— Уже додумалась, — не глядя на Дениса, сказала я, проводя пальцами по щеке мужа, той их частью, что была относительно чистой. Печальная улыбка тронула губы: выводы, к которым я пришла, нельзя было назвать радующими меня. — В реальности Томар и Соранна настороженно ко мне относятся, по-прежнему считают едва ли не врагом. Меня это так злило и обижало, ведь я больше не давала повода в себе сомневаться, хотя и могу понять их, всё же покушение на жизнь той, кто всегда на глазах, трудно забыть. Но здесь я действительно предстала их врагом. И мне подумалось: раз уж здесь всё не просто так. разве я пыталась быть им другом? Как можно увидеть во мне друга, если почти все свои мысли я держу при себе? Быть может. мне следовало меньше думать о том, что все всё должны понимать сами, и больше о том, что слова нужны не только для красивых придворных колких реплик или демонстрации характера?
Моя слезинка смешалась с дождём и капнула на лицо Диру. И вода окрасилась в золотую пыльцу, и зажила своей жизнью, и заскользила Диру к губам.
— Вы на шаг ближе к спасению Карточного Королевства, — шёпот Чеширского Кота раздался прямо у меня над левым ухом. — Теперь вам действительно следует поспешить, моя сообразительная леди.
Когда я обернулась, Дениса за спиной уже не было. Не было его и напротив.
— Изи? — хриплым спросонья голосом спросил Дирлих. С улыбкой глядя на него я чувствовала, как пылает поцелованное Денисом ухо, и не могла сказать, что мне неприятно.
Глава 8. Наперегонки со Временем
Когда я протянула руку за стеклянной бутылочкой с уменьшинкой, лежащей у лапок снова маленького Белого Кролика, он прокусил мне руку. Я закричала и несколько капель рубиновой крови стекли с пальцев, пятная кроличью шёрстку, как краска холст.
— За что?! — воскликнула я, вытирая прокушенные пальцы об уже испачканный передник.
Волшебное нереальное чудо, умудрившееся прокусить два пальца одновременно, злобно зыркнуло на меня розовыми глазками.
— Намекаешь на то, что я задержалась? — спросила я, одарив его мрачным взглядом. — Кусать-то зачем?! Если мы так спешим, лучше бы помог, а не здесь дожидался, — пробурчала и оглянулась назад, выискивая Дирлиха. Мой муж выводил из Варкальни пробудившихся демонов и людей, которые спали слишком долго и теперь с трудом управлялись с собственными телами. Не у каждого получалось идти самостоятельно, а Дирлих, что здесь, что в реальности — истинный рыцарь.
— Только вот почему-то не тогда, когда нужен мне, — тихо заключила я, вновь потянувшись за лежащими на траве зельями для меня и мужа и прибирая их в карман передника.
— Извините, — ничуть не стыдясь своей наготы, босыми ногами приминала полевую траву Соранна. Её светло-каштановые волосы были распущены и прикрывали грудь. — Пиковая Дама, как я слышала, именно вас следует благодарить за наше спасение. От лица себя и своего друга Томара, — она кивнула себе за спину, где тот, кто в реальности является гвардейцем наследного принца, помогал девушкам в поле подняться и вёл их к противоположной нам части леса, — я благодарю вас за победу над Бармаглотом.
Она улыбнулась, той своей мальчишеской, приятной и заводной улыбкой, какую я нередко замечала, наблюдая за Ансором и его странной компанией со стороны. Демоны — мечтатели, которых я никогда не могла полностью понять, но, как бабочка, летела к самым красивым и ярким цветам.
— Это было… всё равно, что победить саму себя, — смущённая непривычной по отношению к себе улыбкой и благодарностью, криво усмехнулась я.
— Тогда я восхищена вами, — демоница одобрительно кивнула, лицо её казалось по — настоящему серьёзным. — Победить себя бывает очень трудно.
Соранна ни с того, ни с сего охнула и схватила меня за правую кисть.
— У вас кровь! — неодобрительно цокнула демоница. — Позволите мне излечить вас в знак благодарности?
Мне было неуютно находиться с ней, несмотря на умные мысли в моей голове, я подсознательно чувствовала или искала какой-то подвох в её словах. К примеру, тот факт, что мне недоступна моя магия в этой нереальности! Так почему же она вдруг должна оказаться целительницей в этом искривляющей действительность месте?
