Эмили негодующе указала на цветочный венок, украшающий шею Рашида.
Джинн пожал плечами.
– Цветы настоящие. Для надежности. Когда он очнется, то ожерелье станет доказательством, что увиденное им – реальность, а не дурной сон.
Эмили устало вздохнула и, махнув рукой на джинна, подбежала к распластавшемуся на полу фотографу, желая удостовериться, что он лишился чувств, а не скончался от инфаркта.
В этом огромном мире существовало исключительно мало вещей, которым бы удалось испугать Рашида. Ему, как фотографу, приходилось бывать на местах автомобильных аварий, делать снимки жертв убийств, становиться очевидцем политических скандалов и увековечивать на пленке трагедии, связанные с террористическими актами. Он верил в добро и зло, сотворенное людьми. Он перестал чему-либо удивляться. Но, как оказалось, жизнь горазда преподносить весьма неожиданные сюрпризы.
Открыв глаза, Рашид увидел над собой обеспокоенные лица Эмили и Джинн.
– Ты в порядке? – поинтересовался волшебник.
– Не уверен, – растерянно прошептал фотограф, бросив растерянный взгляд на цветочный венок. Он попытался приподняться на диване, но силы еще не вернулись к нему в полной мере, и Рашиду пришлось принять помощь Эмили.
– Голова не кружится? – в глазах девушки поселилось сочувствие.
– Нет, но чертовски болит. Я хорошо приложился, когда падал на пол?
Эмили, улыбнувшись, кивнула. Убедившись, что с пареньком все в порядке, Джинн отошел от софы и уселся в кресло, заметив, как фотограф с опаской покосился в его сторону.
– Ты надеешься, что я превращусь в монстра? – насмешливо полюбопытствовал он.
– Прекрати, – попыталась унять волшебника Эмили.
– Это твое второе желание? – уточнил Джинн.
– Нет! Это просьба.
Джинн огорченно вздохнул. Он жаждал продолжить пререкания, но мисс Хэйвуд, видимо, была против.
– Вчера я тоже сильно перепугалась, увидев его…
– Нет, она не испугалась, а впала в истерику, – перебил Джинн, уловив презрительный взгляд Эмили, брошенный в его сторону.
Волшебник хитро прищурился, предвкушая озорную перепалку, но упрямая девчонка вновь его разочаровала.
– С виду он похож на обычного человека, – шепнул Рашид подруге на ухо.
– Ага, и у меня отличный слух, если вы помните, – не унимался Джинн.
– А каким образом вы оказались здесь? – громко крикнул Рашид. Джинн скривился.
– Не нужно орать, я же только что вам сказал про отличный слух.
– Извините. Как вы здесь оказались? – уже намного тише повторил вопрос фотограф.
– Явился из кувшина.
– Но это невозможно. Это противоречит всем законам физики, – утвердительно заключил Рашид.
– Еще как возможно, особенно, когда ты проклят богами!
– Я, кажется, догадываюсь, за что… – с сарказмом произнесла Эмили.
Джинн предупреждающе взглянул на мисс Хэйвуд, сверкая глазами.
– Ты меня вынуждаешь поведать свою биографию, звезда моих ночей?
Мисс Хэйвуд вновь собиралась произнести колкость, но настойчивые кивки Рашида, желающего услышать историю волшебника, остановили ее.
– Так и быть: я расскажу о том, как народ джиннов достиг своего величия и потерял все благодаря тщеславию и гордыни, – восточный чародей откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, порождая в своем воображении образ Амала.
Много тысячелетий назад, когда дамасская сталь только изобреталась в небесных кузнях богов, а чинары превышали самые высокие пики горных хребтов, на Востоке, посреди бескрайной пустыни, усыпанной волнами дюн, чудесным оазисом расцветал сверкающий Амал.
