Потом у меня за спиной зашуршало, раздался стон. Я оглянулась. Служанка растерянно вытаращилась на нас, приподнялась на локте, озираясь. Глаза ее расширились, рот раскрылся…
– Тихо, – сказал Винсент, вроде бы не повышая голоса, но служанка мигом захлопнула рот. – Твоя хозяйка наложила на себя руки. Мы ждем инквизиторов и университетского дознавателя.
– Но я ничего не… – залепетала девушка.
– Поэтому ты сейчас будешь сидеть тихо и ждать. Как только они поймут, что ты ничего не знаешь, отпустят. Но пока тебе нельзя никуда уходить и ничего трогать. Поняла?
Девушка закивала, быстро, как болванчик.
– Можешь подвинуться к окну и смотреть в него.
– Но мне нельзя сидеть при… – спохватилась служанка, вскакивая. Снова побелела и пошатнулась, когда в поле ее зрения оказалось тело.
– Предпочитаешь лежать в обмороке? К окну, быстро, спиной к комнате.
Она послушалась, придвинулась к окну и замерла, еле дыша. Только плечи тряслись и время от времени раздавались судорожные всхлипы. Да уж, смотри-не смотри по сторонам, а запах никуда не денется. Комната провоняла кровью, точно мясная лавка. Я-то привычная, да и Винсент наверняка видывал и похуже, а вот девчонка…
Но выпускать ее из комнаты не стоило. Конечно, вряд ли служанка заодно с хозяйкой. Но она наверняка побежит плакаться подружкам, через пять минут весь квартал будет знать, зеваки соберутся, и хорошо если вокруг дома, а вдруг и в дом ломиться начнут? Опять же, родственники, кредиторы, клиентки. Квартал небедный, клиентки могут оказаться и соседками. Сбегутся в дом, затопчут все. Начнутся вопросы, кто мы такие и что тут делаем, на которые неизвестно, что отвечать. Словом, пусть пока все остается, как есть.
Снова повисло молчание, прерываемое лишь всхлипываниями служанки. Мы с мужем по-прежнему сидели, обнявшись, на краю помоста. Дрожь потихоньку прошла, навалилась апатия, глаза начали закрываться. Еще немного – и засну, перегруженный событиями мозг просто отключится, не в состоянии переваривать информацию.
– Подреми, если можешь, – шепнул мне Винсент. – День был длинный, а вечер, похоже, будет еще длиннее.
Служанка с ужасом оглянулась на нас. «Как можно даже говорить о сне рядом с окровавленным телом», – читалось на ее лице. Спохватившись, снова уставилась в окно – слугам наверняка не положено прислушиваться к господским разговорам. Как будто человека в самом деле можно заставить не слушать.
– А ты? – Я подняла голову, заглядывая ему в лицо. – У тебя тоже денек выдался тот еще.
– Я, по крайней мере, отлично выспался с утра, – улыбнулся Винсент. – Так что не беспокойся.
Ответить я не успела: служанка прижалась носом к стеклу:
– Приехали! Карета, и еще одна! Пойду, встречу…
– Сиди, – сказал ей Винсент. – Сами зайдут.
Точно подтверждая его слова, где-то внизу хлопнула дверь. Меня снова затрясло – а вдруг этот дознаватель не поверит, не говоря уж об инквизиторе? Доказательств-то нет. Есть труп с синяком на пол-лица и связанными руками, лежащий в крови. И есть я, на которой ни царапины, зато по лифу платья расплывается кровь. И на камзоле Винсента тоже пятно. Поди докажи, что это не я или он пырнули несчастную ножницами, предварительно избив. Ну, то есть в моем мире все было бы очевидным хотя бы потому, что кровь на нашей одежде совпадет с моей, но здесь-то вряд ли даже группу определяют, не говоря обо всем остальном.
Снизу раздались взволнованные голоса. Интересно, а там-то что не так? Впрочем, сейчас узнаем.
Винсент разжал объятья, я выпрямилась, заставила себя расправить плечи. Выпустить руку мужа, правда, так и не смогла. Только бы нам поверили!
Глава 2
На лестнице раздались шаги, дверь открылась. Первым вошел мужчина, возраст которого мне навскидку определить не удалось. Лет тридцать, если смотреть только в лицо, но седые виски накидывали еще десятка полтора, а заглянув в глаза, можно было и еще один десяток добавить.
