Глава 14
Король Жути отложил книгу, посмотрел на дверь, в которую кто-то посмел постучать, помешав ему. Он не просил тишины? Хотя бы до конца вечера?
Он скрипнул зубами. Гнев кипел в груди, не поддавался управлению, но он взял себя в руки. Его народ знал, что приказы нужно было выполнять. Он вбил это в их головы с того момента, как они стали такими, как он. Если они стучали в дверь, то произошло что-то плохое или требующее его внимания.
Когда-то ему было плевать. Он не пытался тогда управлять гневом в груди, как делали живые. Теперь он сделал пару вдохов и дал своему народу шанс.
Когда он научился это делать?
— Войдите, — рявкнул он.
Дверь скрипнула так медленно, словно это был ветер, а не кто-то из его армии. Но серая нога прошла в комнату, а за ней и тело, которое он узнал.
Король зажал нос, вдохнул и подавил желание убить до того, как послушает.
— Что такое?
Жуть был тем, кто приглядывал за человеческой женщиной. От этого все изменилось в поместье. Человек был живым, ходил по коридорам, и Жутям приходилось держать себя в руках. Они еще никогда не подавляли свои желания. Она не понимала, как повлияла, а он не мог связно думать.
Он даже ходил в библиотеку очистить разум. Затеряться в страницах книг, чтобы размышлять о выдумке, а не реальности.
Она побывала даже в его убежище. И раздевалась за окном, словно ей было плевать на мир. Словно Жути были просто зверями, которые не смотрели на тела людей в таком ключе.
Он не был конем или псом. И ее тело было утонченным как для рабочей. Она не была аристократкой, проводящей жизнь в доме. Ее спина была картой приключений — шрамы, следы от солнечных ожогов. Он видел все, хоть стоял на третьем этаже.
Его убежище вдруг заполнили мысли о нежной коже и воспоминания, которых у него не должно быть. Король Жути был монстром. Он не касался женщин, если только не обращал их в своих подчиненных.
Но он помнил бархатную нежность бедра женщины. Изящный изгиб ее талии, когда она лежала на кровати рядом с ним. То, как ребра расширялись с каждым вдохом, и становилось видно изящные кости вокруг ее сердца.
Те воспоминания не могли быть его. Он не знал, чьими они были, но он всегда был Королем. Всегда.
Жуть приблизился и кашлянул.
Он снова затонул в мыслях?
— Что такое? — повторил он.
— Как я и говорил, девочка хорошо исцеляется.
— Женщина, — прорычал Король. — Не пытайся делать ее ребенком, чтобы получить мое сочувствие, — от мысли о ней как о ребенке ему было неприятно.
И он видел ее тело, точнее, половину его. Женщина не была ребенком, хоть и могла хотеть, чтобы остальные так ее воспринимали. Если она хотела давить на их жалость, то ей будет сложнее, чем она думала. Его армия не была доброй. Они были эгоистами.
Он сделал их такими.
Король закрыл глаза и склонил голову, пытаясь отогнать мысль как пузырек в голове. Он сделал их такими? Он не создавал Жуть, как никто не создал его. Они были его вида. Разве нет?
— Господин, она… умная, — Жуть сцепил пальцы, он все время нервничал. — Она создала костыли из сломанных ножек стола. Я еще не встречал такую женщину.
— Создать костыли не так сложно.
— Но женщине? У нее много идей, а то, что она говорит…
Так не пойдет. Женщина не могла навязывать идеи его народу. Они уже были хрупкими. Они слушали только его, но они никогда не были открыты внешнему миру. Став его, они отринули воспоминания.
Он не мог позволить ей уводить их мысли от него. Король склонился и перебил болтовню Жути:
— Не слушай слов той, что нас не понимает. Она человек. Слабая и с изъянами. Не забывай это.
Жуть сглотнул.
— Понял, господин.
Король отклонился в кресле, постучал когтем по губам, глядя в окно своего кабинета. Он хотел отпустить Жуть в дыру, откуда он вылез, но эта женщина… интриговала его. Гнев, что обычно отвлекал его, утих.
