жирком, с запахом дымка свежеиспечённую рыбку, с хрустящей корочкой и нежной, тающей во рту мякотью… «Чёрт!» – мысленно выругалась, чуть не подавившись слюной, так не вовремя вспомнив о любимом блюде.
– Поразмыслю, – задумчиво пробормотала Верина, резко поднимаясь, – дай мне, сама управлюсь с карпасом.
– Ну… если только почистить, – не стала возражать, уступая место у стола, тут же добавив, – но чур жарю я. Мей, идём во двор, поищем, из чего мангал будем делать, да решётку какую-нибудь присмотрим.
Рори парнишка на вид лет четырнадцать, сын Верины, вернулся домой, когда я, довольно щурясь, заносила в предусмотрительно распахнутую дверь большое блюдо, на котором сводя с ума своим ароматом, лежала запечённая рыбка. В доме на столе нас давно дожидалась отварная картошка с маслицем и капустный салат с зеленью. Так что встретили мы усталого ребёнка очень торжественно. Его изумлённый взгляд и оторопелый вид, так рассмешил сестричку, что её заливистый смех, казалось, прокатился до самого Лурда.
– Привет, я Тьяна! – На ходу поприветствовала ошеломлённого мальчишку, переступая порог дома.
– Рори, беги переодевайся да приведи себя в порядок, ужинать будем, – с улыбкой проговорила Верина, забирая из моих рук поднос. Мей, шустро обойдя маму, уже успела взобраться на стул и замерла в ожидании, поэтому «тётушка» решила напомнить маленькой егозе, – брата ждём.
– Угу, – несколько раз кивнул ребёнок, чинно сложив ручки на стол, время от времени поглядывая на рыбку.
Ожидание было недолгим, мальчишка, ворвавшись в дом, проскользнул в комнату, тотчас выскочив оттуда с охапкой вещей, выбежал на улицу. И уже через пять минут, умытый в чистой одежде, настороженно на меня поглядывая, заходил на кухню.
– Тьяна комнату у нас снимает, – пояснила Верина, взволнованному сыну, заботливо подкладывая ему и дочери в тарелку картошку, – расписку у Шимуса забрала, теперь мы ему ничего не должны.
– Так он и отдал, – неверующе пробормотал мальчик, взяв в руки ложку, отломил от круглой картошки, небольшой кусок.
– Ну не просто, пришлось побеседовать, – ответила, взялась за нож и вилку, отцепила часть рыбы, положила сначала в тарелку к Мей, следующий кусок Рори, после Верине, а уж потом себе, – Мей сказала, ты подмастерьем у кожевенника работаешь?
– Не работаю, а учусь, – поправил меня Рори, подцепляя кусочек белой мякоти, запихнув её в рот, невольно зажмурил глаза.
– Вкусно Тьяна, – похвалила Верина, не отставая от сына. Мей давно ни на кого не смотрела, шустро орудуя ложкой, смела уже большую часть рыбы, что ей положила.
– То есть тебе не платят?
– Пока да, когда научусь, то буду сам скорняжить. Прибыльное это дело, мастера больше двадцати талов в год получают. А те, кто имя имеют и того больше.
– Хм… и правда прибыльное, – согласилась парнишкой, который став единственным мужчиной в доме, взялся присматривать за хозяйством и женщинами.
– Сынок… мы чтобы люди-то ничего дурного не болтали, сказали, что Тьяна племянница моя из Малиса приехала, – проговорила Верина, подложив сыну капустного салата, – она поживёт здесь, присмотрится, а там видно бу…
– Хозяйка! Там ваша коза орёт дурниной, – не дал договорить Верине басовитый голос Захари, который видно, уже вернулся и продолжил править забор.
– Коза? – Удивлённо воскликнул Рори, прерывая мои воспоминания, украдкой покосившись на меня.