– Теперь понятно, почему там на потолке кровь, – заявил он вместо приветствия. Поклонился изящно, точно на балу. – Винсент, представь меня своей жене.
– Освальд Аргентин, университетский дознаватель. Моя жена Инга Оркан.
– Счастлив знакомству, госпожа, хотя его обстоятельства оставляют желать лучшего, – снова поклонился он.
– Взаимно. – Я вернула поклон.
Выпрямившись, поймала на себе яростный взгляд генерала инквизитора, входящего в комнату. Да что ты будешь делать, опять сам явился! Что у них за манера по любому поводу начальство звать? Ладно, когда факультет взорвали, по такому случаю и министр может явиться, изображать бурную деятельность. А сейчас-то? Хотя если госпожа Корси – местная Коко Шанель… Ну почему, почему я вечно оказываюсь по уши в неприятностях? Вот чуяла же, надо домой ехать, подождали бы платья!
Клаус тоже не стал тратить время на приветствия.
– Снова ты! Что ты натворила в этот раз?
– Я тоже рада вас видеть, господин генерал-инквизитор, – мило улыбнулась я, сильнее сжимая пальцы мужа.
Следом за инквизитором вошли еще двое, с почти одинаковыми папками в руках. Лохматый парень пододвинулся ближе к дознавателю, белобрысый мужчина замер за спиной инквизитора.
Тот оглядел комнату, присвистнул.
– А это еще кто? – длинный палец с выраженными суставами ткнул в сторону служанки. Девчонка побелела.
– Я работаю… работала у госпожи Корси…
– Служанка, – спокойно произнес Винсент. – Клаус, не пугайте девушку, она ни при чем.
– Это мне решать, – инквизитор обернулся к Освальду. – Господин дознаватель, я настаиваю на том, чтобы разделить подозреваемых и допросить по одному. Я бы начал с женщины, а вы, например, – со служанки. Потом просто обменяемся показаниями, чтобы дело пошло быстрее.
Дознаватель поморщился, но прежде, чем успел сказать хоть слово, вмешался Винсент:
– Нет. – Он крепче сжал мою руку. – Как единственный законный представитель своей жены, я против. Генерал-инквизитор очень настойчиво ее преследует по неведомой мне причине, и я не оставлю Ингу наедине с ним.
– На что вы намекаете?! – взвился инквизитор.
– Я не намекаю, а говорю прямо: с момента первой встречи вы засыпаете Ингу нелепыми обвинениями. Я не позволю вам ее запугивать или любым другим методом принуждать признаваться в том, чего она не совершала.
– Клевета! Я лишь делаю то, что обязан делать! И вы не можете защищать ее интересы, будучи подозреваемым в убийстве!
Винсент приподнял бровь.
– А вы уже решили, что это убийство? Не осмотрев труп и не расспросив свидетелей?
– Будучи свидетелем, тоже не можете защищать интересы тех, кто замешан в деле вместе с вами.
Дознаватель, с любопытством наблюдавший за перепалкой, решил, наконец, вмешаться:
– Бросьте, Клаус. Даже если все было не так, как сообщил нам профессор Оркан, вы полагаете, что они с женой не успели обо всем договориться, пока мы сюда ехали? За это время можно было и труп припрятать, и самим сбежать на край света.
– И все же я настаиваю.
– Хорошо, – пожал плечами Винсент. – Если вам не жаль своего и нашего времени, я пошлю… скажем, за профессором Стерри. Или за Ноем Дрейком. Я доверяю и тому и другому, да и вы знакомы с обоими.
На лице инквизитора появились сомнения, и тут снова подал голос дознаватель:
– Нам в любом случае понадобятся свидетели, когда дело дойдет до расспроса тела. Так что я не против послать за ними. Но я категорически против того, чтобы терять время, по два раза расспрашивая одного и того же человека. Беспокоить старика, наверное, не стоит, так что я бы отправил вестника к Ною Дрейку, а пока он едет, мы с вами, Клаус, могли бы расспросить, например, профессора.
– И оставить женщин без присмотра?
– Парни приглядят. Думаете, они не справятся с двумя девицами?
Клаус ругнулся себе под нос и махнул рукой.
– Хорошо, не будем никого беспокоить. Они действительно наверняка успели сговориться.
