— А как предлагаешь мне тебя осматривать? — пожал он плечами. — Поверь, мне нет никакого дела до твоего тела. Я счастливо женат и люблю свою супругу. А здесь я всего лишь лекарь, который быстро восстанавливает вас от ранений.
Несколько секунд я колебалась. Но тело действительно болело. Давно меня так не мяли. Поэтому я сбросила форменную рубашку, но нательную оставила. Док твердыми пальцами промял мое плечо, надавил на ребра, вызвав у меня всхлип. Осмотрел глаза, заметил следы крови в носу.
— Максимус, говоришь, тебя так? — хмуро спросил врач.
— Мы… тренировались, — объяснила я.
Он только покачал головой. Потом намазал меня какой-то мазью и туго забинтовал ребра и грудь:
— Ребра, кажется, не сломаны, но пару дней походи так. На всякий случай, вдруг трещина. Это наноси просто на синяки, быстрее сойдут, — он протянул мне баночку с какой-то мазью. — И пока никаких тренировок. Белому я скажу.
— Не надо, — запротестовала я.
— Надо! — повысил он голос. — Тренировки дело хорошее. Но калечить друг друга я вам не дам! Все. Иди!
Я и пошла. Кое-как легла на койку в комнате. Сгибаться было больно. Хорошо потренировалась, ничего не скажешь. Но, вроде бы, первый экзамен прошла.
Незаметно для себя, я задремала. И спала до тех пор, пока меня не разбудил голод. Жестокий, сосущий. Я хотела есть. Наверное, и завтрак проспала. Поднялась, переплела косу и пошла вниз. Не успела войти на лестницу, как услышала спор внизу. Ругались доктор и Максимус:
— Ты с ума сошел? Ты парней так не мнешь, как эту девчонку! — негодовал Арти.
— Док, успокойся. Я просто проверил, на что она годится, — голос Белого был спокоен.
— Просто проверил? А если ты ей ребра сломал? Я ее лечить буду месяц! Она не мужик, она априори слабее вас!
— Стрелейцам будет плевать, что у нее между ног, ясно? — разозлился командир. — Она должна понять, что здесь не будет службы как в городских патрулях! Не будет тренироваться — сдохнет!
— Максимус, я тебя глубоко уважаю и понимаю твое беспокойство за людей, — понизил голос врач. — Но девчонка действительно травмирована сейчас. Не мог бы ты снизить темп тренировок для нее? Ей нужно время.
— Следующий выход через пять дней. Если она не будет готова, я не возьму ее в группу, — отчеканил Белый, а затем раздались тихие шаги. Разговор был окончен.
Я очень тихо попятилась обратно в коридор. Не хватало еще, чтобы меня тут заметили! Но никто не поднялся наверх. Я подождала для верности несколько минут и снова пошла вниз.
— А, Марианна. А я за тобой. Завтрак закончился, а ты не пришла, — у подножья лестницы стоял Док. — Как чувствуешь себя?
— Нормально, — максимально бодро ответила я. — Только есть хочется очень.
— Я ж тебе говорил, — мужчина улыбнулся, ощупывая меня взглядом. — Здесь не потолстеешь.
В столовой было пусто. Повар уже убирал грязную посуду. Но мой завтрак стоял на столе. Интересно, это Док позаботился?
Вареные яйца и мясные оладьи с маслом я смела за секунду. Есть хотелось жутко. Да и Белый, наверное, ждал.
— Куда так торопишься? — поинтересовался Арти.
— На тренировку, — быстро сказала я, дожевывая и запивая еду чаем.
— Сегодня ты отдыхаешь, — с нажимом приказали мне.
— Извини, Док. У меня есть командир. И он велел явиться после завтрака. Я пойду.
Я встала, не обращая внимания на изумленного таким ответом врача, и вышла из столовой. Мне не понравилось его активное заступничество перед Белым. Мне не нужны поблажки. Я справлюсь.
На тренировочной площадке было людно. Кто-то спарринговался, кто-то просто выполнял упражнения. Я высмотрела Максимуса и направилась прямо к нему.
— Пришла, — он бросил на меня мимолетный взгляд, не отвлекаясь от подтягивания на перекладине. — Док сказал, что ты… Ффух… Травмирована.
— Пройдет, — мотнула я головой.
— Уверена? — он спрыгнул и потер ладони, натертые отполированным брусом.
— Да, — кивнула я.
— Ладно. Пойдем.
