глаза, и я мгновенно оказалась на кушетке под диагностическими чарами.
Заведующая, хмурясь, спросила, кто осматривал меня в Королевском госпитале сразу после выгорания дара и что было написано в первичном заключении? Мол, в прошлый раз они действовали, полагаясь на то, что мне сразу были проведены все необходимые процедуры и соответствующее лечение, но сейчас в этом возникли сомнения. А я не знала, как их развеять, поскольку в Королевском госпитале точно не бывала. Отчим сам привозил к нам какого-то незнакомого целителя. Возможно, оттуда, но он назначил мне лишь полный покой и приём нескольких горьких вонючих зелий в течение ближайшей декады.
Теперь целительницы хмурились уже вдвоём. Дэйра Найрис попросила помощницу принести зелье агаманта — универсальное средство, используемое в различных видах диагностики, но Зиэлда лишь развела руками, напомнив, что его остатки потратила на проверку паренька, заподозрившего, что ему подливают приворотное. Мне почему-то подумалось, что это был Мэйверз. Его наполненные недоверием слова о том, что после проверки ничего не обнаружено, обрели смысл. В душе шевельнулось слабое удивление, но в следующую секунду мне стало совсем не до Мэйверза. Я испытала настоящий шок, увидев в дверях процедурной маму и эйра Фэргиса.
Они заявили, что получили моё сообщение и немедленно забирают меня домой, чтобы заняться полноценным обследование и лечением. Целительницы, хоть были удивлены, поддержали такое решение, дали рекомендации и посоветовали, к кому именно лучше обратиться. На вопросы заведующей, кто и как лечил меня сразу после случившегося с Торинсоном, отчим отвечал туманно и расплывчато. А когда мы оказались в экипаже, выяснилось, что в Королевский госпиталь меня и в этот раз не повезут.
Мы с мамой пытались возражать, но Фэргис заявил, что пригласит домой проверенного человека, который не станет болтать лишнего, если, конечно, мы не хотим, чтобы все узнали о нашей проблеме и заклеймили меня зикфой, потерявший дар. Этого мы, разумеется, не хотели, пришлось согласиться на озвученные условия. И всё-таки многое казалось мне странным.
— Почему он вдруг так засуетился? Что ты ему рассказала? — допытывалась я у мамы, когда отчим отправился за целителем.
— Всё. И про призрак эйра Торинсона тоже, — со вздохом призналась она. — Я просто беспокоилась о тебе и не знала, что делать.
— А с Торинсоном по-прежнему всё в порядке?
— Да, он у нас теперь часто бывает, недавно приезжал с супругой.
Не удивительно, что отчим всполошился. Тоже, наверное, решил, что я схожу с ума, а с таким дефектом меня даже Пальрису сбагрить не получится.
— Скажи, ты знаешь целителя, который приезжал в прошлый раз? Он откуда вообще был? — продолжала я задавать вопросы, появившиеся после расспросов заведующей лазаретом.
Мама на мгновение задумалась и растерянно призналась, что не знает. Всем занимался отчим. Он сам привёз врачевателя, а ей сказал лишь, что это очень хороший специалист. Словом, ситуация не прояснилась.
Я даже не удивилась, когда Фэргис привёз всё того же «очень хорошего специалиста». Он осмотрел меня и снова назначил полный покой да приём нескольких зелий, заверив, что ничего страшного не происходит и этих мер будет вполне достаточно. Верилось с трудом, учитывая, что принимать назначенные зелья я начала в тот же день, но облегчения не почувствовала.
Видимо после моих вопросов, маму тоже обуяли сомнения. В этот раз она более подробно расспросила прибывшего целителя, выяснив его имя и должность. Тот всё же назвался сотрудником отделения менталистики Королевского госпиталя.
Когда через пару дней моё самочувствие ощутимо не улучшилось, встревоженная мама предложила отвести меня туда лично, но отчим не позволил. Сначала уговаривал набраться терпения и просто следовать назначениям, а когда мы в два голоса начали настаивать на поездке, категорично заявил, что в ближайшее время никто из нас из дома не выйдет, но пообещал пригласить другого специалиста.
И это было уже не просто подозрительно, а страшно. Складывалось впечатление, что мы стали заложницами в собственном доме.
— Это какое-то безумие! Я уже ничего не понимаю! — несчастным голосом приговаривала мама, схватившись за голову и нервно меряя шагами спальню. — Он сказал, что намечается важная сделка, а слухи о твоей болезни могут её сорвать. И до тех пор, пока всё не решится, твоё состояние нельзя афишировать. Ещё отослал большинство слуг, включая мою горничную, а с теми, что остались, невозможно договориться. Они слишком преданы хозяину.
— Скорее, просто боятся его. Какая ещё сделка? — Вот уж кто никак не ассоциироваться у меня с делами, так это отчим. По-моему, он умел только тратить. — И откуда у него деньги, мама? Ты ведь писала, что часть долгов удалось оплатить.
— Не знаю. Возможно, эйр Торинсон дал. Они в последнее время почти неразлучны стали, — нервно передёрнула она плечами.
В моей голове мелькнула какая-то тревожная мысль, но слишком быстро ускользнула.
— А разве Торинсон богат? — По сути, я почти ничего не знала о человеке, которого случайно спасла, но деньги, что мне дала его жена, не говорили о большом богатстве.
Сумма была гораздо скромнее обычно принятых в таких ситуациях даров. Впрочем, Фэргис вполне мог стребовать с Торинсонов дополнительные средства, сославшись, например, на то, что мне требуются деньги на лечение и обследование. С него останется. Я бы не удивилась. И это объяснило бы происхождение финансов на оплату долгов.
— Мы однажды их навещали. Живут довольно скромно, хотя эйр Торинсон — не последний человек в королевском казначействе и центральном банке, — сказала мама, останавливаясь у окна, и рассеянно глядя в него. — Наверное, слишком принципиален, чтобы пользоваться служебным положением.
— Где⁈ — А вот теперь на меня снизошло озарение, расставившее всё по местам. — Так это всё объясняет!
— Что именно? — без особого интереса спросила родительница. Она выглядела слабой, потерянной и совсем не походила сейчас на себя прежнюю, ту, которая с гордостью вспоминала о своих корнях и с пренебрежением отзывалась о Мейверзах с их далеко не безупречной родословной.
— Что если настоящий Торинсон действительно мёртв, и поэтому я вижу его призрак, а место мужчины занял самозванец, вступивший в сговор с Фэргисом⁈ — понизив голос, поделилась я зародившимися подозрениями.
— Глупости! Не может такого быть! — слабо запротестовала побледневшая мама. — Не бывает настолько похожих людей, ведь никто не заподозрил подмену! Хотя… его жена однажды пожаловалась, что после так называемого воскрешения супруг стал каким-то другим, — робко закончила она со страхом в голосе.
— Вот видишь! Они могли использовать иллюзию или что-то другое! — воскликнула я, обнаружив новое подтверждение своим подозрениям.
— Но зачем⁈
— Как зачем? Чтобы, скажем, каким-то образом получить деньги незаконным путём! Тогда становится понятно, почему отчим хочет запереть меня дома. В Королевском госпитале есть опытные проводники, если они мне поверят и смогут выйти на связь с душой Торинсона, то вся эта афера раскроется! — Я была
