в малости.
И Эшери, железный Эшери неохотно, со скрипом прогибался, уступая и отступая. По шагу, но все дальше и дальше по карте Кайоры. Когда деревня Катиаша осталась за мертвой линией, Маркиз извинился и вышел.
Ему потребовалась почти клепсидра, чтобы совладать с собой.
Когда он вернулся, мирные переговоры уже подошли к концу. "Бритые" выглядели очень довольными и даже разговорились, в основном, между собой. Фиольский язык Маркиз понимал с пятого на десятое, но то, что соглашение оказалось для них очень выгодным, понял.
— Пятьдесят тысяч золотых эров за аренду, господа, — напомнил Эшери, — мой император должен получить их в течение трех месяцев. После этого договор вступит в силу.
Посол подвинул себе лист дорогой бумаги. Нахмурился.
— Но почему на имперском? Мы на земле Фиоля, и, значит, государственный язык — фиольский. Документ должен быть составлен на нем.
— Господа, — возразил Эшери, — дата! Пока еще мы находимся на имперских землях, до того, как они перейдут под юрисдикцию Фиоля, еще три месяца. Язык должен быть имперским.
— Какая глупость, — сверкнул зубами Тревия, — Господа, неужели из-за формальности мы сорвем подписание мира? Ну, давайте составим документ на третьем языке.
— Картаэльский? — с сомнением предложил Эшери, — он широко распространен в этих землях и, насколько я знаю, в ближних провинциях Фиоля тоже.
— А вы знаете картаэльский? — в первый раз удивился посол.
— Относительно. Но мне ведь и не потребуется слагать на нем стихи. Только перебелить деловое соглашение. Полагаю — я справлюсь. А вы, господа, проверите, чтобы я не запутался в падежах. Насколько я знаю, в картаэльском их целых пятнадцать.
Еще через две короткие клепсидры на договор легли четыре подписи и две печати. Подписывая документ со своей стороны, Маркиз чувствовал себя предателем и мечтал только об одном — чтобы весь этот неуместный фарс поскорее закончился.
За окнами шумно гуляла Кайора, празднуя победу. И даже не догадывалась о том, что двое "народных героев" за столом переговоров продали ее за пятьдесят тысяч золотых эров.
В карете Маркиз сам плотно задернул шторки. Видеть ликующие лица ему было мучительно. А еще мучительнее — смотреть на своего сеньора и кумира. Эшери, похоже, понимал, что происходит с молодым вассалом, и в душу не лез.
Так, в тягостном молчании они доехали до казарм гарнизона, где их, временно, разместили. Эшери немедленно ушел мыться и переодеваться, а Маркиз бросился на кровать ничком и принялся долго, нудно и неизобретательно ругаться.
Войну они выиграли. А мир, кажется, проиграли.
Глава 51
ЧЕСТЬ НЕ ПРОДАЕТСЯ. ЕСЛИ ДАЮТ МАЛО…
Желудок напомнил о себе громким бурчанием. Но настроение было — хоть вешайся и Маркиз решил телесные нужды гордо проигнорировать, первый раз что ли?
На адъютанта, который явился с приглашением к ужину, он глянул так, что тот освоил стихийный телепорт без зеркала: испарился из комнаты прямо через закрытую дверь.
Но если Кайтер надеялся, что теперь его оставят в покое, то, право… Такой наивности следовало удивиться и поаплодировать. Можно подумать, он первый день знал Эшери! Нет, и такт, и деликатность, и даже что-то похожее на совесть у Его Светлости, безусловно, присутствовали. Но не доминировали.
Кот появился в его апартаментах без стука, зато с бутылкой шиарского — жуткой кислятины, вяжущей рот.
— Как ты можешь это пить? — скривился Маркиз.
— Ртом, — отозвался Эшери, — Отличное вино, что тебя не устраивает? Только не говори, что тоже предпочитаешь эти сладкие сиропы? Вот объяснил бы мне кто эту вашу тягу к сублимации. Если хочешь варенья — так бери ложку и наворачивай, зачем же его по бокалам-то разливать?
Вассала передернуло.
— Пей сам, а.
— Маркиз, если тебя не мучает ностальгия и не тянет прогуляться по местам, где нас в прошлый раз чуть не убили, тогда пойдем просто на террасе посидим. Не нравится мое вино — пей свое. Отличный день. И он, кстати, еще не закончился.
Маркизу показалось, что он ослышался. А, внимательно присмотревшись к Коту, он с изумлением понял, что настроение у того болтается где-то в районе отметки "превосходно".
Даже не так. От Кота ощутимо тянуло боевым азартом, как от прогоревшего костра тянет жаром и дымом.
— Что-то случилось? — понял он.
— Еще нет. Но, полагаю, вот-вот случится. И ты мне понадобишься. Так что собирай себя в кучу — и вперед: пить и любоваться звездами.
Если маршал приказывает пить вино и любоваться звездами, боец ослушаться не может…
На просторную террасу они выбрались прямо через окно. Эшери было лень обходить дом вокруг, он обожал плевать на условности везде, где можно, и, с особым удовольствием — где нельзя. Маркизу вообще условности были чужды.
Их уже ждал небольшой столик, накрытый почему-то но троих и три же удобных плетеных кресла.
— Мы кого-то ждем?
— О, да. Он достаточно умен и предусмотрителен и у нас есть хорошие шансы его дождаться если не сегодня вечером, то завтра.
Эшери осмотрелся своим особым взглядом, вроде скользящим и слишком быстрым, но подмечающим малейшие детали. Так Кот смотрел в поиске. На бедре маршала уютно и привычно пристроилась не статусная "ковырялка", а тяжелая, боевая шпага.
Маркиз машинально проверил оба кинжала.
— Такое ощущения, что нас сейчас придут убивать, — поделился он.
— На самом деле вариантов три: либо убивать, либо покупать, либо договариваться. Первый для нас самый неинтересный. Второй можно рассмотреть. Третий будет означать, что мы все-таки выиграли эту войну.
— А… разве уже не все?
Кот сверкнул одной из арсенала своих ослепительных улыбок. Когда он улыбался так, хотелось бегом бежать на огненную равнину и падать на грудь первому же демону пострашнее с воплями: "Мамочка,
