все исправит. Сделает правильным и единым.
Жестокость, у которой есть оправдание, и имя ей – убежденность. Доран сегодня поверил, что ему все подвластно. Проклятая идея спарринга! Истинный нрав дикаря, прежде таившийся под профессиональной сдержанностью напарника, вырвался на свободу. Бастионы морали пали, выпустив на волю чудовище. Кого-то незнакомого и чужого. Способного на все…
Сглотнув в предчувствии необратимых проблем, застыв, притиснутая телом рарка к стене, на которой висела моя одежда, осознавая, что его губы безжалостно сминают мой рот, я испытала страх. То чувство бессилия, когда судорожно силишься найти выход и понимаешь: его нет. Это западня! Капкан, в который попалась по собственной глупости. И вырваться целой и невредимой не получится.
Как я могла не понимать прежде? Не замечать истинной сути рарка? Все же было на поверхности…
Сотни мыслей промелькнули за миг.
Укусить? Закричать? Пытаться дать отпор? Я все же не робкая жертва. Меня учили оказывать сопротивление.
Но Доран… Это махина – настоящая боевая машина. Каковы мои шансы?! И, главное, что случится потом?
Мое сопротивление… Для него оно станет частью игры! Игры по его правилам. Продолжением боя. Боя, которого он давно жаждет, боя, где в итоге он опять победит. Победа опьянит и прибавит сил. Победителей не судят – истинная философия садистов.
– Тро… Моя девочка, ты только моя… – На миг оторвавшись, переводя дыхание и шаря обезумевшим взглядом по моему телу, рарк вряд ли осознавал, что бормочет. – Тебе понравится, понравится…
Взывать к его рассудку бесполезно, но допустить насилие над собой… Не могу! Единственная мысль укоренилась в сознании. Вспышки ярких воспоминаний – возникшего перед глазами образа амиота, сопротивлявшегося вопреки всему, придали сил. Вот он, момент схватки не на жизнь, а на смерть, к которой нас готовили многолетние тренировки. Тем обиднее, что воевать придется с собратом по оружию. В мирное время!
Зубами дернув и разодрав на груди эластичную футболку, Доран вновь запечатал мне рот губами, ловя вероятный вопль, а я мысленно твердила себе одно: нельзя, нельзя. Нельзя поддаваться страху!
Надо пытаться, искать момент. Все что угодно! Я должна справиться! Сдержать его!
Но как же страшно… до одури, до умопомрачения! Противный, гадливый, зловонный – таким был настойчиво пробирающийся в душу ужас.
Лбом упираясь в мою голову, не позволяя двигаться, рарк переместил руку, что прежде стискивала волосы. Сжавшееся в инстинктивных конвульсиях тело подводило, словно лишившись чувствительности. Лишь каким-то отголоском восприятия я понимала, что безжалостная лапища мнет мою грудь, попутно сдирая остатки футболки.
Нас учили абстрагироваться от боли. Учили самоконтролю. Учили думать о цели, закрывая глаза на помехи. Я так и делала, перебирая в голове варианты, зная, что права на ошибку нет.
Что я могу? Ударить коленом в пах и одновременно рубануть ребром ладони по правому плечу – профессиональная память подсказывала, что именно его рарк повредил в схватке с амиотом. Левую руку Дор удерживает, но правая относительно свободна, заведена назад и сейчас сдавлена между телом и стеной… Если правильно выбрать момент, то шансы освободить ее рывком высоки…
Эта промашка Дорана лучше всего говорила: парень не в себе. Но мне от этого легче не становилось. Знала наперед, что он увернется. Почти наверняка, увы. Напарник и на большом тренировочном татами не позволял мне ни уклониться, ни одолеть себя. А здесь, в крошечной комнатке, где нет пространства для маневра…
Но иного шанса мой разум не видел. Сорванное трико и недвусмысленно задвинутое между ног мужское колено наглядно показывали – времени больше терять нельзя. И все же я медлила.
За спиной мешало что-то жесткое, колкое. Нервировало и словно кричало – обрати внимание, вспомни!
И я вспомнила. Куртка, которую повесила на стену. В правом кармане – портативный металлический шприц с транквилизатором. Вариант «на крайний случай», что мне при выписке дали в лазарете. «Если кошмары не позволят уснуть», – сухо предупредил в тот день офицер медицинской службы. Встряска в лаборатории на крепком сне не сказалась, и седативное средство не понадобилось, оттого и забыла его в кармане. Но сейчас оно оказалось за моей спиной, в зоне возможного доступа заведенной назад руки.
Пару секунд я силилась совладать с собой и не задрожать, такой мощной оказалась волна надежды. Впрочем, ослепленный овладевшей им похотью и потребностью подчинить Доран вряд ли обратит внимание на мои судороги. Такое везение! Какая-то невероятная и безумно своевременная удача. Как судьбоносный знак!
Мысль придала уверенности, позволив действовать хладнокровно: я сама подалась навстречу рарку.
Почувствовал ли он? Принял за капитуляцию? Неважно! Я выиграла несколько заветных сантиметров, позволивших моим пальцам, знавшим каждую складочку на форме, нащупать небольшую капсулу с автоматическим поршнем и иглой, выдвигающейся при соприкосновении с телом. Положившись на рефлексы, заставив себя не думать о происходящем, крепко зажала в пальцах «оружие», молниеносным рывком вырвала руку из-за спины и всадила шприц в шею мужчины.
Планировала уколоть в плечо, но распознавший мое движение опытный воин успел чуть отклониться. К счастью, безумная эйфория, овладевшая съехавшим с катушек напарником, плохо сказалась на его действиях – я достигла цели.
Секунда оторопи, пока мозг рарка осмысливал случившееся, и… С диким ревом и ожесточенным безумием во взгляде мужчина дернулся, стремясь избавиться от пропоровшей его плоть иглы. К такой реакции я была готова и теперь всеми силами старалась ему помешать, дав время механизму в шприце сработать. Словно ленивец дерево, сама оплела тело напарника руками и ногами, сдерживая рывок и не позволяя вскинуть руки.
Удар! Еще и еще! Полузвериное рычание, с шипением вырывавшееся сквозь сжатые зубы дыхание – Доран бесился, колотя мной о стены в попытке оторвать от себя.
До момента, когда он тяжело рухнул на пол, прошло секунд тридцать, но мне они показались вечностью. Останется ли хоть одно лишенное синяков место на моем теле? Спине и плечах?..
С трудом высвободившись из-под тяжести придавившего руки и ноги мужского тела, безвольно обмякла рядом у стены. Грудь содрогалась в сухих спазмах – легкие пытались наполниться спасительным воздухом. Чувствуя ручеек, сбегающий из уголка губ, машинальным движением стерла, глянула на ладонь – кровь…
– С-сорк… – донесся до разума натужный хрип – последнее осознанное усилие рарка.
Посмотрела на некогда уважаемого мной коллегу, успев заметить налившиеся кровью глаза, прежде чем его веки безвольно опустились. Он отключился.
Не в силах радоваться спасению, тоже закрыла глаза, упираясь макушкой в стену. Казалось, каждая клеточка тела вопила от боли. Но куда сильней была боль душевная: Дор, на которого я полагалась, вопреки его назойливым подкатам, которому доверяла, – предал меня, ударив в спину.
А ведь рядом с ним предстоит провести еще какое-то время… Встречаться в общем коридоре, на дежурствах, каждую минуту помня о пережитом ужасе и последующем сопротивлении. Во рту ощущался привкус желчи –
