«Робин Пейдж знает об амулете».
Мои глаза расширились. Я отвел взгляд от комнаты и прислонился к стене, стиснув зубы. Я не спрошу. Не буду слушать. Я не ошибусь, доверяя демону снова.
«Тебе не нужно верить мне, если ты веришь в Тори».
Картинки мелькали перед глазами. Лицо Тори. Ее решительные ореховые глаза, отчаянные, но осторожные, пока она рассказывала Этеррану, что Робин Пейдж, новый контрактор «Вороны и молота», искала информацию о демоническом амулете.
Этерран мог обманывать меня, но не мог врать. Он показывал то, что произошло.
Я посмотрел на письмо на экране телефона.
«Привет, Эзра. Знаю, ты сейчас занят големом, но Робин Пейдж знает о призывателе, тебе захочется услышать эту информацию. Спроси у нее как можно скорее.
Зора
П.С. Она робкая».
Несколько недель назад связь между мной и другим мификом Демоники вызвала бы мгновенное расследование. Теперь разницы не было, и я мог игнорировать это. Мои действия уже не имели значения.
Я мог игнорировать это, но горький гнев в крови не давал сидеть на месте. Я не хотел ничего не делать. Оправдания и пассивное ожидание конца делали из меня труса.
Я хотел что-нибудь уничтожить.
«Моя очередь сдерживать твой гнев?».
— Замолчи, — зарычал я.
«Не стоит говорить с собой. Ребята из гильдии заметят, и как ты объяснишь?».
Я подавил ярость в груди.
«Я думал, ты хотел выжить. Провоцируй меня дальше, и мы окажемся в той…».
Той пустоте безумия. Той жуткой буре бесконтрольного гнева и жестокости, которая охватила нас обоих четыре ночи назад, поглощая наши разумы, соединяя и терзая нас.
Страх путал наши мысли. Колкое презрение Этеррана притупилось, он без слов соглашался.
Я посмотрел на телефон еще раз, а потом убрал его в карман. Тори ушла искать способ спасти меня. Она делала все, что могла, даже разбила мое доверие и подвергла моих лучших друзей опасности. Может, она сейчас рисковала жизнью.
А что делал я? Принял неизбежное… или придумывал оправдания?
Стук из комнаты. Хрупкая брюнетка отодвинула стул и приближалась робко к общему принтеру, словно он был спящим зверем.
Вопрос звенел между мной и Этерраном, и я оттолкнулся от стены и прошел в комнату, глядя на контрактора, которая не заметила меня.
Когда я дошел до нее, Робин забрала стопку распечаток и ждала, пока напечатается остальное. Принтер застрял. Бормоча под нос, она беспомощно смотрела на него, а потом огляделась, но не в ту сторону, где шел я.
Я подавил эмоции, как делал почти десять лет, подавил Этеррана. Его присутствие стало тусклым огоньком холодной ненависти в уголке души, и боль, гнев и отчаяние потухли во мне… на время.
Пустота наполнила меня, и когда я заговорил, голос был мягким и дружелюбным.
— Нужна помощь?
Робин повернулась, радостно улыбаясь, ее голубые глаза за очками с темной оправой посмотрели на меня.
— Да, прошу. Я не знаю, как…
Ее голос утих, рот раскрылся. Она побледнела, зрачки расширились, она резко вдохнула носом. Она прижала бумаги к груди, как щит, ее язык тела кричал только об ужасе.
Стыд сдавил мое горло — рефлекс на ее страх меня. Из-за того, каким я позволил себе стать.
Но откуда она знала, что нужно бояться меня?
Этерран насторожился в его черном гнезде во мне, и мои подозрения усилились. Робин Пейдж что-то знала обо мне. Может, не всю правду, но хоть что-то.
Я посмотрел на инфернус, висящий ниже ее охапки бумаг, на медальоне был символ, который Этерран узнал.
— Эзра, — запоздало выдавила она, глядя на меня так, словно я мог стать демоном и оторвать ей голову.
Я ответил спокойной улыбкой. Мне нужно было узнать, что ей было известно и откуда.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Наушник затрещал, голос Аарона зашептал оттуда:
— Пора, Тори. Он идет в гараж.
Я напряженно вдохнула.
— Услышала.
Вечерние события начинались.
Хоть я не видела дверь из трещины между листами фанеры, тихий стук засова узнать было просто. Мужчина появился в поле зрения, под сорок, вел себя уверенно, что странно вязалось с его плоскими чертами лица.
