Пла́чу и плачу́!
— Не каркай!
Шуршнули семена, зверь ссыпал их прямиком в кадку цветка. Листик сорвался с дерева и оказался в моей руке. Чупокабр тут же сунул свой нос, чтоб прочесть надпись.
— Дурная! Это же ужас! А, впрочем, я счастлив. Шапку хотя бы не зря надел. И комбинезон, впрочем, тоже…
— Погоди, а почему ты вообще взял с собой семена? Ты что, знал, что я не найду дверь к грифонам?
— Я просто запасливый! Мое ухо! Зачем ты так со мной? Не знал, а только предполагал!
Не могу вот так прямо сказать, что мне страшно садиться в поезд. Ездила не один раз. И на скоростных, и на простых электричках. Да и на самолёте летала.
Но вот это серебристое чудище, жертва буйной фантазии эльфийского мастера, вселяет в меня совершенно искренний ужас.
Нет, поехать, конечно, хочется, да и вагон вроде бы изнутри выглядит ничего, по крайней мере, если смотреть на него через окно, твердо стоя обеими ногами на перроне. Ну, то есть между двумя клумбами. Но внутрь залезать как-то не тянет. Может, ну его? Обратно вернёмся. Нет, такого я себе не прощу. Да и чупокабр, наверное, тоже. Вон как лапами перебирает от нетерпения, весь газон под ним изодран когтями. Уф!
Ещё раз придирчиво прошлась взглядом по серебряной чешуе. Вот если смотреть на промежуток между окнами отсюда, то внешняя стена вагона вполне сойдёт за рыбий бок. Крупные пластины чешуек выполнены на редкость тщательно и лежат одна плотно прижатая к следующей.
Главное только не поднимать глаза выше, туда, где торчат из стены полупрозрачные не то маленькие крылья, не то огромные плавники. Нет, вроде они пушистые, значит, скорее всего, крылья, и мы полетим.
Ну а что я, собственно, хотела, рельсов-то нет!
Впрочем, хвост поезда точно напоминает селедочный, там плавник торчит наружу, выходит, мы поплывём? Или нет? Кабина водителя вообще ни на что не похожа. Назвать машинистом тучного огра я никак не могу! На нем нет формы, только жилеточка застегнута на три медных пуговицы поверх зелёного меха.
— Как хочется жить! Может, ну ее, ту поездку?
— Ну уж нет! — буркнул чупокабр и подтолкнул меня носом к тому месту, где похоже, должна была бы быть дверь.
— Здесь не войти, лапочка.
— Шагай!
— Было б ещё куда? Давай вернёмся домой, Далет нажарит тебе котлеток, тебе ведь они понравились?
— Котлеты, конечно, вечная ценность, можно сказать, живой памятник кулинарному мастерству. Но чтоб чупокабр отказался по доброй воле от рыбы? Ни за что! — фыркнул зверь и зашёл мне за спину.
— Пупсик, что ты собираешься делать? Может, рыбу нам так выдадут?
— Ее ещё нужно поймать!
В жизни так не визжала! Даже когда в детдоме мальчишки подбросили мне паука на подушку.
Чупокабр увеличился в размерах, щёлкнул пастью, будто что-то проверяя, перехватил меня зубами посередине тела и поднял.
— Поставь где взял! Скотина!
— Не шкотиня, а фамильяр! — прошипел он и пихнул меня в стену вагона. Едва успела прикрыть руками голову.
Странно, но больно от удара мне не было. Просто стена поезда растворилась перед руками.
Чупокабр выплюнул меня на пол вагона прямо под ноги проводника. Красивый эльф, статный и в форме, жаль, что я не слишком хорошо выгляжу, и волосы дыбом торчат.
— Билетик! — улыбнулся мужчина. Несчастье слизнул влажным языком билет у меня из руки и припечатал ко лбу проводника.
— Ня! Лучший вагон! Двойная кормёжка! Скажи ему, что я много страдал! Окно самое широкое! Впрочем, с такой хозяйкой это и без слов понятно! — зверь уцепился когтями за края проема, подтянулся и грузно опустился рядом со мной. Шапочка теперь смотрится на его голове как розочка на вершине свадебного торта.
Как он так исхитряется увеличиваться в размерах? Может, он потому и вечно голодный, что настоящий размер немного побольше, чем тот, который я привыкла видеть рядом с собой?
— Мой зверь много страдал! — начала я пламенную речь во благо любимой зверушки. Эльф попытался изобразить гримасу сочувствия на своем прекрасном лице, — Он жил в клетке и был вынужден питаться одними воронами. Это было печально!
Чупокабр жалко вздохнул и стремительно уменьшился до размеров крупного кота. Проводник нервно дернулся и потёр глаза нашим билетом.
— Чупокабр? Живой?
— Пусть не надеется, я не жертва некроманта. Живой и вечно голодный! — оскалил все три ряда зубов зверь в улыбке. Как хорошо, что кроме меня его никто не понимает.
— Живой, хвала богам.
— И Великому Древу, — пролепетал эльф, — Впервые лично встречаю порождение тьмы.
— Нам лучший вагон, двойную кормёжку для зверя. Большое окно.
— Безусловно. А что у него с головой?
— Полысел от дурных привычек. Приходится прикрывать шапочкой.
— Боюсь, что меня продует во время охоты, — облизнулся зверь. Я надеюсь, он хотя бы не на пассажиров собирается устроить охоту? Очень надеюсь! И не на проводника.
— Прошу за мной, госпожа ведьма. Забота о таком редком звере требует невероятного терпения. Сочувствую вам всем сердцем. Можете смело рассчитывать на меня. Имейте в виду, если вам затруднительно его содержать, в Жристоре как раз освободилось одно место.
— Как он сказал? — благоговейно спросил чупокабр.
— Где простите?
— Жристор — особое место. Там мы содержим самых редких и самых убогих животных. Вашего примут без всяких сложностей. Взамен сможете получить другого, менее прихотливого фамильяра. Северную белку, к примеру. Милая кроха и ест не так много. Разговаривает, умеет работать по дому, обучена варить простые зелья из трав. Не хотите ли совершить обмен?
— Нет!
— Подумайте как следует. Вам это ничего не будет стоить.
Я лишь кивнула головой в ответ. Подумаю, как же! Расстаться с этим шипастым прохвостом? С главным мерзавцем всей жизни? С моей маленькой гадостью? Да ни за что! И все же на белочку очень хочется посмотреть. Вдруг продадут не за дорого?
Чупокабр немного нервно вошёл в купе поезда. Вот это окно! Во всю стену и видно то, что происходит перед поездом, а вовсе не сбоку, как я думала. Интересно, а где сидит машинист, если не в начале поезда?
— Ой!
— Ну и что ты решила, хозяйка? Я намного лучше, чем белка, межу прочим. Садовых гномов ловлю, приятности приношу в твою жизнь. Советы даю. А белка? Ну что с нее взять. Только орехи переводить. И потом, для хозяйственных нужд у тебя есть бесполезный Лео и очень полезный Далет. Нет, белка нам точно не нужна. Два каторжника и то принесут больше пользы, чем одна погрызуха.
— Тебе не нужна, а мне,