Глядя на поводившего носом парня, я невольно улыбнулась, вспомнив побег «двоих из ларца». Захари и Курт пятясь, медленно отходили всё дальше от забора, и стоило им отойти от двора Верины метров на пять, шустро рванули вниз по склону. И всё потому, что от импровизированного мангала, состоящего из камней и сломанных кирпичиков, пошёл дурманящий аромат дымка и печёной на углях рыбки.
Пока я сооружала шаткую конструкцию, эти умники тихо посмеивались надо мной, правда, не решились комментировать. Но их ехидное хихиканье длилось недолго, спустя минут пятнадцать парни, громко сглатывая слюну, натужно засопели, а после и вовсе ушли. Мучаясь от противного чувства стыда, я всё же не стала приглашать к трапезе этих здоровяков, понимая, что рыбы на всех точно не хватит, а эти двое и сами себя прокормят.
– Да, сегодня Шимус прислал нам, вместо коровы, – рассеянно промолвила Верина, вдруг резко вскочив, рванула к двери, на ходу прокричав, – она ж суягная!
– Чего? – С недоумением переспросила у Рори, поднимаясь следом за мальчиком. Мей и здесь успела первой, буквально проскользнув между братом и дверным косяком, выбежала на улицу.
– Козлёнка вынашивает, – ответил Рори, важно добавил, – надо маме помочь.
– Угу, – задумчиво пробормотала, тоже отправилась к сараю, где со слов Захари орала коза, не понимая, зачем я вообще туда попёрлась, ведь ничего же не смыслю в рожающих козах. Поэтому не дойдя до покосившегося здания, подтянув в тенёк ту самую сухостоину, которую тащила на себе из леса, присев на край тот, что побольше, подперев рукой подбородок, принялась ждать.
Не знаю, сколько я так просидела, как по мне, не менее часа, слушая жалобное блеяние, слова поддержки козе из уст Верины и едва слышные замечания Рори. Когда наконец, раздался радостный вопль малышки Мей и удивлённый возглас тётушки, из чего я узнала, что кто-то родился, но там ещё кто-то есть. И снова ожидание, правда, не так долго, опять радостный вопль, но теперь уже двоих Мей и Рори.
– Тьяна! Они такие маленькие! – Выскочила из сарая Мей, схватив меня за руку, потянула внутрь.
– Мам я воды принесу, – серьёзным голосом произнёс Рори, выходя из светлого и сухого помещения.
– Подсласти её, – проговорила вслед сыну Верина, вытирая куском тряпки малыша, – Тьяна, ты посмотри какие козочки!
– Милые, – невольно улыбнулась, посмотрев сначала на коричневую, после перевела взгляд на ту, что поменьше и посветлей, – ряженка и ириска.
– Хм… красиво, – задумчиво пробормотала Верина, довольно улыбнувшись, – пусть будут Ряженкой и Ириской.
– Странные имена, – на ходу бросил суровый хозяин дома, подставляя для козы ведро с водой.
– Согласна, – рассмеялась я, наблюдая, как маленькие козочки, пытаются впервые подняться на ножки, проговорила, – ириска – это лакомство, сладкая конфета, а ряженка вкусный немного кислый напиток. Та, что потемнее Ириска, а та, что выходит светлее Ряженка.
– Два года назад мы были в Лурде, но ириску на ярмарке не продавали, – задумчиво протянула Мей, неловкими движениями помогая Ряженке подняться на ноги, но та всё время припадала на передние ножки.
– Хм… сметана есть? – Спросила у радостно улыбающейся Верины, которая устало откинулась спиной на стенку сарая и нежно поглаживала козу.
– Немного в крынке.
– Сахар есть, значит, приготовим ириски, – подытожила, ещё раз окинув довольную семью, решила не мешаться, вышла.
– Тьяна… мы это, – замялся Курт, остановив меня у дверей дома, смущённо отводя от меня взгляд, произнёс, – закончили делать у калитки, завтра ещё придём.
– Хорошо, – улыбнулась парню, с невероятно красивым цветом глаз, словно на ярко-голубое летнее небо смотришь.
– Сарай бы
