Да уж, трудно объяснить отчего я вообще ничего не знаю, не сказав о Земле.
— Абсолютно не разбиралась в магии, — усмехнулась я, — И более того, даже не подозревала о том, что она реальна.
Ганна одарила меня ещё одним взглядом, ее крылья носа раздраженно вздрогнули.
— Что она тебя пообещала, девочка?
Вопрос был несколько неожиданным, я даже удивленно отпрянула, откидываясь назад, совершенно не понимая о чем она. Я покачала головой, хмурясь:
— Госпожа Ганна, вы только что лестно отозвались о моих умственных способностях, кажется? Действительно полагаете, что я влезла бы в такую авантюру? — я хмыкнула и вскинула вопросительно брови. — Уверяю, я понятия не имею, как тут оказалась!
Верховная резко подалась вперед, протягивая руку ко мне и почти касаясь моей щеки.
— Позволь, я не наврежу, — она замирает, ожидая моего разрешения. И, кажется, я понимаю отчего: мои руки вновь готовы что-то выписывать, вероятно, защищая свою хозяйку. Делаю глубокий вдох и сжимаю пальцы, убирая непослушные конечности на колени. А потом кивая, всё ещё ожидающей разрешения ведьме.
Ее зрачки пульсировали, а по пальцам, что прижались к моей скуле, прошла дрожь. Касание силы. Странное чувство, но я уверена, что это было именно оно. Словно к самой душе протянули мягкое перышко, слегка пощекотав. Вовсе не так, как когда-то меня смотрел Игнис. Я не чувствовала боли и дискомфорта, но точно поняла, что ведьма меня изучала намного подробнее, чем прежде на расстоянии.
— Темные Сестры, заступитесь… — Пробормотала Ганна, опускаясь обратно на свое сидение и резко прикрыв ладонью губы. В глазах Верховной сверкнул целый шквал эмоций.
Вам доводилось видеть, как на лицах людей появляется осознание неких чудовищных, внезапно вскрывшихся фактов? Надо отдать должное, старая ведьма пришла в себя быстро. Я же кусала губы и ждала хоть каких-то пояснений.
Глубокий вздох и на меня вновь смотрит собранная, суровая и властная женщина.
— Я всегда знала, что огромная сила, что прилагается к дурной голове, не приведет к добру, — голос стал сухим и звучал устало. — Маршалла Вивьен родилась в очень бедной семье в городке Кель, недалеко от столицы. Пятеро детей, отец пьяница, мать забитая и заезженная, словно старая кляча… Жизнь впроголодь, регулярные побои, — вздохнула Верховная. — Ты не знаешь, но первая инициация, у таких как мы, происходит лет в семь-восемь. Обычно. Это возраст, когда психика потенциальной ведьмы очень восприимчива. Кстати, Дар просыпается крайне редко и определить его заранее, увы, нет ни малейшей возможности. Марше же было тринадцать. Девчонка была настолько худой и измотанной работой, что, видимо, произошла серьезная задержка развития и сила смогла проснуться. — Ганна задумчиво посмотрела куда-то мимо меня. — Знаешь, дитя, отчего мы, ведьмы, в своем большинстве считаемся злыми и нас, мягко говоря, не любят?
Она резко повернулась ко мне, впиваясь глазами, в которых сейчас переливались такие же голубоватые искры, что я видела, когда Верховная плела вязь заклинания.
— Нет, госпожа, но, признаться, этот вопрос меня волновал, — произнесла я, уже предчувствуя, что сейчас услышу что-то весьма неприятное. И не ошиблась.
— Мы не знаем, сколько вообще девочек имеют в потенциале Дар. На самом деле, нас не так много, а уж в последние годы, когда приспешники Вечного открыли охоту на ведьм, вопреки запрету Его Величества, и подавно. Но, знаешь, я могу лишь молить всех Богов и Темных сестер, чтобы новых появлялось поменьше, — удивила меня Верховная. — Видишь ли, ведьмами становятся только маленькие девочки. И только вследствие действительно сильного потрясения: находясь на грани смерти или наблюдая гибель близких, а порой при совершении насилия над ними. Какого плана насилие объяснять не надо? — она вскинула вопросительно бровь, рассматривая мое ошарашенное лицо. И продолжила бесстрастным голосом, — Меня, к примеру, пыталась утопить мачеха, которой я мешала, как наследница состояния умирающего отца. Но, вот незадача, — она усмехнулась зло, — Дар во вне проснулся такой мощный, что река Маюлет, на берегу которой, когда-то стояло наше поместье, вышла из берегов, затопив за считанные минуты несколько сел. Многие пострадали, и даже погибли. Добрые жители, кстати, не стали разбираться, кто и в чем виноват. И, поверь, мне не дожить бы до рассвета, если б не гвардия короля, что успела на помощь пострадавшим, ну и заодно меня отбила у разъяренной толпы. А ведь маленькая девочка просто не могла тогда контролировать то, что с ней происходило! Так что, у простых смертных есть поводы не любить и бояться ведьм. Как и нам особо питать нежные чувства к людям не за что.
