поняла, что от Шоу Юэ мне точно влетит.
Легок на помине, шисюн шагнул из леса, и глаза его тут же стали квадратными. Я мигом подскочила с земли, рассовывая конфеты в рукава. Шоу Юэ медленно окинул взглядом взволнованных аристократок, полощущих его вещи в реке, перевернутый таз и обрывки белой ткани на земле. Я похолодела. Тут, к счастью, девушки заметили его и визжащей гурьбой понеслись к нему.
– Шисюн, я постирала твои вещи! – с придыханием сказала Лин Цзе, протягивая ему измочаленный носок. Кое-где из него торчали нитки: вероятно, от излишнего усердия она еще и изорвала его.
– И я! А я как чисто постирала! – раздались разрозненные вопли, и толпа ощетинилась белыми носками, которые они с благоговением, словно подношение божеству, протягивали Шоу Юэ.
Грубить девушкам он себе позволить не мог, и поэтому, сверкнув улыбкой, учтиво отозвался:
– Как мило с вашей стороны… Благодарю… спасибо… в жизни не видел вещи, постиранной лучше… А теперь, боюсь, я должен забрать своего шиди и удалиться. Нас ждет обучение.
Кашлянув, я схватила таз и бросилась к Шою Юэ, у которого были полные руки мокрых и плохо выстиранных носков.
– Благодарю, – еще раз сказал Шоу Юэ голосом, полным сдерживаемых чувств, сваливая мокрый ком мне в таз, и, развернувшись, пошел прочь от реки. – Су Ли!
Это уже мне. Зря я надеялась отстать и какое-то время избегать шисюна. Вздохнув, я догнала его и сделала виноватый вид. Да, с одной стороны, нехорошо получилось… а с другой – зачем он мне вообще поручил стирку?
– Это что? – Посчитав, что мы отошли достаточно далеко, шисюн развернулся ко мне. Мы замерли на узкой тропе, под беспрестанно шумящими соснами. – Показное неповиновение? Тебя разве не учили слушаться старших?
Глаза Шоу Юэ сузились, и он, шагнув ко мне, вдруг дернул на себя таз. Я же вцепилась в него с другой стороны, почему-то решив, что он заберет свои носки и будет меня бить.
– Нет! – испуганно выкрикнула я. Если шисюн решит объявить мне войну, то может сделать мою жизнь тут очень и очень неприятной. Но что же ему сказать? – Просто… они были такими милыми! И так хотели помочь!
Тут таз вдруг выскользнул из моих рук, и шисюн, все еще тянущий его на себя, от неожиданности шагнул назад, запнулся о камень – и удержался бы, если бы я, тоже потерявшая равновесие от его рывка, не свалилась прямо на него. О Боги…
Таз угремел куда-то в сторону, я в полной панике подняла голову – и обнаружила, что мои собранные в высокий хвост волосы залепили ему лицо. Сама же я чуть ли не лежала на нем, замерев от ужаса.
– Долго прохлаждаться собираешься? – наконец задумчиво спросил парень, откидывая мои волосы со своего лица. – Может, мне повернуться, чтобы тебе было удобнее на мне лежать?
Спохватившись, я кое-как встала, пару раз чуть не заехав Шоу Юэ в глаз локтем, напоследок хлестнула его волосами по лицу и замерла навытяжку, заливаясь краской. Все, теперь он меня точно убьет.
– Су Ли, ты что… – он тоже поднялся, и, произнеся эти слова, вдруг замолчал. Я настороженно уставилась на него. – Ты что… Ты… А-апчхи! – он вдруг оглушительно чихнул и, отодвигаясь от меня, прошипел: – Ты что, моешь голову цветочным мылом?
– Не-е-ет, – проблеяла я, белея. Да, конечно же, я мыла голову цветочным мылом, потому что я девушка!
– От тебя несет лавандой, – обвиняюще произнес шисюн и посмотрел на меня скорее с недоумением, чем со злостью.
– А-а-а… ах, как же уже поздно, наставник, наверное, нас заждался, – скороговоркой проговорила я и, торопливо собрав разбросанные носки Шоу Юэ обратно в таз, унеслась в сторону нашего пика. Все время, пока я не скрылась в домике, я чувствовала на спине задумчивый взгляд шагавшего следом Шоу Юэ.
Неужели он догадался?
Наставник действительно уже ждал нас – когда, ненадолго забежав домой за учебниками, я вошла в учебный павильон, он сидел за столом на возвышении, держа одной рукой бамбуковый свиток, а другой – задумчиво барабаня по столешнице. Неужели я опоздала? Хотя нет, наставник сказал появиться в час Обезьяны [12], а рычажок водяных часов за его спиной еще только подходил к отметке с нарисованной схематичной мартышкой.
– Приветствую наставника, – войдя, я первым делом склонилась в почтительном поклоне по всем требованиям этикета и лишь потом прошла к своему месту. За моей спиной Шоу Юэ, вошедший чуть позже, проделал то же самое.
Кивнув, наставник Юнхэн окинул нас непроницаемым взглядом. Я неуютно поежилась: меня почему-то не покидало ощущение, что он не слишком рад мне. Но почему тогда согласился обучать? Я украдкой вздохнула – неприятно осознавать, что его тяготит мое присутствие. Может, попробовать перейти к другому наставнику?
– Шоу Юэ, у меня для тебя задание, – прервав тишину, обратился к нему наставник Юнхэн, – мне нужно, чтобы ты съездил в город и кое-что для меня привез. Возьми список, – на стол легла четвертинка бумажного листа и звякнувший мешочек. Шисюн, забрав их, кивнул и через миг исчез.
Меня тут же охватили нехорошие предчувствия. Может, он хочет выгнать меня? Но при посторонних делать это было неудобно, и поэтому наставник избавился от лишних глаз?
Дождавшись, когда старший ученик выйдет, мужчина, отложив бамбуковый свиток, перевел взгляд на меня, и я невольно сглотнула. Неужели я была права?
– Су Ли, расскажи мне о себе, – произнес он, и, помедлив, я поднялась для ответа. Наверное, лучше отвечать односложно, да и вообще говорить поменьше – так меньше вероятность выдать себя.
– У меня была очень скучная жизнь, наставник, – подняв на него глаза, я тут же натолкнулась на его внимательный взгляд и уставилась в пол. Ну почему все сложилось так, что я должна врать ему – своему наставнику, человеку, которого я должна почитать? – Боюсь, мне не о чем рассказать.
– Для начала расскажи, откуда ты и кто твои родители, – мужчина сделал приглашающий жест, и я нехотя приблизилась и опустилась напротив него за квадратным низким столом. Сбоку на чугунной жаровне дымился чайник. Наставник Юнхэн достал из коробки на столе две крошечные чашечки из бледно-зеленого полупрозрачного фарфора, и, спохватившись, я поднялась и наполнила их горячим чаем. Чаинки закружились, оседая, и до меня донесся слабый аромат благородного напитка. Дорогой фарфор, редкий чай – пик Линшань явно не бедствовал.
– Мои родители… – отпив глоток чая, во время которого я судорожно обдумывала, что ответить, я продолжила: – Мои родители – крестьяне. Фермеры. Мы живем возле городка Хундао: выращиваем
