стою в полумраке коридора перед массивной, дубовой дверью, обитой потускневшим от времени железом, и гадаю, что делать. Дергаю ручку в форме розы на коротком, толстом стебельке. Закрыто.
Поглядываю на тяжелый ковш, что я прихватила с собой в качестве оружия. Если шарахнуть им со всей силы по двери, возможно, получится выбить замок. Хотя… возможно, и не получится.
Со стопроцентной вероятностью ясно лишь одно. Если я начну ломать двери, вряд ли это понравится замку. И, что гораздо хуже, это точно не одобрит муж, которому принадлежит здешняя недвижимость.
Да и белка, наверняка, запаникует. Когда она паникует, ее становится слишком много в моей голове. Если в голове все время кто-то трындычит, думать становится в разы тяжелее.
С тяжелым вздохом признаю себе, что на этот раз мне придется идти длинным путем.
— Тания, где могут храниться ключи от дверей замка?
— Таких мест много, моя госпожа, — отвечает моя помощница. — Они могут быть в личных покоях лорда Элиаса. Или в покоях последнего управляющего. Или в покоях последней домохозяйки. Или в специальной комнате для хранения ключей. Ключи могут также храниться в секретном месте или в комнате охраны.
— То есть если я начну искать ключи, на это может уйти много дней.
— Увы.
С минуту думаю, что делать.
Может, забыть про горгулью?
Может, просто заниматься своими делами? Обустраиваться, прибираться, готовить еду, вить свое маленькое гнездышко? А по ночам как следует запирать двери и никуда не ходить. Я уже склоняюсь к последнему варианту, как вдруг в голове всплывает воспоминание.
Одно время я жила в пятиэтажном доме, расположенном рядом с парком. Так вот по нему частенько бегали белки. Точнее говоря, лазали по вертикальным стенам, цепляясь за мелкие камешки, которыми был облицован дом.
Когда я показывала фотографии наших домолазок, многие мои знакомые удивлялись. Думали, фотошоп. А на самом деле, беличьи лапки гораздо более сильные и цепкие, чем обычно люди думают.
Учитывая, что Проклятый Замок выстроен из шероховатого, грубого на ощупь камня, в кладке есть много трещин, выступов и ниш, для белки должно быть реально взобраться на самый верх башни по наружной стене.
— Раз ключей у нас нет, Тания, мне понадобится твоя помощь. Но учти, тебе придется быть храброй.
Белке мое вступление совершенно не нравится. Она на всякий случай запрыгивает на балку в коридоре, и, оказавшись высоко над моей головой, интересуется дрогнувшим голосом:
— Я вообще-то храбрая… Но опрометчивые, необдуманные планы поддерживать не стану. Они приводят к катастрофическим последствиям…
Слушаю девчушку и только поражаюсь. Упрямая и независимая, как кошка! Если Тания всегда такой была, то как она умудрялась служить у важной леди? Мало кто потерпит служанку, которая все время спорит и отстаивает свое.
Вот я, к примеру, вижу в ней не служанку, а девчушку, которую обидела судьба, поэтому стараюсь к ней относиться помягче. Видно, Тания, хитренькая, это считывает, и ведет себя так, как ей вздумается. Хотя, может, просто пытается выжить в облике беззащитного зверька?
Протягиваю ей свой кулон с цепочкой:
— Я прошу тебя отнести этот кулон на правую башню и положить его у ног горгульи.
— Как это… у ног? — ахает белка в ужасе. — Зачем?
— Будем ее замасливать, чтобы перестала за нами охотиться по ночам.
— Вы хотите маслом ее полить? — теряется белка. — А кулон тогда при чем?
— Нет, маслом поливать не будем. Попробуем задобрить суровую стражницу нашим подношением. Так ты это сделаешь? Отнесешь ей кулон?
— А вдруг она очнется? А вдруг она меня съест? Или раздавит своими лапами и сбросит с высоты?
— Как же она это сделает, — парирую, — если днем она просто неподвижная каменная статуя?
— Так она оживет. Ей же, чтобы меня сожрать, далеко ходить не придется. Сделает исключение ради меня, вот увидите!
— Ладно, — говорю задумчиво. — Ты права. Не стоит тебе рисковать. Придется попросить об этом ерпа. Он тоже прыгучий и, ко всему прочему, умеет держаться на стенах. Он точно справится.
— Я бы тоже справилась, — фыркает белка. — Я ведь умею держаться на стенах замка. А он… Он только на стенах колодца удерживается. Потому что они влажные, а он ко всему влажному умеет липнуть. И вообще. Ерп не продержится долго без влаги. Умрет на пол пути к цели.
— Спасибо, что напомнила. Дождусь дождливого дня.
Смотрю задумчиво на небо, лазурное, без единого облачка. С шумом втягиваю в себя воздух.
— Чувствуешь? — говорю задумчиво. — Пахнет дождем. Думаю, во второй половине дня будет ливень.
— Госпожа, вы зря потратите свое время! — стоит на своем белка. — Ерп — просто глупая нечисть. Он вас не поймет! Он все сделает не так!
— Уверена, он нас еще не раз удивит своей сообразительностью.
— Нет. Нет, нет, нет! — возмущается Тания. — Я не позволю вам лишиться цепочки и красивого родового камня. Ерп затащит их в болото, и вы их потеряете напрасно. Я отнесу ваше подношение горгулье сама.
На этих словах она спрыгивает на мое плечо с балки.
Надо сказать, спрыгивает довольно болезненно. Чувствую, как ее коготки впиваются в кожу и невольно морщусь, едва удержавшись от стона.
Ладно, потерплю.
Сейчас, когда она согласилась переступить через свой страх, не время душнить по поводу острых когтей. Протягиваю ей цепочку с камнем, она осторожно хватает их лапками, заталкивает в щечку и голосом драматической актрисы требует:
— Несите же меня во двор, леди Виола! Я исполню вашу волю, как полагается преданной служанке. И, даже, если мне придется при этом умереть, обещаю, я вас не подведу!
Несмотря на щербатые стены и грубую, шершавую поверхность камней, что должно бы облегчить ей подъем, я волнуюсь за Танию. До меня долетают ее мысли: «Смогу!» «Я обязательно смогу!» «Высоты я не боюсь, да, да, не боюсь!» Ей страшно, и в такт ее мыслям моё сердце начинает стучать, как заводная игрушка, быстро-быстро.
Пока девчушка настраивается на подъем, бросаюсь в кухню, хватаю метлу и мчусь обратно. Хорошо, что безветрие!
Сметаю белый пух со двора к той части стены, по которой Тания полезет наверх. Теперь, если она и свалится, то в мягкое, и точно не пострадает.
С такой страховкой белка больше не боится. Движется быстро, уверенно, и вскоре достигает самого пика. Там я ее не вижу, но, когда ловкое пушистое тельце появляется в поле зрения и опускается на пух, целое, невредимое, я, наконец, выдыхаю.
Пока Тания болтает о том, как ей было ничуточки не страшно, я поддакиваю, а параллельно разглядываю белые сугробы. Такие высокие, что хоть
