— Утыррка находить друга, — с умилением произнес шенге.
Но я уже не могла ответить, потому что протянутую вверх руку нежно обхватили мохнатые пальцы, и я взлетела вверх, прямо в объятия папочки.
— Шенге! — и я прижалась к орку, — Шенге, Утыррка очень сильно скучать… Даже не думать что так бывает.
— Шенге тоже скучать, — папашка уже перепрыгивал с дерева на дерево, пока я маленькой обезьянкой висела на нем, — шенге уже два дня быть тут.
Кажется, я счастлива… Мой родной папа никогда не брал меня на руки, и вообще… эх, хвалил только за хорошо проделанную работу.
Где-то там слышались крики, похоже, осы все же напали на даларийцев, мы-то убежали.
— Утыррка нести вещи? — удивленно спросил шенге, едва с дерева мы спрыгнули на дорогу.
— Утыррка хочет мстить, — я улыбнулась, глядя на перепуганного Оливера, который, едва его поставили на землю, упал и пытался отползти от орков.
Шенге наклонился, обнюхивая меня и на огромной морде появилось устрашающее выражение:
— Злой человек душить Утыррку?
— Да, — я всхлипнула и прижалась к папашке, — и обижать… заставлять работать на кухне… мыть пол!
— Рррр! — шенге посмотрел в сторону города, откуда доносились звуки сражения с осами, — Утыррка оставаться здесь, шенге учить злого человека вежливости!
Я представила Динара и шенге… у даларийца народу было много, а шенге я очень полюбила и как-то…
— Шенге, не нужно учить, мстить веселее! — и я протянула котомку с вещами.
— Вещи злого человека, — принюхавшись, догадался Рхарге.
Люблю я орков, и их очень черное чувство юмора!
— Шенге очень зол, — внезапно заявил мой папашка, — Шенге хочет бить долго!
— Утыррка хочет мстить, — я просящее посмотрела на папочку, — Утыррке будет весело.
Шенге хмурился, но кивнул. И мы пошли домой, по дороге раздавая зверям подарочки:
1. Один сапог получил мутировавший барсук. Рхарге, свесившись с дерева, долго дразнил животинку, заставляя его возненавидеть запах владельца сапог, после чего у озверевшего зверя сапог отняли, и мы весело убежали. Оливер единственный кому не было весело, но… привыкнет.
2. Второй сапог стал временным пристанищем трех ядовитых детенышей той самой злющей змеюки. Рхарге, с молчаливого одобрения моего шенге, торопливо запихал их туда, затем, сжав голенище, методично бил палкой по сапогу, доводя змеек до бешенства. Вообще я заметила, что у нас с младшим вождем одинаково черный юмор.
3. Третий орк в нашей компании веселых мстителей, Орх, влез в обнаруженную неподалеку пещерку, и нырнул туда захватив одну из рубашек Динара. Мы за ним не пошли, но вот от него убежали раньше, чем ржущий на бегу Орх из пещерки выбрался. От рубашки остались одни лохмотья и их пришлось выбросить.
4. Вторая рубашка плотно обвязала улье диких пчел, после чего шенге долго стучал по улью, до тех пор, пока жужжание запертых таким образом пчел, не перешло в ультразвук.
На этой жужжащей ноте уворованные вещи закончились, наволочка была брошена в реку и мы весело зашагали домой. Папашка держал меня за руку и от этого млели мы оба, он потому что чувствовал, будто ведет маленького ребенка, а я… ну приятно было побыть маленьким и таким любимыми ребенком в двадцать лет.
— Шенге, а это кто? — я указала на яркую бабочку, пролетающую мимо.
— Машасси, — напряженно проследив за красотой, ответил орк, — опасно. Трогать нельзя.
— А это? — как только в поле моего зрения желто-синие яркие цветы.
— Ибри, трогать нельзя… яд.
— Ух, — что-то мое радужное настроение начало пропадать.
— Утыррка ножки болеть? — тут же встревожился шенге.
— Утыррка думать, — печально ответила я, — Утыррка не знать, что делать дальше.
Шенге подхватил меня и посадил на плечо, некоторое время молчал, потом осторожно спросил:
— А что хотеть сама Утыррка?
И я задумалась. Вопрос, столь простой на первый взгляд, на деле был задан мне впервые. И я начала размышлять вслух:
— Утыррка наследница Оитлона, должна думать о государстве… Динар захватит власть в Готмире, и тогда прекратятся поставки руды в королевство, это лишит нас прибыли… будет плохо. Утыррка должна захватить власть сама, должна убить Динара Грахсовена.
— Должна… должна… — повторил мой папашка. — А что хотеть сама Утыррка?
— Утыррка… хотеть жить, хотеть веселиться, хотеть быть с шенге, — я обняла мохнатую голову, — но… у меня есть долг…
— Шенге понимать, — орк похлопал меня по коленкам, которые придерживал пока нес меня так, — Шенге помогать, но… Утыррка больше не ходить в злой город!
* * *
Динар Грахсовен с наслаждением пристрелил последнюю осу, и оглянулся на свое покалеченное воинство. Лица большинства стражников заплыли, некоторые стояли с опухшими руками и ногами, и все были в очень недобром расположении духа.
— Пожалуй, я начну лечение прямо сейчас, — со вздохом произнес маг.
Свое собственное лицо, он уже излечил, и сейчас опухоль, закрывавшая его левый глаз, медленно но верно исчезала.
— Да, займитесь этим немедленно, — произнес Динар.
На нем не было ни единого укуса, а с кинжала стекал желтый зловонный яд, но все же он был достаточно умелым воином, чтобы не подпустить к себе ни единой летающей твари… да и воспоминания о муравьях придавали небывалого энтузиазма в борьбе с осами.
Устало вернувшись в верхний город, Динар долго лежал в остывающей ванне, лениво следя за леди Райхо, услужливо наполняющей его кубок… И ярость поднималась волнами, при мысли, что королевская стерва вновь обвела его вокруг пальца!
— Сегодня вы ночуете в моей постели! — растягивая слова, произнес бывший правитель Далларии, и с раздражением проследил как, не скрывая радости кивает леди Райхо. Презрительно проговорил. — Женщины… вы сначала холодны, затем медленно таете, а после начинаете липнуть!
— Мой лорд недоволен? — испуганно спросила леди Райхо.
— Зачем вы истязаете себя? — его тон требовал ответа.
— Я?.. — леди смущенно опустила глаза.
— Вы, — подтвердил Динар, не желая более игнорировать известный ему факт.
— Я люблю вас… — прошептала леди Райхо.
— И за это ненавидите себя? — удивлено спросил далариец.
— Да…
— Не проще ли ненавидеть меня? — он усмехнулся.
— Нельзя ненавидеть тех, кого любишь… — едва слышно ответила Равена.
— Леди, — Динар поднялся, мгновенно завернулся в полотенце, — я убил вашего мужа, я принудил вас провести со мной ночь, вы обязаны меня ненавидеть!
Леди Райхо не поднимаясь с колен, вскинула голову, глядя на своего фактического тюремщика, и в ее словах была горечь:
