— Сонь…
— М? — Соня не смотрит на него.
— Ты очень красивая, — говорит он тихо, расслабляясь, просто любуясь ею. — Очень… Как лёгкий, сладкий зефир.
— Звучит пошло и дёшево, — говорит Соня просто, чтобы он знал и не говорил так другим девушкам. — Хотя, может, кому-то такое и понравится. Приятного аппетита.
Мак, не ожидая такого ответа на искренние слова, с грустью отводит от неё взгляд.
— Прости, — роняет расстроено, и пробует бульон. — И тебе приятного. Ты… очень хорошая.
— Перестань делать это.
Соня подтягивает к подбородку колени.
— Я не понимаю, — становится он ещё более несчастным. — Что я сделал?
— Ты говоришь глупости, а потом выглядишь таким несчастным, что я чувствую себя плохим человеком.
Мак, отставив еду, потягивается и поднимается, чтобы подойти к ней ближе, но так, чтобы в случае чего его не было видно из окна.
— Я не специально… Соня, ты нравишься мне. Правда нравишься. Может, ты простишь мне всё это, и завтра мы встретимся?
— Завтра я буду здесь. Доедай, всё остынет. Скоро отец заснёт и я провожу тебя до калитки.
Мак снова берёт бульон и ест с хмурым видом. А затем решает рискнуть:
— Брат издевается надо мной, я очень поссорился с отцом. Разреши остаться?
— Разве тебе не лучше там, чем где ты жил раньше?
Мак яростно мотает головой.
— Лучше умереть, чем вернуться…
Она кивает.
— Ты не обманываешь меня? Насчёт всего. И поведения. Я знаю, что парни часто привирают, чтобы…
Она отпивает уже остывший чай.
— Я могу не договорить тебе что-нибудь, но без злого умысла, — отвечает он честно. И спрашивает с тревогой в голосе, тихо и осторожно: — Чтобы, что?
Она усмехается:
— Чтобы перепало что-нибудь.
Подруги рассказывали ей о всяком, так что какое-то время её тошнило от вида парней. Но Мак какой-то не такой. Впрочем, вначале всех историй они «не такие».
Мак хмыкает, обдумывая её слова, и вдруг улыбается ей открыто и нежно.
— Я не стану тебя обманывать. Просто знай это. Ты можешь… Можешь доверять мне. Другом я тебе останусь или… ну, ты поняла, — смущается он и отворачивается от неё.
— Спать будешь на полу.
— Оставишь меня у себя? — оживляется он. — Мне здесь больше нравится!
— Только сегодня!
— Да, — расплывается в улыбке. — Пока мы не встречаемся, только сегодня!
Соня отворачивается, чтобы спрятать странную улыбку.
— В шкафу на верхней полки ещё два одеяла.
Она и сама достаёт какие-то вещи и уходит в ванную.
Счастливый, Мак находит одеяла и устраивается на ковре возле самой кровати.
Укутывается, превращаясь в огромный уютный кокон, и не замечает, как засыпает, не дождавшись Соню.
Соня выходит из душа в шелковой пастельно розовой пижаме, с сухими волосами и босиком.
Она хмыкает, разглядывая кокон из одеял на полу, садится на угол кровати и тыкает в Мака большим пальцем ноги, поддавшись странному желанию.
Кажется, он и правда спит.
Она выключает ночник и надеется, что валерьянка ей поможет.
Но, проворочавшись несколько минут, поднимается и замыкает дверь, в чём никогда не было надобности.
И засыпает только, когда убирает кинжал под подушку.
Мак спит крепко до той минуты, пока не начинает трястись. Быть может, на самом деле и не холодно, но он дико мёрзнет. Чудится, будто Мак лежит не на полу, а на жёсткой льдине.
Он выбирается из-под одеяла, долго смотрит в лицо спящей Сони, сдерживает желание поцеловать её, и медленно, осторожно залазит на кровать. Чтобы перелезть через Соню и устроиться у стены. Только вот кровать скрипит, а нога задевает край Сониного одеяла.
Спит она беспокойно, а потому сразу же открывает глаза и несколько мгновений оценивается ситуацию, собираясь кричать.
Но вместо этого, стискивает зубы и достаёт из-под подушки клинок.
Лезвие оказывается прижато к горлу Мака.
— Пошёл. Прочь.
Мак инстинктивно отбивает его и прижимает руку Сони к подушке. А ей самой зажимает ладонью рот. На всякий случай.
