один из верхних шкафов кухонного гарнитура, тот, где была проволочная сетка для сушки тарелок. Но тарелок там не было, а были аккуратно выстроенные в ряд шерстяные носки с вышитыми верблюдами.
«Надо будет устроить здесь, эту, перестановку, раз уж съедемся,» – подумала Даша, но вслух ничего не сказала.
Сережа протянул ей одну из пар носков.
– Правда, они моего размера, но больше не меньше. Они чистые, я их даже не надевал ни разу: я не мерзну, а мама… ну, она мама, – философски закончил он.
«Какой, все-таки, мужчина… удивительный,» – решила Даша и молниеносно надела носки. Они кололись, предполагаемые пятки буграми торчали значительно выше, собственно, пяток, но носки были теплыми. Действительно теплыми. Даша села за обеденный стол, подтянула к себе ноги, и, укутав их одеялом, и стала наблюдать, как Сережа готовил: достал сковороду, один из лотков яиц, налил в сковороду масло и стал методично разбивать скорлупу: одно яйцо – два яйца – три яйца…
В очередной раз вскипела вода, но на этот раз Сергей Гавриилыч не стал ее выливать.
– Все-таки хорошо, что сегодня суббота! Никуда не надо… – сказала Даша.
– Ага.
В расход пошло восьмое яйцо. Сережа немного помедлил, внимательно посмотрел на Дашу. Разбил девятое. Еще раз посмотрел. Разбил десятое и убрал оставшиеся яйца в холодильник.
– А о чем ты думал сегодня?
– О разном.
Белки яиц, шкворча, медленно мутнели. Сережа взял лопатку и принялся разделять яйца на единица-квадраты.
– Знаешь, а мне очень понравилось вчера… ты очень хороший, – она хотела добавить «любовник», но не решилась. Как-то грубо это звучало, пошло.
А еще она хотела добавить «совсем как Пельменный Человек!» – но и на это не решилась. По крайней мере, пока.
Он кивнул, сказал:
– Ты тоже. Не было больно?
– Только чуть-чуть. Ты, как сказать… ну, ты немного большой. Но это неплохо, – она еле договорила, покраснела.
Хотя глупо, конечно, краснеть.
Пахло жаренными яйцами. Довольно вкусно пахло, стоит признать.
Сережа пожал плечами:
– Не намного больше среднего.
– Понятно.
– Чай будешь?
– Буду. А какой есть?..
– Трава какая-то, – неопределенно ответил Сережа. – У меня был заварочный чайник. Ну, кажется, яйца все. Тарелок у меня нет, так что будем есть со сковороды. Если хочешь, можешь потом купить.
– Что купить?
– Тарелки.
Он поставил перед Дашей разделочную доску из толстого дерева, сверху нее – сковородку, достал пару вилок, пакет какой-то, в самом деле, сушеной травы, округлый чайник из стекла, пару кружек…
Заваренный чай пах неописуемо знакомо, по-родному. Кажется, банным веником.
И, наконец:
– Приятного аппетита, – сказал Сережа и подцепил вилкой один из квадратов безупречно-белого, с жидким желтком яйца.
– Приятного, – поддержала его Даша и последовала его примеру.
Яйца были совершенно несоленые, пресно-резиновые. Даша решила, что в некотором будущем готовить будет все-таки исключительно она: по крайней мере яичницу… И все-таки чай был хорош, а пища жевалась и насыщала.
– Кстати… Сережа.
– Что?
– Могу я тебя кое о чем спросить?
Он дожевал, проглотил:
– Спрашивай, не стесняйся, – и подцепил очередное яйцо.
Даша сжала руками кружку, грея ладони, настраиваясь на…
– Это немного странный вопрос, сразу скажу, но я все равно его задам. В общем, ты последние дни все будто бы самому себе говорил «значит, пельмени» и… с чем это связано? Просто, ну… мне очень и очень неловко об этом говорить, но совсем недавно у меня был сон или, может, галлюцинация о… о Пельменном Человеке. Мне кажется почти невероятным, что это просто совпадение, но и связать я это никак не могу, вот.
Вилка замерла в руках Сережи. Он медленно, аккуратно вернул яйцо на сковороду.
– Что это была за галлюцинация? – только и спросил он.
– То есть?
– Что сказал тебе Пельменный Человек? Или, может… вы делали что-то вместе?
Даша едва подавила желание сползти под стол от стыда: нет, она сильна, она сильна духом!..
– Это очень смущает, – сказала она тихо, опустив голову.
Она видела только чай. Едва окрашенную воду с легким паром над ней. Но поверх ее ладони легла его рука, она отчетливо, как никогда отчетливо слышала его голос:
– Говори.
– Хорошо, – кивнула Даша, вдохнула, выдохнула. – Я встретилась с ним, когда попробовала пиво, над которым работает ваша… наша лаборатория. Кажется, в этом ничего удивительного? Помните, у меня недавно был День Рождения и в подарке от лабы… То есть, лаборатории…
– Подарок тебе вручала Света с ресепшена?
Даша кивнула.
– Ясно. Вечно она все путает.
– Ага… Ну, в общем, – Даша начала тараторить: лишь бы быстрее сказать, – я немного попробовала его и… я сварила себе пельмени… они стали Пельменным Человеком, он совершил со мной коитальный акт, и тогда я еще подумала, что он очень похож на вас, Сергей Гавриилыч!
Сергей Гавриилыч вскочил, его стул упал на пол с громким стуком. Он стоял, сжав руками край стола, его плечи тяжело поднимались и опускались от дыхания… Сережа смотрел на Дашу. И Даша смотрела на него большими, удивленными глазами. Неуверенно сказала:
– Прости?..
Но он улыбнулся, помотал головой, тихо рассмеялся…
– Это не совпадение, Даша. Это совсем не совпадение. Это, скорее, судьба.
– Почему? – не поняла она.
Он ответил. И голос его был неспешен и торжественнен:
– Потому что когда я впервые прикоснулся к грани восприятия, что открывает одна из ветвей Великой Грибницы, я был им.
– Кем?
Сережа не сказал ни слова и только длинно, испытующе посмотрел ей в ее глаза.
И Даша все поняла.
Центральный офис Культа был не вполне в центре, не вполне офисом и не сказать, чтобы имел адрес. И все-таки Даша его нашла.
«Ты должна прийти к нему по зову сердца,» – сказал Сережа, наставляя ее на этот пусть.
На самом деле, он много чего говорил. Например:
«Ты станешь частью культа только если искренне желаешь этого. Жрецов нельзя обмануть. По крайней мере, на протяжении последних тысячелетий существования Культа никому это не удавалось.»
И:
«Это не секта, а философское течение, следовать которому достойны лишь избранные…»
А еще:
«Культ везде и нигде. Культ гуманистичен по природе своей в большей степени, чем любая иная из человеческих общин…»
Но, насколько она поняла, самым главным было нечто иное:
«Бытие подобно мицелию и в мицелии отражено. Культ – первый и единственный, кто это видит и знает. Он вне войн, вне государств, вне любого экономического строя: он бесконечно ниже (то есть выше) всего этого.»
…значит, ниже. И выше. И одно-другое-значит. Даша все поняла с полуслова. И ее грудь наполняли азарт и восторг от сладостной перспективы стать частью
