хоть немного. До полудня. А то почти не осталось.
Лала протестующе издала невнятный звук.
– Ну, милая, ведь нечем поливать. Растения завянут в огороде. И мы с бабулей с голода помрём. Зимой. Ты же этого не хочешь, правда?
– Вы очень много кушаете, Рун, – вздохнула Лала. – Людей наверно прокормить непросто. Пойдём уж за водичкой. Только вместе. И можешь, так и быть, держать меня за ручку.
– Спасибо, Лала. Я это правда очень люблю. Держать тебя за руку, – сказал он вдруг совершенно искренне, словно делясь с ней чем-то сокровенным.
– Да знаю, Рун, – мягко промолвила Лала, так же отбросив всякие ироничные нотки из голоса. – Я тоже это люблю. Я люблю каждое твоё прикосновение.
Руну стало очень тепло на душе от её слов. А потом внезапно на секунду заболело внутри. Нестерпимо.
– Лучше б меня любила самого, – как будто с юмором посетовал он грустно.
Лала почти сразу как-то замерла, сжалась в комочек. А затем отстранилась.
– Рун, зачем ты так говоришь? – расстроено произнесла она. – Разве ты не знаешь, как я к тебе отношусь?
– Лала, ну я же пошутил, – в некотором удивлении сказал Рун извиняющимся тоном.
– Нет, Рун, вовсе нет. Я ведь тебя чувствую. И магии сразу меньше стало. Тебе кажется, ты шутил, но ты лишь высказал то, что у тебя на сердце. Считаешь, ты мне не дорог?
– Да нет же, Лала! Я так вовсе не считаю, – честно заверил он.
– Тогда что?!
Рун призадумался, глядя на Лалу виновато.
– Я не сомневаюсь, что дорог тебе, – вздохнул он наконец. – Просто…твои чувства от магии родятся, которую ты из меня черпаешь. А если уберёшь её, и что останется? Ну как тут разобраться человеку? Захочешь ли в объятия тогда? Продолжишь излучать столь сильно счастье, когда я рядом? Вряд ли, правда? Иначе станет сразу всё меж нами. Уже не буду нужен как жених. А буду просто друг, один из многих. С которым можно поболтать порой. Но слишком часто видеть – это бремя. А прикасаться – неуместная неловкость. Я, Лала, стараюсь гнать от себя подобные мысли. Но иногда не удаётся. Прости.
В глазах Лалы запылала обида.
– Рун, чего ты хочешь от меня? – проговорила она сдавленным голосом. – Я та, кем создала меня природа. И мне иною никогда не стать. Не нравится, найди себе девицу, кто будет, не влюблённая в тебя, с тобою счастлива, желать твоих объятий, и нежных слов, и быть твоей невестой. Удачи в поисках.
Она развернулась и полетела к дому. Рун поспешил за ней.
– Лала, ну прости, – взмолился он. – Я же не хотел.
Она остановилась, обернулась. Отстранённо посмотрела на него:
– За что ж прощать? Ты рассказал о своих чувствах. Ведь мы не управляем ими, Рун. Твои вот таковы ко мне. Наверно надо мне искать другого. Того, кому объятия со мной не будут столь обузой.
У Руна от этих слов не секунду аж перехватило дыхание. Лала снова полетела к дому и вскоре скрылась за дверью. Он за ней уже не пошёл.
Плебея бытие рутинно и сурово. Не терпит праздного терзания души. Как бы себя не чувствовал, работать надо. Рун хоть и был безмерно опечален, взял вёдра и отправился к реке. В груди огнём болезненно пылало, тоскливых мыслей рой сознанье угнетал. А он всё шёл, пути не замечая. Жизнь череда из радости и горя. Недавно весел был, теперь хоть волком вой. Так странно. Всё же с девушкою дружба – вещь не из лёгких. Справится не каждый. Ему сие похоже не дано. Насколько просто было одному. Ничто не беспокоит, не тревожит. А тут то счастлив, то несчастен бесконечно. Безумие. Наверно даже лучше, что Лала вознамерилась уйти. Ей у барона будет проще и надёжней. И не обидит уж поди никто. Как он не раз обидел. Там же все… галантные, услужливые дамам. Но как же сердце расставаться с ней не хочет. Прям ноет, нестерпимо, хоть топись. Рун привык не показывать никому, что у него на душе, вот и сейчас лицо у него сохраняло непроницаемое спокойствие. Может конечно односельчанам было малость и странно видеть влюблённого возлюбленного феи таким безучастным, с другой стороны, все они знали его именно таким, да и для них он просто дурачок, а дурачкам присущи странности. С ним не раз заговаривали, он что-то говорил в ответ, и сам не помнил что. Так сделал несколько рейсов за водой. Солнце поднялось уже высоко. Хочешь не хочешь, надо прерваться. Рун в последний раз принёс полные вёдра к бочке в огороде, слил туда из них воду. Постоял пол минуты, не то отдыхая, не то морально готовясь. Чудесный летний день дарил тепло. Вокруг цвела растеньями природа. А у него цвела печаль на сердце. Он собрался с духом, вошёл через заднюю дверь в дом. Зашёл в горницу. Лала лежала на лежанке, накрывшись одеялом. На его приход никак не отреагировала.
– Лала, – позвал он её негромко.
– Что? – после некоторого молчания отозвалась она спокойно грустным голоском.
– Полдень скоро. Ты к кузнецу нашему обещалась, – осторожно напомнил Рун. – Пойдёшь?
– Нельзя не пойти, – произнесла она всё так же грустно. – Это его обидит.
– Хочешь, одна пойди. Скажешь, что у меня дела. Я тебя провожу, и всё, – мягко предложил Рун. – А то заметят, что мы в ссоре, если вдвоём будем.
– Ладно, – согласилась Лала.
– А если хочешь другого искать, надо всем объявить, что мы расстались. Я уж придумал. Буду говорить, понял, что я тебе не пара, и отпустил, развеяв первые два желания третьим. Вот. Отведу тебя к барону. Поди поселит у себя, не откажет. Только я не знаю, как ты будешь объяснять всем, почему домой в свой мир не возвращаешься. Можно говорить, наш мир решила посмотреть, потому и не торопишься к себе. Ну или всё же рассказать про проклятие.
Лала не ответила. Какое-то время она лежала не двигаясь. Потом зашевелилась и села на лежанке. Уставилась на него печальными глазками.
– Рун, ты считаешь, ты мне не пара? – тихо спросила она.
– Ну… да, – честно ответил он. – Это и ежу понятно.
– И кто же мне пара по-твоему?
– Кто-нибудь галантный. С гербом и титулом. Кто сможет защитить, и обогреть, и кров дать… не столь убогий, как у нас.
– Но ты меня поймал, Рун. Я дарована тебе небом. Как бы, – заметила Лала.
– И что? Причём тут пары? Фей же ловят для исполнения желаний. Не для женитьбы. Хотя иное было бы неплохо, – чуть усмехнулся Рун. – К тому же