Он развернулся и зашагал куда-то к краю площадки. Я потопала следом. В стороне лежали сваленные в кучу туго набитые чем-то мешки.
— Берешь груз и идешь во-он туда, — я проследила за его пальцем. Он показывал на возвышенность за заставой. Туда вела узенькая тропка между скалами. — Там разворачиваешься и обратно. Меняешь здесь мешок на новый и снова идешь. Минимум три похода.
— Ты серьезно? — почему-то разозлилась я. — Я тренироваться пришла, а ты меня ходить заставляешь.
— А ты попробуй для начала, — хмыкнул он. — Подниматься туда метров двести. Тренируй выносливость.
И отошел, покрикивая на парней и что-то им объясняя. Я схватила верхний мешок за угол, рывком поднимая его в воздух. И охнула от неожиданности. Там был песок! И вес у груза получался очень приличный. Забросив его на спину и придерживая руками, я зашагала в указанном направлении. Стражники весело скалились и желали легких ног. В чем дело, я поняла только когда начала подниматься по тропинке. Мешок весил как взрослый мужчина. А дорожка была скользкая, покрытая заиндевевшей травой и мелкой каменистой крошкой. Пройдя только метров десять, я уже покрылась испариной, но упрямо шла вверх. Шла и шла. Не хватало воздуха. В горах его меньше, грудь раздувалась как кузнечные мехи, отдавая болью в помятых ребрах. Затекали руки, цепляющиеся за жесткую ткань. Ноги дрожали от необходимости держать равновесие на коварной земле. Когда я почти добралась до верха, заныла спина. Я шла. Материлась про себя, сплевывала набегавшую тягучую слюну, вспоминала всех Богов на свете и шла. Если бы можно было перекинуться! Одна минута в птичьем облике и исчезла бы вся боль и слабость. Но ведь никто не обещал, что будет легко, верно? И сжав зубы, я понесла свою ношу вниз.
Обратно было еще труднее. Ноги разъезжались, а сверху давил приличный вес. Одна бы я тут сбежала без проблем. Но, раз велели тащить мешок — тащу мешок. Как шутили в народе про Стражу: копайте от забора и до рассвета. Сколько я спускалась, не знаю. Когда пришла сменить груз на новый, на площадке оставались всего несколько ребят. Остальные то ли отправились отдыхать, то ли ушли в караулы. На горе мешков сидел Белый и внимательно смотрел на меня. Хороша я, наверное, была. Взмокшая, красная, с прилипшими к лицу волосами. Как-то заправлять выбивавшиеся пряди было не с руки. Да и плевать! Не красоваться же перед ним?
Пока я скидывала мешок и взваливала на плечи новый, он молчал. И я не проронила ни слова. Развернулась и пошла обратно. Полезла в гору заново. Сместив тяжеленный куль ближе к одному плечу, второй рукой стала помогать себе подниматься. Цеплялась за что могла: камни, редкие чахлые кусты. Так было легче, но плечи нужно было часто менять. Иначе было больно. Когда я спустилась во второй раз, Максимус стоял у двери заставы. Я шла мимо него и мне казалось, что мои колени бьются друг о друга. Настолько сильная была дрожь. Но я поменяла груз и пошла наверх в третий раз.
— Можешь не ходить, — бросил мне командир, когда я проползала мимо него. — Двух раз уже достаточно.
Я мрачно зыркнула на него исподлобья и даже не остановилась. Внутренним чутьем ощущала какую-то подлянку. Нельзя останавливаться. Пусть хоть упаду под этим мешком, но поднимусь и спущусь еще раз.
Собственно, напророчила. Немного передохнув наверху, я стала спускаться. И поскользнулась. Ослабевшие ноги не удержали и разъехались в стороны. Падая, я извернулась и мягко уложила свой мешок на землю, а сама упала сверху. Правую ногу от бедра и до колена пронзила вспышка боли. Брызнули из глаз слезы, но от вскрика я удержалась. Несколько мгновений перед глазами стояла пелена. Я дышала, как выброшенная из воды рыба, широко открыв рот.
«Продыхивай боль. Никогда не задерживай дыхание, иначе она увеличится. Не позволяй ей этого. Дыши». Так учил Наставник. И я дышала. Стиснув зубы, села и подтянула ногу. Сведенными от холода и напряжения пальцами попыталась размять бедро. Через теплые форменные штаны это плохо удавалось, но иначе было нельзя. Растянувшуюся мышцу нужно вернуть в рабочее состояние. Так я просидела минут пять.