И он продолжил разговор, хоть ему было не по себе.
— Что она делала?
— Не так много. Исцеление — ее основная цель, так она сказала. Но она попросила книги.
— Книги? — он открыл и закрыл крылья, беспокойный, думая о ней в библиотеке. Его убежище. — Зачем ей книги? Она же простолюдинка.
— Она умеет читать, — Жуть встал прямее, говоря это. Он… гордился женщиной?
Не в поместье Короля. Он не позволит его народу влюбиться в мелкую женщину, которую стоило обратить, когда был шанс.
Он выпрямился во весь рост, навис над сжавшейся Жутью. Он обошел стол, за которым сидел, приблизился к маленькому существу, рыча, шаги были опасными. Он хотел навредить Жути. Он хотел порвать его на кусочки за то, что он привлек ее внимание, добился ее доверия, хотя это он пощадил ее…
Король схватил Жуть за горло и поднял его. Он смотрел глубоко в глаза существа, пытаясь понять, что отличало его от остальных. Что в этой Жути позволяло ей говорить с ним?
— Господин, — прохрипело существо. — Прошу.
— Молчать, — прорычал он.
Он глядел на зверя, крутил его, словно что-то в его рогах изменилось. Может, кончики были мягче. Может, он был не таким пугающим, как остальные в его армии.
Она точно не боялась этого, и потому она легко говорила с ним. Может, она решила, что он не был угрозой.
Он бы так сделал. Король постоянно смотрел, кто из существ может бросить ему вызов, кто из Жутей мог его победить.
Таких не было. Он следил, чтобы таких Жутей не было, чтобы его не свергли.
Он отбросил Жуть на пол, не смотрел, как существо сжалось. Жути были крепкими. Если они не могли выдержать немного жестокости, то они не заслуживали быть в его армии.
Он прошел к столу, не обнаружив ничего, чтобы понять женщину. На миг казалось, что, если он будет смотреть глубоко в глаза Жути, поймет ее разум.
Но это было не так. Глупости. И ему было плевать, что она думала, или почему так поступала.
Он опустился в кресло, снова хмурый и злой.
— Вернись к ней, — буркнул он. — Делай, что можешь, чтобы исцелить ее.
Жуть поднялся с пола и потер шею.
— Понял, господин. Мне ее кормить?
Король сел прямее. Он оскалился, вспышка паники была такой, какую он еще не ощущал. Он произнес слова осторожно, чтобы существо точно его поняло:
— Ты не кормил ее?
— Кормил. Просто хотел знать, стоит ли продолжать, — Жуть подло усмехнулся. — Похоже, вы хотите ее оставить, господин. Мне запастись едой для людей?
Хитрости и уловки. Он не ответил Жути, они отвечали ему. Он должен был убить существо за такие слова, но не верил, что остальные не загрызут ее.
Король обмяк в кресле и махнул рукой.
— Делай, что нужно, чтобы она была жива. Я еще не решил, что с ней делать.
— Понял, господин.
— Можешь идти, Жуть.
Существо повернулось к двери, но замерло на пороге. Король не знал, что думать о внезапной уверенности в плечах существа или в том, как оно стало вести себя как мужчина, а не горбящийся монстр.
Оно оглянулось на него.
— Бернард.
— Что?
— Женщина меня назвала, — Жуть поднял голову выше. — Я не солдат в вашей армии, и я не вижу причины, почему у нас нет имен. Она дала его мне, и я хочу сохранить его.
Король нахмурился, скалясь, глаза засияли красным. Но Жуть не боялся. Он выпрямился сильнее, словно готовился к бою.
Она дала ему имя? Как она посмела?
Она не имела права приходить в его поместье и все меня. Она должна была бояться. Жаться в углу от страха, что его армия порвет ее и проглотит у него на глазах.
Он зарычал. Если женщина хотела поиграть, это могли делать двое.
— Посоветуй ей составить мне компанию за ужином вечером.
— Господин? Она еще не исцелилась достаточно, чтобы есть с армией…
— Я не спрашивал твоего мнения, — перебил он. — Это не ей выбирать. Это приказ. Она придет на ужин.
