Обхватив прекрасные запястья, он провел ладонями по ее рукам. То, как его мозоли касались нежной кожи, заставило Маркуса пожалеть, что они настолько грубые. Он сжал изгибы плеч Элл, а затем скользнул по спине между лопатками, чувствуя хрупкие выпирающие позвонки.
У Элл сбилось дыхание.
— Что ты делаешь? — ее голос стал хриплым.
— Убеждаю себя, что ты не ранена, — Маркус вернул руку обратно, чтобы обхватить Элл позади шеи. — Такая сильная храбрая женщина в такой хрупкой упаковке.
Ее веки затрепетали, а кожа была такой бледной, что он видел под ней голубые вены и трепетание пульса на шее.
— Я не хрупкая.
В голосе Элл прозвучала обида, и Маркус чуть не улыбнулся.
— Я не это имел в виду. Я хотел сказать, что твое тело гораздо мягче моего твердого изуродованного, — он провел пальцем по ее обнаженному плечу. — Гораздо лучше.
Подняв руку, Элл прижала ладонь к его щеке.
— Ты — хороший человек, Маркус Стил. Я никому не позволю говорить иначе. Даже тебе.
Маркус смотрел в ее красивые голубые глаза.
— Элл, я не…
— А теперь помолчи ты, — она подняла вторую руку. — Ты выходишь туда, и каждый день рискуешь жизнью.
— Потому что я умею убивать.
У Элл вырвался смешок.
— Ты — прекрасный лидер, всегда ставящий команду на первое место. Ты — тот, кто снова и снова бросается в бой, чтобы дать оставшимся людям шанс выжить в этой битве.
— Ты видела мое лицо? Оно, безусловно, не милое, — опустив взгляд, Маркус посмотрел на свои окровавленные ладони поверх кожи Элл. — Твою мать, я все еще покрыт кровью, — он убрал руки. — Иногда мне кажется, сколько бы я ни мылся, все равно никогда не стану чистым.
Выражение ее лица смягчилось, и она пальцем погладила его костяшки.
— Иногда мне кажется, что я никогда не перестану быть легкомысленной бесполезной девочкой-тусовщицей, не думающей ни о ком, кроме себя, — она отвела взгляд. — Ты бы возненавидел меня прежнюю.
Маркус схватил ее за плечи.
— Чушь собачья. Ты — лучший проклятый офицер связи, какой только может быть у команды. И ты думаешь ОБО ВСЕХ, кроме себя.
Губы Элл изогнулись в легкой улыбке.
— Полагаю, нам обоим нужно научиться видеть себя глазами друг друга.
Маркус уставился на свои смуглые покрытые шрамами руки под ее пальцами.
— Я не должен тебя касаться. Я на протяжении многих месяцев старался держаться от тебя подальше.
— Правда? — Элл положила ладони ему на грудь, затянутую в броню. — Почему?
— Ты слишком хороша для меня.
— Я так не думаю, — она привстала на цыпочки и поцеловала Маркуса в губы. — Мне просто нужно показать тебе, какой я могу быть плохой.
Со стоном он дернул Элл на себя и припал к ее губам. Маркус знал, что поцелуй слишком жесткий, слишком голодный и слишком грубый, но она лишь прижималась крепче, а из ее горла вырывались стоны.
Элл целовала Маркуса так, словно не могла им насытиться, и, скользнув большими пальцами под броню на шее, погладила кожу.
Он отступил.
— Дьявол. Я всю тебя перепачкал в крови хищников.
— На мне как раз уже высохла кровь псовых, — Элл положила руки на крепления его брони. — Почему бы нам не снять с тебя это все и не помыться?
«Проклятье». У Маркуса дернулся член, и не только от этих слов, но и от неприкрытого желания в ее глазах. Элл, голая, мокрая, в его душе…
— Вода будет холодной.
Элл улыбнулась.
— В данный момент я просто не способна чувствовать холод.
***
Элл сняла с Маркуса последнюю деталь доспеха и отложила в сторону. Под броней он носил черные брюки и футболку оливкового цвета.
Схватившись за ворот, Маркус стянул ее через голову, и в ту же секунду легкие Элл покинул весь воздух. Маркус был таким…жестким.
Широкие плечи представляли собой сплошные мышцы, а живот — один твердый хребет за другим твердым хребтом. Этот мужчина выглядел так, словно высечен из гранита, обтянутого испещренной шрамами кожей. Ничего изящного или слабого. Рубцы были грубы и уродливы — знаки храбрости солдата. Элл дотронулась до одного шрама от рваной раны возле правого плеча и провела по другому — длинному на боку.
Маркус отстранился и, одним движением кисти расстегнув брюки, снял их. У Элл пересохло во рту. Она так часто мечтала о Маркусе Стиле голом перед нею. Мышцы мощных бедер были еще более жесткими, и толстый — очень толстый — член стоял твердый, словно камень.
— Двигайся, — хрипло велел Маркус и подтолкнул Элл в крошечную ванную.
Та была похожа на ванную Элл — небольшая, но функциональная, с белой раковиной под зеркалом и маленькой душевой кабинкой, облицованной выцветшим зеленым кафелем. Отодвинув дверь душевой, Маркус включил воду.
Он помог Элл снять нижнее белье и, когда подтолкнул ее внутрь, она тут же запрокинула голову, подставляя лицо под струи воды. К счастью, вода была еще не слишком холодной, едва теплой, но, несмотря на это, было приятно смыть с себя кровь и грязь. Элл чувствовала, как одна за другой расслабляются мышцы.
Тогда позади нее в кабинку вошел Маркус, и от расслабленности не осталось и следа.
Он был таким большим, а кабинка такой маленькой.
К спине Элл прижалось большое горячее тело, а когда у ягодиц оказался твердый член, она задрожала.
Сверху на них лилась вода, и Маркус потянулся к дозатору, чтобы набрать в ладонь немного мыла. Затем он начал растирать его по плечам Элл, по рукам и спине. Она знала, что он смывает с нее кровь псовой.
— Прости, но мое мыло не пахнет цветами, как то, которым ты обычно пользуешься.
Боже, Маркус заметил ее запах. Сердце Элл затрепетало. Нет, мыло Маркуса пахло не как ее. Оно пахло, как Маркус. Чем-то простым, чистым, с ноткой мускуса.
Он продолжил мыть Элл.
— Так неправильно видеть инопланетную кровь на этой коже, — он запустил пальцы ей в волосы, намыливая их. — И в этих волосах… — Маркус втирал мыло в пряди, приподнимая с шеи влажную массу волос. — Я мечтал об этих волосах, — Элл задрожала и позволила себе откинуть голову ему на плечо. — Я мечтал о большем, чем твои волосы, — у Маркуса вырвался резкий смешок. — Я мечтал о тебе голой в моей постели — черт, голой где угодно — с того самого момента, как увидел.
Элл замерла.
— Ты хотел меня с тех пор?
— Да. Эти большие голубые глаза смотрели прямо на меня. Я думал, что ты, наверное, до смерти меня боишься.
— Вряд ли, — улыбнулась она. — Ты был таким огромным, сильным и…может, совсем немного пугающим. Но я никогда тебя не боялась. Маркус, ты — защитник. Любой — мужчина, женщина или ребенок — при виде тебя сразу же это поймет.