— Прости, я запаниковал, — шепчет он, не зная, что делать дальше, и чувствует, что на шее его всё-таки остался порез. Из-за чего он начинает паниковать сильнее.
Она пытается его укусить и вырывается со страхом в глазах.
Мак отшатывается и едва ли не забивается в угол с другой стороны кровати.
— Я замёрз. Хотел лечь у стены. Я не хотел будить тебя, — говорит он виноватым, подрагивающим голосом, будто проблема была лишь в этом, и протягивает к ней руку. — Вот, ледяная… Хотя, ты же знаешь…
То ли у неё сдают нервы, то ли…
Нет, это точно нервы.
Она кидается к Маку, чтобы обнять и плачет ему в плечо, почти беззвучно, только подрагивая всем телом.
Мак замирает на пару секунд, а затем невесомо касается её волос и гладит Соню по голове и спине, тепло обнимая другой рукой.
— Всё хорошо, — шепчет ей на ухо, и прикрывает веки. — Всё хорошо. Не плачь… Ты в безопасности. Ты в порядке. Всё в порядке…
Ей сложно ответить на это что-то связное и, будто чтобы выразить эмоции ещё лучше, она кусает Мака за плечо.
Он кривится, но продолжает её успокаивающе гладить.
— Да, я идиот. Я знаю… Но я безобидный идиот. Я всё исправлю!
Время будто исчезает, поэтому непонятно, сколько она вот так плачет на его плече безмолвно и бездумно.
— Я же сказала тебе уходить.
Она отстраняется и берёт его руки в свои ладони.
— Я думал, это потому, что ты подумала плохое. Но я уйду, если всё ещё гонишь… — он боится шелохнуться, почему-то, несмотря ни на что, сейчас ему хорошо.
Она греет его ладони и всхлипывает.
— Иди на диван. На втором этаже. Одеяло с собой возьми. Можешь разжечь камин.
Он согласно кивает, но не спешит отстраняться.
— А если… твой отец зайдёт?
— Пойдёшь на улицу. И, — она слабо улыбается, поднимая на него взгляд покрасневших глаз, — я тоже.
— Тогда, — решает он, либо я остаюсь спать здесь, либо ухожу. Не хочу рисковать тобой и создавать ещё больше проблем.
— А я хочу, и ты не будешь спать здесь, — она отпускает его и отодвигается. — Делай, что говорю. Не зли меня.
И Мак подчиняется, забирает одеяла и крадётся на второй этаж, стараясь не шуметь и вслушиваться в тишину, чтобы, в случае чего, среагировать вовремя.
Он ложится на диван, испытывая отчего то смесь радости, тоски и тревоги, и далеко не сразу проваливается в тяжёлый сон.
***
На утро Соня приходит и садится рядом с ним. Решив, что ничего ужасного не будет, если она поиграет в… В кого? Она запускает пальцы в его волосы и гладит его по голове, нежно выводя из сна.
— Просыпайся…
Мак размыкает веки и вопросительно хмыкает, ещё не до конца проснувшись. Но затем вдруг машет рукой и натягивает на голову одеяло, ворча:
— Ну па, к чёрту… К чёрту…
— К чёрту что? — она шепчет ему на ухо, чувствуя как от дыхания пахнет жгучей мятной пастой.
— Школу и этого пса…
— У тебя есть собака?
Мак рывком поднимается и трёт запястьем глаза.
— Соня… Да, есть, щенок.
Она цокает.
— Почему всегда так резко вскакиваешь?
— Испугался, — смеётся он. — А что?
— Ты всегда пугаешься?
Она сидит в хлопковой длинной рубашке до середины бедра, и кроме неё на ней будто ничего нет.
— У меня, кстати, аллергия на шерсть.
Мак отвечает не сразу, задумавшись, блуждая по ней взглядом, пока не понимает, что Соня наверняка это замечает.
— Я буду принимать душ и чистить одежду. А почему, — насторожено тянет он, — ты разбудила меня?
— Потому что пора вставать, у тебя, в отличии от меня, школа, и ты ещё можешь успеть.
Она поднимается и отходит к креслу напротив. Распущенные её волосы спускаются до пояса крупными золотыми волнами.
Мак кивает, не желая её расстраивать, и поднимается. Потягивается, пытаясь размяться, и растягивает губы в несколько жутковатой ухмылке.
— Ты очень хорошо выглядишь. Тебе ведь уже лучше? Пойдём со мной.
