Темноты жуть как боюсь.
— Два варианта, Липова: либо вы заходите, либо отправляетесь домой. Две секунды на размышления: раз…
Зачем так сразу-то? Я не хочу домой. Куда угодно, лишь бы не возвращаться к упрекам: "родили бездарность" и "нахлебницу вырастили".
Едва переступила порог, как дверь плавно закрылась, полностью отрезая от света.
Во мраке долго стоять не пришлось — в нескольких шагах засветилось голубое сияние, формируя множество узоров, и в считанные секунды изменяясь. Хаотичные движения светящегося нечто приковали взгляд, и даже Мороз Морозович, стоящий по другую сторону, не смог побороться за мое внимание.
Ну, без шансов. При всем моем уважении… без шансов.
— Это Холод, — начал пояснять ректор. — Он определит ваше направление в магии, уровень силы. Протяните руку.
Холод? Тот самый… самый настоящий, истинный Холод? И к нему — руку?!
— Быстрее, Липова.
— Дед Морозович… ой… — со страху зажала рот ладонью и теперь во все глаза смотрела не на светящийся Холод, а на хмурого ректора.
В отсветах голубого сияния он, надо признать, выглядел завораживающе. Пугающе красивый длинноволосый блондин с многовековым отпечатком мудрости на суровом лице…
— Простите, — пискнула испуганно. — Простите, Мороз Морозович, вырвалось случайно. Я не хотела, — затараторила, боясь замолчать. — Вы вот совсем не похожи на деда. Ну, какой из вас дед? Вы красивый, статный, за вами наверняка толпы женщин гоняются! Не понимаю, чего вы комплексуете из-за этого "деда" и…
— Достаточно! — оборвал Мороз словесный поток. — Липова, я уже сомневаюсь, стоит ли принимать вас в Академию.
— Почему? — тихо спросила, чувствуя, как сердце уходит в пятки.
— Профессура у меня с тонкой душевной организацией.
— Клянусь, я никого больше не назову "дедом", — заверила со всем энтузиазмом и протянулась к Холоду, пока ректор не отправил домой.
Свечение ринулось ко мне, опутывая руку, а следом все тело.
Я ничего не ощутила.
Зря боялась.
Стоило об этом подумать, как забил озноб, а после и вовсе тело превратилось в лед. Осталась единственная возможность — хлопать глазами и панически мычать. В конце концов, я почувствовала странное дуновение и… полетела на бок.
Все, разобьюсь на тысячи осколков, и никто не соберет!
Мороз подхватил заледеневшую меня и в этот момент Холод отступил.
— Что это было? — я продолжала висеть на руках ректора.
О, я могу шевелиться и говорить, слава Всесоздателю.
Вблизи, на коже Мороза Морозовича, просматривались едва заметные узоры, похожие на те, что выписывал Холод или сродни тем, что украшали камзол. Не контролируя себя, от любопытства провела подушечками пальцев по его щеке.
Ничего.
Гладкая кожа, совершенно обычная… холодная, но обычная.
— Вы меня соблазняете? — строго поинтересовался Мороз, а я одернула руку и вообще отскочила от ректора подальше.
— Вас? Нет. Вы же де… — вовремя осеклась. — Де...ректор! То есть "ди"... директор. Я хотела сказать: "Вы же ректор"! У меня соблазнения и в мыслях не было, просто у вас на коже узоры, а мне интересно стало: ощущаются они или нет? Вот я и…
Мужчина на миг прищурил глаза и снова вернул лицу невозмутимое выражение.
— Знаете, Липова, вы очень даже милая, когда молчите, — дверь распахнулась, впуская яркий свет. — Удовлетворили любопытство?
Молча кивнула.
— Ощущаются? — продолжал задавать провокационные вопросы ректор.
Замотала головой. Все также молча.
Мороз усмехнулся, освободив от дальнейших расспросов. Едва я вышла в коридор, как дверь захлопнулась и буквально слилась со стеной. Ее выдавали лишь серебристые узоры по контуру.
— Почему я превратилась в ледовую статую? Или статую изо льда… Хотя почему изо льда, я ведь человек… Так почему я заледенела?
