уже несколько дней с его возвращения во дворец, а после того неприятного разговора в кабинете я видела его только из окон своих апартаментов.
Меж тем, на следующей неделе должен был состояться бал, на котором мне впервые предстояло выступить хозяйкой. Да, я уже неплохо изучила местный этикет и каждый день занималась танцами, но этого было мало, чтобы почувствовать уверенность. А мадемуазель Пикард, от которой не укрылась холодность его величества ко мне, только подливала масла в огонь.
– Я думаю, сударыня, – она тоже так и не могла пересилить себя и начать называть меня королевой, – что настоящая принцесса Элана сумела бы найти подход к своему супругу. Он непременно оценил бы ее манеры, кротость и тонкий ум. Если бы она сама приехала в Шеллар, всё было бы совсем по-другому.
И никакие мои попытки убедить ее, что я и есть принцесса Элана, не увенчались успехом. На все мои заверения она только хмыкала и кривила тонкие губы. И я вовсе перестала ей что-то доказывать.
Для бала мне сшили восхитительное платье – синее, с вышивкой и кружевами на рукавах и корсете. Но поскольку его величество по-прежнему не баловал меня своим вниманием, я не была уверена, что он захочет видеть меня на этом балу. Я бы даже не удивилась, сообщи он мне, что тот вечер я должна буду провести в своих апартаментах.
Но нет, за день до бала секретарь его величества принес мне на бархатной подушечке сапфировый гарнитур. Серьги и колье были массивными и явно старинными. Я велела передать королю мою благодарность, а уже потом, когда секретарь удалился, решила, что правильнее будет лично поблагодарить супруга за такой роскошный подарок.
Близился полдень, а в это время его величество обычно отправлялся на верховую прогулку. А значит, скоро ему ко крыльцу подведут его любимого жеребца. Желания наведаться в кабинет супруга у меня больше не возникало, а вот выйти на балкон и оттуда сказать ему несколько вежливых слов – почему бы и нет?
Так я и сделала. Конюший еще не привел коня, но его величество уже находился на крыльце и разговаривал там с кем-то – кажется, с графом Валенсо. Я услышала их голоса, стоило мне подойти к балконным дверям.
И нет, у меня не возникло ни малейшего желания как-то обозначить свое присутствие – я уже слишком хорошо знала, сколь полезно бывает подслушивать. К тому же, здесь, на чужой территорий, будучи окруженной людьми, которым я не могла доверять, как еще я могла получать информацию? Так что когда я застыла, прислонившись к дверному косяку, совесть меня совсем не тревожила.
– Простите, ваше величество, что вмешиваюсь не в свое дело, но не кажется ли вам, что ее величество заслуживает более уважительного отношения? Я понимаю, что этот брак был заключен отнюдь не по любви, но хотя бы в присутствии посторонних вы могли бы вести себя как подобает супругам. К тому же, королева – красавица, каких поискать, и ваше небрежение выглядит особенно странно.
Я была уверена, что Венсан просто велит ему замолчать, но нет, он счел возможным ответить:
– Ты прекрасно знаешь, Фабрис, что послужило причиной этого брака. Да, сама Элана ни в чём не виновата, но могу ли я проявлять уважение к дочери человека, чье преступление почти уничтожило Шеллар?
Я нахмурилась. Он говорил о моем отце? Но что такого ужасного мог он совершить? И если это было правдой, то почему папенька никогда не рассказывал мне об этом? И почему отпустил меня в Шеллар, если знал, что здесь его так ненавидят?
Я решительно ничего не понимала. Быть может, его величество что-то перепутал? Быть может, он имел в виду короля Астора, чья погоня за птицей Сирин и привела к тому, что я здесь оказалась?
– Да, принцесса Элана очень красива, – продолжал Венсан, – и встреться мы при других обстоятельствах, возможно, я смог бы ею увлечься. Но пусть даже я и имею права супруга, пользоваться ее телом сейчас, зная, зачем я привез ее сюда, и что ее ожидает, было бы безнравственным. Ты же понимаешь – я никогда не смогу ее полюбить.
Ко крыльцу, наконец, подвели лошадей, и его величество с графом, заскочив в седла, медленно поехали в сторону ворот дворцовой ограды. А я по-прежнему стояла у дверей – ошарашенная, испуганная, – и не могла сделать ни шагу.
Когда всадники скрылись из вида, я, наконец, пришла в себя. Я вышла из комнаты и побрела, сама не зная куда – просто шла по длинным, сменявшим друг друга коридорам. Поворот, еще один поворот.
Я опомнилась только тогда, когда оказалась в той части дворца, в которой никогда не бывала прежде. Его величество занимал центральную часть здания, мои покои находились в правом крыле, а вот что располагалось здесь, в левом, я не знала. Когда мадам Анси показывала мне королевскую резиденцию, сюда она меня не водила.
Странно, но отчего-то я сразу почувствовала себя здесь неуютно. Мне стало трудно дышать и захотелось поскорее вернуться к себе. И всё-таки я решилась открыть одну из выходивших в коридор дверей. Да так и застыла на пороге.
Дверь вела в детскую. Небольшая кровать под розовым балдахином и розовые же, украшенные бантами портьеры на окнах. Фарфоровые и тряпочные куклы на резной этажерке. Это была комната девочки!
У его величества была сестра? Или дочь? Но почему же я не знала об этом?
Когда первый шок прошел, я поняла, что комната давно уже не использовалась по назначению. Да, здесь были чистота и порядок, но по каким-то мельчайшим деталям, вроде пожелтевших от времени кружев на покрывале, я догадалась, что если кто и бывал здесь в последнее время, то только горничные.
– О, ваше величество!
Я обернулась и увидела пожилую горничную, на лице которой застыл испуг.
– Чья это комната? – спросила я.
– Ваше величество, прошу вас, ступайте к себе – вам не нужно тут находиться, – она не очень хорошо говорила по-альканийски, а из-за волнения еще и путала некоторые слова. – Его величество будет недоволен.
Я только пожала плечами и, вернувшись в коридор, взялась за ручку следующей двери. Горничная охала за моей спиной, но я не обратила на это внимания.
Назначение этой комнаты установить было уже труднее. Возможно, это была спальня няни или гувернантки. И в ней тоже чувствовалось запустение. На столе у окна лежал раскрытый томик стихов – словно его хозяйка вышла ненадолго да так и