— Бездна, — покачала я головой, — Знаете, мне все больше и больше нравится ваш мир! — сыронизировала грустно.
— О, ты и десятой части всех его прелестей ещё не узнала, — обрадовала меня Ганна.
— Обнадежили, — хмыкнула я. Отчего-то смотреть на ведьму сейчас не хотелось. Правда, как и бывает в большинстве случаев, оказалась жестокой. И спроси меня, чью сторону следует принять; людей или ведьм — я бы вряд ли ответила. По крайней мере, на данном этапе.
Мне чертовски хотелось поторопить рассказ и особенно услышать, что же увидела во мне ведьма, но я понимала, что эта дама поступит по своему, и приготовилась терпеливо ждать продолжения. К тому же время, отведенное на беседу, было не бесконечным.
— Ладно, слушай дальше, — Ганна явно заметила моё нетерпение, — С Маршей тоже произошла та ещё веселая история. Её продали в услужение, когда ей было десять. Собственный отец за смешные деньги отдал в дом удовольствий, — Она махнула рукой, видя мои расширившиеся от злости и отвращения глаза. — Да не пугайся ты так! Не насиловал ее никто! Хотя бы в этом повезло: хозяйка борделя оказалась по-своему порядочной и ребенка клиентам не подкладывала. По крайней мере, до того как та должна была подрасти, или просто превратиться хоть во что-то похожее на девушку, а не на тощую пигалицу. Впрочем, и на такой товар нашелся бы покупатель, так что все же мадам была не лишена хоть каких-то понятий о том, что можно и что нельзя. Марша лишь работала по дому, пусть это было и нелегко. Ну и насмотрелась всякого за три года, куда без этого в таком месте? Только где шлюхи, там всегда рядом преступления и всевозможные пороки. А порой случаются и совсем дикие истории, — Ганна прищурилась недобро и слегка склонила голову, — Например, когда несколько богатеньких мерзавцев перенюхают ангейской контрабандной соли и устроят в борделе настоящую бойню. Жестко, кроваво, полностью теряя человеческий облик. — Губы Верховной скривились в презрительной ухмылке, — О, люди порой намного превосходят ведьм в жестокости! И, наверное, в тот день полегли бы только девицы, что были в зале для особых клиентов, ведь солидная охрана этих богатеньких уродов не пропускала к веселящимся хозяевам никого. Да и, собственно, какая разница властям? Ну порвут на кусочки пару-тройку никчемных девок «уважаемые» люди, мелочи же, правда? — сказала Ганна не без цинизма, но губы ее зло поджимались, — Главное, ведь всё оплатят наутро! — буквально выплюнула она. — Вот только не учли, что маленькая будущая ведьмочка убиралась вечером именно в этом самом зале, и не успела уйти, когда, уже изрядно подогретую компанию с несколькими девками, ввели в эту часть борделя и заперли двери. И Марша, побоявшись гнева клиентов, и дабы не попасться им на глаза, спряталась в дальнем углу за шторой. Она ожидала момента, чтобы по тихому сбежать, когда начался настоящий кошмар. Может от ужаса, а скорее всего от ярости, в ней проснулся Огонь — сильный, дикий и карающий. — Ганна помолчала пару секунд и добавила, — В зале не выжил никто, да и сама Маршалла чудом осталась живой, когда огненный вихрь поглотил половину здания. Пламя ее не тронуло, но вот рухнувшие балки могли погрести с легкостью маленькое тельце новоиспеченной ведьмы. Хаос вокруг творился знатный! К счастью, городом Кель и самим его главою всегда чтились договоры с ковеном, и нам первым сообщили о проявлении сильного природного Дара, — Верховная вздохнула. — Я лично занималась с этой девочкой. Талантливой, мощной Огненной. Вот только сильно поломанной внутри. Ну да что уж теперь…
