как один из ее избранников, и ничто в мире не остановит меня.
Глава 8
Прошло пару дней, а никто ничего так и не сказал. Аллистер никак не прокомментировал наше пребывание в машине. Мойра никак не прокомментировала, как поздно я вернуламь домой. Райстен не спросил, что изменилось или почему я вернулась к нормальному образу жизни. Ларан никак не прокомментировал то, как я их отослала, но Райстену все же пришлось пойти со мной. А Джулиан… Он делал вид, что ничего не происходит, когда смотрел на меня, но я чувствовала растущее влечение, борющееся с его темными эмоциями каждый день. Я никогда не упоминала о ревности в его глазах, когда другие оставались со мной, потому что он так и не сделал ни единого движения. Не мое дело было вторгаться в его личные мысли только потому, что я могла прочитать его чувства.
Каждый день кто-нибудь из них спрашивал меня, решила ли я переехать. Несмотря на отсутствие изоляции в моем доме, я всегда давала уклончивые ответы. Часть меня испытывала искушение, но моя независимость сдерживала меня, и на данный момент они смирились с этим. Так что для меня это победа.
Я как раз заканчивала растушевывать плечо моего клиента, когда услышала, как звякнула дверь.
— Я подойду через минуту, — крикнула я, ставя тату-машинку. После трех сеансов и более восемнадцати часов с верхней частью спины этого клиента было покончено. Центральным элементом, с которого все началось, были карманные часы с красивым рисунком. Я нарисовала дизайн карманных часов его дедушки, которые ему подарили в детстве. Оттуда вокруг него образовался узор из шестеренок и спиральных витков, разветвляющихся на плече и вокруг верхней части руки.
Этот клиент был внуком часового мастера, который впоследствии стал механиком. Я переняла его любовь к машинам и гаечным ключам, и конечный результат наверняка будет захватывающим. Это были мои любимые проекты, потому что в них был смысл. Я оценивала себя таким образом, что пыталась удержать маленьких детей, которые искали имя своей девушки у себя на груди или последнюю тенденцию той эпохи. Это была легкая работа, но она не приносила удовлетворения. Не то что это.
— Давай-ка я принесу зеркало, — сказала я. Мужчина средних лет хмыкнул в ответ. Я подошла к другой стороне маленькой кабинки и схватила одно из своих зеркал среднего размера. Я подняла его под углом к спине мужчины, чтобы отражение в маленьком зеркале отражалось в зеркале в полный рост перед ним.
— Это прекрасно, — сказал он. В уголках его глаз собрались слезы, но я притворилась, что не заметила. Я проделала все необходимые движения, перевязывая рану, одновременно бормоча инструкции по уходу. Он дал мне щедрые чаевые и поблагодарил за работу.
Когда я провожала его за боковой навес, отделявший нас от главного вестибюля, мои легкие сжались в груди. Мужчина с мышино-каштановыми волосами и невыразительными голубыми глазами ждал меня. Я неуверенно улыбнулась ему, вручая своему клиенту листок по уходу и наблюдая, как он уходит.
— Привет, Джон. Давно не виделись, — сказала я, прислоняясь к стойке, чтобы дать понять, что я расслаблена. Когда на самом деле я была какой угодно, но не расслабленной.
Джон был лучшим другом Джоша. Он был весь таким же логичным и прямолинейным, каким был Джош… до того, как все случилось.
Джон кивнул и глубоко, измученно вздохнул. Мешки у него под глазами подсказали мне, почему он был здесь.
— Рад тебя видеть, Руби. Ты выглядишь… хорошо. — Его глаза внимательно изучали мое лицо. Я не была уверена, были ли его слова саркастичными или добрыми.
— У меня все хорошо. Чем я могу тебе помочь? — Спросила я, сразу переходя к делу. Он выдохнул снова, и я почти подумала, что это был вздох облегчения. Возможно, это было разочарование. Я не лезла в его эмоции. Это всегда приносило мне неприятности: желание всё исправить.
Я знала, почему он был здесь, и ничего я ничем не могла ему помочь. Я могла только налгать, чтобы выиграть время.
— Джош пропал, — начал он. В отличие от Кендалл, здесь не было шоу в стиле «плачущая подружка», или же «стерва-садистка». Джон был просто Джоном. Он был простым человеком, который действовал без всяких скрытых мотивов.
— Я слышала.
— Послушай, я знаю, тебе, наверное, все равно. Он изменил тебе, и вы расстались. Потом он стал одержимым и начал вести себя как сумасшедший — я имею в виду, прости меня, Руби. Я сожалею обо всем том дерьме, которое он натворил. Я сказал ему, что это неправильно, но ему было все равно. Он просто сорвался… но теперь он пропал. — Он тяжело сглотнул, и это тронуло струны моего сердца. — У тебя нет причин переживать. Наверное, ты даже рада, и я не осуждаю тебя. Не после всего, что он мне рассказал, но ты должна понять: в глубине души он не плохой человек. Он просто… человек.
Человек. Почему-то все всегда возвращается к этому. Я винила Джона за то, что сделал Джош, не больше, чем себя. Все они были одинаковыми. Как будто признание недостатков было присущей человеку чертой характера и оправданием того, что он монстр.
Я не злилась на Джона, но, кажется, наконец-то начала понимать, что он имел в виду.
Они были людьми, а я нет.
Натянув струны своего сердца, я оборвала их. Отделяя себя не от человечности как такового, а от всех представлений о том, что я — то, кем я не являюсь.
— Я не знаю, что тебе сказать, Джон. Я понимаю, что ты его друг, но он совершил действительно ужасное дерьмо. Я не знаю, где он сейчас, и не хочу знать. Я просто хочу, чтобы все оставили меня в покое и позволили мне исцелиться.
Мои слова были полуправдой и полной ложью, но они сделали свое дело. Джон понимающе кивнул и начал пятиться, чтобы уйти.
— Конечно. Прости, мне не следовало приходить. Я просто… — Он замолчал и глубоко вздохнул. Горе запечатлелось в каждой черточке его лица, а Джош отсутствовал всего шесть дней. Этот ублюдок не заслуживал такого друга, как Джон. Он не заслуживал, чтобы по нему скучали. Я сказала себе это, когда приказала Райстену убить его, и я буду придерживаться этого мнения до того дня, пока не умру.
Джон остановился у двери и обернулся.
— Я прошу прощения за все. Я чувствую, что должен предупредить тебя: Кендалл сейчас много чего говорит. У нее есть фотографии и видео; бог знает, что еще. Я не