Окруженный парящими золотистыми барханами, гонимыми неугомонным теббадом, разрывающим пески в клочья, город стоял подобно колоссу – могучему, нерушимому, вечному. Высокие башни святилищ, сотворенные из черного мрамора, и роскошные дворцы, покрытые серебром и самоцветами, утопали в буйно растущих садах. Смертоносный зной пустыни не беспокоил дивный край капризами стихий. Массивные врата крепостной стены, ведущие в сердце маленького государства, день и ночь были открыты для странников и просящих.
Амал славился не только непревзойденной красотой, но и народом, обитающим на его просторах. Здесь жили джинны, познавшие магическое искусство.
Древние рукописи гласили, что когда-то, давным-давно, Великие Боги наградили пустынный народ за его великодушие и доброту могущественной силой. Овладев магией, джинны стали для обычных людей божественным спасением. Волшебники не только обрели возможность создавать регенерирующие снадобья, но и научились материализовывать предметы из воздуха, превращать воду в вино, возводить в одночасье дома.
Однажды джинны сотворили целое поселение неподалеку от Амала. Здесь не было дворцов и храмов, но были добротные хижины из кирпича-сырца, зеленые скверы, дарящие прохладу, купальни и даже канализация.
Великие боги, восхищенные трудом и благородством волшебников, вознамерились вновь одарить и ниспослали джиннам бессмертие, дабы те веками творили добро, помогая нуждающимся, исцеляя умирающих, придавая силы немощным.
Но беда в том, что у безграничного могущества есть и другая сторона цвета мориона. Исключительная власть с каждым днем искажала сущность волшебников, превращая их сердца в гранит, отравляя алчностью и высокомерием души. Не миновала и сотни весен, когда врата Амала, со стонущим скрежетом закрылись для простых смертных. Грозные и могучие рогатые дэвы охраняли вход от непрошеных гостей. Теперь, дабы попасть в обитель магов, люди не могли обойтись просьбой, они должны были преподнести ценный дар, являющийся залогом исполнения желаний.
Длинная вереница смертных , превышающая сотни касабов, протянулась от бескрайнего горизонта до Амала. И каждый просящий нес подаяние: верблюды и лошади, птица и рыба, фрукты и овощи, зерно и цветы, золото и невольники. Нищих гнали прочь, освобождая дорогу богачам. Бедняки даже с мольбой на устах и преклонённым коленом были лишены милости джиннов.
По истечении сотни лун волшебники, ослепленные властью, взяли штурмом сотворенное ими поселение, отданное смертным. Под руководством безжалостного Фазира, гордо восседающего на гнедом жеребце, одни жители Мединат Ульбашар были захвачены в плен, превратившись в рабов, других постигла бесславная смерть. Надменный джинн, с ястребиным профилем и колючим взглядом, злорадно хохотал, почесывая курчавую бороду, когда его войско яростно топтало копытами людей, молящих о пощаде. Его сестра, сопровождающая всюду Фазира и прячущая лик под пурпурной чадрой, также заливалась смехом, сродни звону райских колокольчиков, но запомнившимся невольникам раскатом грома.
Любое бесчинство оставляет след в небесных летописях. Каждый совершивший злодеяние заслуживает достойного наказания! Великие Боги недолго будут созерцать непотребные деяния волшебников, раздумывая над карой. Отбирать дары не свойственно небесным существам, но они всегда найдут способ проучить возгордившийся и неблагодарный народ. Джинны были лишены деторождения.
Проклятье коснулось всех: и женщин, и мужчин. Те, кто был на сносях, производили на свет мертвых детей. А те, что не познали радость материнства и отцовства, навсегда остались бесплодными.
Великие творцы, ощущая боль возлюбленных детей своих, сжалились, оставив спесивому народу тайную лазейку, позволяющую избежать наказания. Джиннам был дарован шанс зачать ребенка от смертного при одном условии: дитя – плод истинной любви. Но, несмотря на выбор, волшебники предпочли не оставлять потомства, нежели смешивать магическую кровь с людской расой.
И