Студенты в коридоре разбрелись по лавочкам, кто-то веселился, некоторые, и их меньшинство, зубрили конспекты. При появлении Мороза девушки благоговейно улыбались, парни провожали с уважением во взгляде, а сам мужчина шествовал с таким видом, что сразу становилось ясно, он — ректор.
— Васильев, хотите исключительный экзамен по левитации?
Тот самый Васильев висел под потолком и старательно пытался растопить большую сосульку. От неожиданности парень не удержался и мешком рухнул прямо под ноги Морозу.
Отовсюду донеслись тихие смешки. Никакой солидарности и взаимопомощи. Всем только бы посмеяться.
— Зачем же так сразу? — сердобольная я, по доброте душевной и по глупости природной, решила поддержать Васильева.
Его растрепанные рыжие волосы торчали в разные стороны. Он быстро поднялся, поправил рубашку, будто это из разгильдяя сразу превратит в примерного студента.
— Может он опыты проводил? Научные. Во благо Академии, например, — в чем я сильно сомневаюсь, конечно.
Мороз Морозович обратил на меня свое крайне удивленное лицо.
Лучше бы молчала.
— Липова, у вас, как я погляжу, неиссякаемая фантазия и энтузиазм. Желаете, в случае поступления, разделить с Васильевым исключительный экзамен по левитации?
Рыжий парень виновато улыбнулся, мол, не виноват я, она, сосулька треклятая, сама напросилась.
— Я…
А чего я, собственно, переживаю? Может и не поступлю вовсе.
— С превеликим удовольствием поддержу юношу ради процветания науки.
Ну, что сказать? Язык мой — враг моего будущего. Иногда помощник, но чаще он на стороне противника.
— Идите, Васильев, — хмыкнул Мороз Морозович. — Скажете потом "спасибо" Липовой. И да, будете выполнять научную работу по текстуре льда и его взаимодействию с различными видами магии.
М-м… Благодарности не дождусь. Разве что в виде плевка в компот или чего еще похуже…
Ректор молодец. Умный мужчина. Опытный, сразу видно. Знает, как проучить, чтобы больше не лезла со своей помощью куда не просят.
— Вы же специально, да? Он ведь меня уже возненавидел, — бурчала, плетясь шаркающей походкой старушки следом за Морозом.
— Я так не думаю, — он остановился у неприметной серой дверцы. — Вы подарили ему второй шанс. В противном случае, он бы уже сидел у себя дома в обнимку с вещами. Заходите, — ректор стоял рядом, пропуская меня вперед.
Дверь открылась сама. Наличие света очень порадовало.
— Снег?
Всюду лежал снег, словно я вышла в чистое поле. С потолка, к слову, сыпались снежные хлопья.
За Морозом закрылась дверь. Он, в отличие от меня, не утоп в снегу по щиколотку, а стоял, будто у него под ногами твердая поверхность.
— Покажите, что вы можете с ним сделать.
Ректор показал рукой под ноги.
— Снеговик считается?
— Липова, я проверяю ваши магические способности, а не детские умения.
— Волшебный снеговик, Мороз Морозович, — произнесла с нескрываемой обидой.
Заинтересованность отразилась во взгляде ректора. Неужели его можно чем-то удивить?
— В чем заключается его волшебность?
Минутку…
Три снежных кома разного диаметра лежали передо мной. Последние штрихи и… та-дам! Чудо-снеговик готов.
Ух, красавец получился!
— Он желания исполняет, — торжественно объявила, будто тут в лотерею полцарства разыгрывают, а билет заведомо выигрышный. — Загадайте что-нибудь и снеговик исполнит. Ну, не сразу, а со временем…
Мороз усмехнулся и загадочно прищурился, глядя на исполнителя желаний.
— Значит так, Липова, — он вернул лицу прежнее выражение холодной отстраненности, — если не сбудется — я вас отчислю. Согласны?
Поворот…
Я в своем снеговике уверена, он ни разу не подводил, но… вдруг Мороз загадал звезду с неба или стать повелителем всего земного шара?
— А вдруг вы что-то неисполнимое загадали?
— Поверьте, Липова, ничего сверхъестественного, — он как-то странно улыбнулся. — Ваше решение?
— Согласна, — терять мне, все равно, нечего.
Даже если желание не сбудется и меня отчислят, успею получить новые впечатления и знания.