Однако, прежде чем я успела возразить, Соранна уже заживила прокушенные пальцы.
Мне оставалось только стыдливо покраснеть и поблагодарить её за помощь.
— Теперь мне следует пойти помочь остальным. Буду рада ещё свидеться с вами, Пиковая Дама, — девушка слегка поклонилась и развернулась, возвращаясь назад в поле. Дождь успокоился, тучи рассеялись, и лунный свет сделал её кожу почти прозрачной.
— И я тоже, — шепнула я для самой себя, но острое ушко Соранны как будто бы дёрнулось, уловив мои слова.
А потом грибообразные деревья вдруг зашатались, из чащи пахнуло могильной сыростью и розами. Кролик вспрыгнул мне на носки ботинок, напоминая, что необходимо спешить, а колода в кармане передника подпрыгнула, вот-вот намереваясь вылететь и тем самым обозначить, что наш преследователь близко, ужасно близко.
Почувствовав опасность и осознав не случайность резкой перемены в погоде, Дирлих покинул территорию поля столь же быстро, сколь вылетела бы пробка из бутылки с шампанским.
Я швырнула ему бутылёк, после одним глотком осушила свой сосуд, вновь становясь совсем крошкой. Белый Кролик наклонил голову позволяя взобраться на себя. Я как раз успела кое-как устроиться, когда Дирлих взобрался следом, и наш необычный «конь» рванул вдоль поля, которое теперь, наверное, перестанут называть странным страшноватым словом «Варкальня».
* * *
Колыбельная зазвучала где-то на третьем часу нашего стремительно бега. У меня затекли ноги, практически онемели пальцы рук, а лицо оказалось исцарапано в кровь игральными картами. Время уверенно гналось за нами по-нашему следу, наступая на пятки. В конечном итоге, Дирлиху пришлось изрезать колоду своим мечом, иначе от моего лица осталось бы лишь кровавое слепое месиво. Бумажные лоскутки осыпались дождём на наши головы, слились с шёрсткой Белого Кролика и стали бесполезны. Впрочем, мы и так знали, что Время рядом.
Мелодию колыбельной исполняли на скрипке. Мне лично никогда ни играли, ни пели эту песенку, но я слышала её в доме лорда и леди, к которым отец и мать однажды взяли меня на ужин, когда мне было десять. Это произошло вскоре после получения мною смертоносных заколок.
Дождь за окном непрерывно стучит.
Где-то малышка в кроватке не спит.
Бабочка на раме взмахнёт крылом -
Мы с тобою вдвоём здесь уснём.
Ветер деревья к земле наклонил.
Тучный враг луну заслонил.
Видит малышка сладкие сны:
Светом и радостью озарены.
Утром проснёшься — дождя уже нет.
Встретят луна тебя и звёздный свет,
Не бойся, малышка, головку склонить,
Чтобы поспать и мир осветить.
Тогда, шестнадцать лет назад, её пела лично леди Арсин их с лордом маленькой дочери. Голос у демоницы, возможно, был не самый лучший, но тогда я заслушалась. А потом, когда леди Арсин и моя мать вместе смеялись в гостиной, я пробралась в комнату пятилетней малышки и смотрела на неё непрерывно, испытывая зависть: моя мать перестала мне петь, едва я начала говорить.
Я достала из причёски заколку, сжала рубиновые камушки и почти занесла над спящей девочкой острую иглу. Но, прежде чем я успела это сделать, девчушка заплакала, и я стала неумело, по памяти, повторять колыбельную леди Арсин, чтобы её успокоить. Едва девочка успокоилась, я выскочила из спальни и спряталась в шкафу, смутно понимая, что чуть не совершила. Детская ревность и зависть бывают невероятно страшны.
Если тогда я испугалась саму себя, то сейчас, слыша, как ветер под мелодию скрипки доносит до меня то голос леди Арсин, то мой девчоночий, то голос моей матери, леди Арсении, то мой собственный, нынешний взрослый, меня пробрала дрожь животного страха. Будто вместе со смертельно опасным для нас с Дирлихом Временем меня решило преследовать собственное прошлое.
