне кажется, ещё минута и Султанов меня разорвёт на части, так тяжело он дышит носом.
— На педсовет. Быстро!
— Только потому, что я не хочу вопросов от коллег.
В учительскую мы оба заходим на взводе. Султанов и его верная помощница Ульяна Сергеевна начинают разговор о выпускном вечере и капустнике. Наши с Султановым глаза периодически встречаются. Он зачитывает с листочка. Нервничает. Сразу видно — сейчас ему плевать на выпускной.
— Наш финальный капустник должен стать средоточием живых идей, неожиданных открытий, ярких творческих находок. Хорошо продумайте сценарий. Подключите лучших учеников. Необходимо сделать так, чтобы объектом шуток стали учебные дисциплины в нашей школе, те или иные события, произошедшие за год учёбы. Думаю, нам нужно вспомнить и про ушедших на пенсию педагогов!
— Педагог ребёнку друг. Это знают все вокруг! — неожиданно выдаю я.
Все смеются, кроме Султанова. Катавасия с выпускным длится почти до обеда. Из-за вчерашнего происшествия я не успела собрать собойку и вынуждена идти есть в кафе через дорогу от школы.
Выйдя на улицу, я замечаю, что почти сразу за мной идёт директор. К счастью, не в кафе, а куда-то мимо. Это радует. Хоть поем спокойно. Оборачиваюсь ещё несколько раз, пока не натыкаюсь на кого-то прямо перед собой.
— Ну привет, красавица, тебя-то я и ищу.
— Иван?!
Что он здесь делает? Он же уехал за границу!
— Извините, вы обознались. — Поправляю ремешок сумочки и быстро иду мимо Ивана.
У меня сейчас сердце от отвращения и ужаса остановится. Ну когда же это всё закончится? Когда я буду просто жить? Один день лучше другого.
— Ты только что назвала меня по имени?! Ну ты чего, Виолетта?
За прошедшие семь лет Иван очень изменился, но если Султанов стал ещё красивее и мужественнее, то его бывшего приятеля разнесло во все стороны, а ещё он изрядно полысел.
— Что тебе надо? — огрызаюсь.
Я всё помню! Его ложь! Его грязный смех. Мои слёзы.
— Мне помощь твоя нужна.
Совсем больной, что ли? Какая на фиг помощь? Он идёт параллельно, а я стараюсь ускорить шаг, чтобы оторваться.
— Виолка! Сколько лет, сколько зим! Тебе на пользу, я смотрю, всё пошло! Красавица — загляденье! Ну и хорошо, что ты за Султанова тогда не пошла! Смотри-ка, всё, что ни делается, — всё к лучшему. А? Ты же богиня! Я те всегда говорил, характер у него гАуно! И меня выкинул, и тебя выкинул! — Утирает вспотевшее лицо. — Чё не спрашиваешь, как я? Друзья же старые. Я же немецкое гражданство хотел получить. Вступил там с одной стрёмной немкой в фиктивный брак. Думал, всё получится. Деньжат ей отвалил, да только мои представления о фиктивном браке с представлениями немецкого государства не совпали. Пожить отдельно не получилось. Брак аннулировали, меня оштрафовали и выслали из страны. Вот такой грустный финал!
Меня тошнит от него. Но я боюсь, что он мне что-нибудь сделает, если я начну откровенно грубить. Этот тип ассоциируется у меня с самым страшным днём в моей жизни.
— Ясно. До свидания.
— Да не дуйся ты. Кто старое помянет… Ну помнишь же поговорку? Теперь я в одну из нефтяных стран Персидского залива собрался. — Мне хочется заорать на него, плюнуть в лицо, пусть этот гадёныш расскажет, почему и как умудрился расстроить мою жизнь, но у меня нет сил, мне надо просто сбежать от него, избавиться.
К черту его. Пусть заткнётся!
— Но фишка в том, Виолетта, что в этой стране высоконравственное поведение. Оно даже от туристов требуется. И вот я тебя вспомнил. И дочку, — ржёт, — якобы нашу. Узнал, что ты не