Он прошел к кафедре. Он щелкнул зажигалкой, и появился язычок огня. Этим он зажег три свечи в подсвечнике, и их огонь был неестественно алым. Сияние озарило его простое лицо, он убрал зажигалку в карман и повернулся. Он пропал из виду, дверь гаража хлопнула.
Я щурилась в жутком алом свете свеч, а Джастин осторожно вытащил телефон и подвинул сияющий экран перед собой. Он направил камеру на щель, в которую следил, и стал записывать.
Заметив мой вопросительный взгляд, он прошептал:
— Улики. Никогда не знаешь, когда они понадобятся.
Я чуть не отметила, что магия плохо получалась на фотографии, но людей запечатлеть можно было, включая мификов.
— Еще двое идут, — прошептал Аарон.
Ручка двери загремела, вошла юная пара. Кроме длинных тонких черных свеч, они выглядели нормально в джинсах и куртках. Они зажгли свечи от зловещих огней подсвечника, а потом опустились у серебряного кольца на полу, лицом к его центру. Их свечи тоже горели алым, и на стенах огонь плясал будто текущая кровь.
— Это не все, — даже шепотом голос Аарона звучал напряженно. — Черт… сколько их там?
Я не ответила, едва дышала. Одно движение рукой или ногой, и фанера заскрипит, посыплется пыль, насторожив пару внизу. Сердце колотилось от адреналина, я прижалась лицом к щели.
Дверь гремела, приходили мужчины и женщины, их было поровну. Они приходили по одному или по двое, все под тридцать или немного за тридцать. Каждый нес свечу и зажигал ее от подсвечника, а потом занимал место вокруг серебряного кольца. Казалось, они занимали не случайные места.
Прибыла последняя пара, зажгла свечи и села. Их было двенадцать. Места у круга уже не осталось, брешь была только для деревянной кафедры.
Дверь закрылась, звякнул засов.
Высокий уверенный мужчина прошел к кафедре. Поверх черного свитера и штанов он надел алый плащ длиной до пола с глубоким капюшоном. Ого, я угадала насчет жутких плащей. Сияние цвета лавы от подсвечника мерцало на тени, скрывшей его лицо.
— Приветствую, — сказал он низким серьезным голосом. — Сегодня новая аудитрикс присоединится к нам впервые, завершая наш круг. Приветствуем.
— Приветствуем, — ответила группа. Я не знала, кто пришел впервые.
Аарон затих. Мой микрофон мог уловить разговор, мужчина не говорил тихо, и Аарон не станет отвлекать меня без надобности.
— В честь новой души, ищущей свет Богини, давайте напомним, как мы собрались тут, — он посмотрел на каждого прибывшего по очереди. — Мы не простой круг. Мы — семья, объединенная любовью Богини. Мы собрались тут, чтобы разделить нашу любовь с ней и друг другом. С помощью нашей веры в Нее и друг друга мы становимся сильнее. Тут каждого принимают без упреков. Тут свет Богини окутывает всех нас.
Они улыбались друг другу.
— Вне нашего круга, — продолжил лидер, — Богиня забыта. Но как мир мог забыть мать магии, которая создала мификов? Сила Богини пугает их? Или они боятся Ее слуг, которые больше Богини были искажены во что-то ужасное и злое? Мы знаем правду, но остальные мифики… знают только это.
Алый свет вспыхнул на груди лидера. Он полился в середину серебряного круга, ударился об пол и поднялся, как вода с кровью, наполняющая невидимую форму.
Демон появился в комнате.
Я такого еще не видела — в семь футов высотой, мускулистый, как все демоны, с рогами в четыре дюйма, гребнями на плечах и черной чешуей на руках и ногах. Не самый страшный демон из тех, что я видела, но не такой приятный, как демон Робин.
От его появления девушка охнула, другие смотрели на существо из другого мира верными взглядами. Теперь я знала, кто был новичком.
Лицо Джастина рядом со мной, озаренное тусклым сиянием его телефона, побелело.
— Преступление, — вздохнул лидер, указывая на демона. — Преступление звать этого чудесного бессмертного демоном. Злое существо из мифа? Нет. Мы знаем, что это сервус, верный слуга Богини. Он существует, чтобы служить Ей, чтобы служить нам, идущим в Ее свете.
